обвес!
— За обвес вам условно дадут, а вот за грабеж посадят без вариантов. Так что пишите, надавил я на него. И он потек. Пот так и стекал по нему, когда он дергающейся рукой писал чистосердечное признание.
— Он же придет ко мне, — вспомнил Дойников об опасности, после того, как поставил под документом подпись.
— Могу спрятать вас на пару месяцев, — предложил ему я.
— Где? — не понял он.
— В СИЗО.
— Нет! Не надо, — Дойников обернулся в сторону двери, мечтая поскорее свалить отсюда.
— Ну, как хотите, — пожал я плечами.
Мамонтов вернулся через полчаса после того как Дойников на негнущихся ногах все же покинул мой кабинет.
— Решил вчера проблемы? — поинтересовался он, наконец, застав меня одного. — Если что, могу подсобить.
— Спасибо, но пока справляюсь сам, — отговорился я от преждевременного вступления в дело своего помощника по антикоррупционной деятельности. Пока для этого еще не все готово. Кроме того, может случиться так, что сторонняя помощь и не понадобиться. Впрочем, поживем — увидим.
— Начали зарплату выдавать, — в наш кабинет забежала Ирочка и тут же унеслась дальше по маршруту.
— Зарплата — это хорошо, — констатировал Мамонтов. Встал со стула, потянулся, зевая, и только после этого обязательного ритуала пошел к выходу. — Ты идешь?
— Иду, иду, — оторвался я от чтения, написанного Дойниковым признания. Закрыл его в сейфе и вышел из кабинета.
Деньги выдавали на втором этаже через окошко. Здесь уже образовалась довольно большая очередь, но следователи стояли в самом ее начале, поэтому мы с Мамонтовым пристроились рядом.
— Ты проставляться-то будешь? — предъявил мне Войченко.
— Надеюсь сегодня, как вчера, не свалишь? — Сорокин тоже обернулся.
— Не свалю, — огрызнулся я. Пить ни времени, ни настроения не было, но придется.
— На меня заняли! — огрызнулась появившаяся следом за нами Ирочка на недовольные выкрики, оказавшихся позади нее сотрудников.
— На меня тоже, — втиснулась между мною и Войченко Акимова.
— Следаки совсем охренели, — раздалось с хвоста очереди.
— Поговори мне еще, — предупреждающе улыбнулась старший следователь и недовольные предпочли заткнуться.
— Возвращаю, — протянул мне червонец Войченко, когда мы, получив деньги, поднимались к себе на третий этаж.
— Чего вздыхаешь? Можешь позже вернуть, — по-своему интерпретировал я его кислую физиономию.
— Да нет, бери. Меня несправедливость бесит, — поделился он горем. — Почему только у мужиков из зарплаты шесть процентов вычитают?
— А ты про это, — отмахнулся я от темы разговора. Когда получал первую зарплату, тоже поначалу удивился налогу на бездетность, но это уже дело прошлого. Сперва тоже негодовал, а затем пришлось свыкнуться с этим странным вывертