– Почему ты никогда не заходишь в лифты?
Михаил остановился на ступенях и оглянулся через плечо.
– У меня клаустрофобия, – без колебаний ответил он и продолжил подъем.
Ах, вот оно что…
– А откуда ты знаешь, что Надюшка здесь? – задала я следующий вопрос, осматривая обшарпанные стены. – Откуда ты вообще знаешь об этом месте? Здесь ваша штаб-квартира?
– Нет, – глухо ответил мужчина. – Мы… встречались когда-то с Раей в этой квартире.
До меня не сразу дошел смысл сказанного, а когда все же дошел, я прошипела:
– Эта сука что, притащила мою дочь на квартиру, где она трахалась с тобой?!
Воронов решил пропустить этот вопрос мимо ушей, видимо посчитав, что с его стороны достаточно откровений на сегодня. Но я-то запомнила!
Поднявшись на четвертый этаж, Михаил остановился перед сорок пятой квартирой, а меня поставил у стены, чтобы не было видно если откроется дверь.
– В квартиру не суешься, – шепнул Воронов, затем молча подмигнул мне и позвонил в звонок, игнорируя мой красноречивый взгляд.
Снаружи сразу послышались шаги, а потом открылась дверь и я услышала до омерзения знакомый голос:
– Наденька, а вот и папа пришел! Ну, я же говорила, что не обманывала тебя!
Тварь! Вот же тварь! Да как она…
Я сразу дернулась к открытой двери, но замерла, услышав издалека голос дочери, которая выбежала в коридор и бросилась к Михаилу.
– Папочка! Ты пришел! – радостно запищала она.
У меня в этот момент сердце замерло.
Не так я представляла их встречу, не в таких условиях, не при таких обстоятельствах!
– А почему ты сразу не сказал, что ты мой папа, когда приходил к нам с мамой домой? – обижено спросила девочка и я до боли прикусила губу.
Михаил подхватил Надюшку на руки и усмехнулся.
– Ну, понимаешь, столько лет прошло, я не узнал тебя, дочка! Представляешь?
Девочка задумчиво смотрела на бородатого отца, а потом положила ладошки на его плечи и сказала:
– Я тебя ждала, папа, – а затем поцеловала отца в щеку.
Наверное, я бы растрогалась в этот момент, пустила слезу, но это я тоже решила отложить на потом, потому что Рая все еще стояла в коридоре и наблюдала за отцом и дочерью.
Переступив через порог, я встала рядом с Вороновым и коснулась руки дочери, на что она сразу среагировала:
– Мамочка!
– Привет, котенок, – я улыбнулась ей, а потом перевела взгляд на Раю, лицо которой совершенно ничего не выражало. Бог мой, и как с этим бездушным монстром могла находиться моя дочь?.. – А вот с тобой у меня будет отдельный разговор, – угрожающе прошипела и сделала шаг с ней, но Михаил схватил мою руку, вынуждая оглянуться.
– Возьми Надю, и идите к машине, – он оторвал от себя явно недовольную этим девочку и передал мне. – Я тут сам разберусь. Иди.
Я нехотя послушалась, напоследок взглянув в лицо этой чокнутой суки, а потом шагнула в коридор и, неся дочь, пошла прочь вниз по лестнице, чувствуя, как медленно начинала успокаиваться, ведь дочь теперь со мной и ей ничего не угрожало.
Собравшись уже выйти из подъезда, на нас едва не налетели мужчины в балаклавах, бронежилетах и автоматами наперевес, которые рванули вверх по лестнице, судя по всему, на четвертый этаж. Я едва успела прикрыть собой Надю, чтобы она не увидела их и не испугалась.
Приблизившись к машине, я бросила взгляд в окна четвертого этажа в ожидании, когда же к нам спустится Воронов.
С ним ведь все будет хорошо, да? Ничего она ему не сделает, да и подкрепление, судя по всему, двинулось к нему.
– Мам, мне тетю жалко, – неожиданно проговорила дочка, и я удивленно посмотрела на нее. – Она сказала, что у нее тоже могла быть дочка, но она умерла у нее в животике много лет назад. А еще сказала, что ей жаль, что так все получилось. Она просила передать это тебе.
Я только-только открыла рот, чтобы спросить, что это значит, как вдруг в девятиэтажке послышался громкий хлопок, вынуждающий меня вздрогнуть и снова вскинуть глаза к окнам четвертого этажа.
Глава 29
ЗА МГНОВЕНИЕ ДО ЭТОГО…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Михаил остался в квартире один на один с Раей, но он знал, что это ненадолго – скорее всего спецслужбы уже были на подходе. Мужчина не мог все так оставить, поэтому предложил Конторе отправить Раю на принудительное лечение, в чем та была с мужчиной солидарна. Брюнетка в последнее время совсем слетела с катушек, и похищение ребенка на улице стало последней каплей.
Женщина стояла, спрятав одну руку за спину, и Воронов прекрасно знал, что это могло означать. Оружие она прятала, чтобы не пугать Надю, но сейчас, когда они остались только вдвоем, Рая опустила руку и сжала рукоять пистолета.
– Мне очень жаль, Миш, – тихо проговорила она, и в этот момент мужчина впервые увидел, как Рая плачет. – Я не могу больше иметь детей, а мы могли бы воспитывать эту чудесную девочку вместе…Но ты уже сделал свой выбор, как я посмотрю, – брюнетка горько усмехнулась и в этот момент на лестнице послышался топот ботинок, который она проигнорировала, продолжая смотреть Михаилу в глаза.
– Не делай глупостей, Рая, – Воронов сделал шаг к ней. – Ты уйдешь в отставку, отдохнешь, и все у тебя наладится.
– Ничего уже не наладится. И не нужно разговаривать со мной как с душевнобольной, – женщина перехватила удобнее пистолет. – Уже ничего не исправить, понимаешь? – воскликнула она. – Ничего!..
В эту секунду в коридор протиснулись сотрудники спецслужбы, направляя оружие на Раю.
– Рая Дорошко, бросьте оружие, – пробасил кто-то из мужчин.
Женщина истерично засмеялась.
– Ничего уже не исправить, Михаил, – повторила брюнетка, а затем подняла пистолет к своему виску и, не раздумывая, нажала на курок.
***
Меня не на шутку начало трясти.
Мы с Надей по-прежнему стояли на улице и ждали возвращения Михаила, но он никак не появлялся. Я уже готова была броситься назад в квартиру, но не могла бросить дочь.
Я была уверена, что тот хлопок был выстрелом. Но кому принадлежала пуля? Не Воронову ли? Кто знает, на что способна эта сумасшедшая женщина?
Внезапно к подъезду подъехала карета скорой, из нее вышли люди в белых халатах и двинулись в дом, напугав подошедшую к лавочке бабку.
– Ой, что делается-то… – протянула она, перехватив авоську. – Среди бела дня черт знает что!
Прижимая к себе дочь, я снова вглядывалась в окна, но так ничего и не увидела в них.
Где Михаил? Ну, где он?..
Мне стало так страшно, что задрожали колени, потому пришлось прислониться к капоту, чтобы не упасть.
Фигуру Михаила я увидела минут через пять – он вышел из подъезда, целый и невредимый, направляясь в нашу сторону.
Я не успела разобрать эмоции на него лице, потому что попав в после зрения дочери, мужчина широко улыбнулся, а когда приблизился, то и вовсе забрал у меня из рук девочку, которая обхватила его шею ручонками.
– Где моя сладкая конфетка? – он обнял Надюшку, и она запищала от радости.
– Мама! Папа назвал меня конфеткой!
В эту минуту я почувствовала облегчение – Надя с нами, Михаил цел и невредим. Все хорошо. Правда… что же это был за хлопок?
Воронов продолжал сюсюкать с дочкой, когда я увидела, как из подъезда на носилках второпях выносят тело, накрытое белой простыней, из-под которой виднелась женская рука.
Наверное, Миша увидел мою реакцию, потому прижал к себе дочь, не давая ей возможности обернуться и увидеть весь этот кошмар.
То есть, пуля предназначалась Рае?
Я перевела взгляд на Михаила, а он, заметив в моих глазах немой вопрос, качнул головой.
– Она сама. Поехали домой.
***
У меня в голове не укладывалось тот факт, что Рая сама себя застрелила. Это насколько нужно ненавидеть себя и свою жизнь, чтобы пойти на такой отчаянный поступок? А ведь с ней несколько часов в одной квартире находилась моя дочь, и кто знает, чем еще могло бы все это обернуться. Не хотелось больше об этом думать…
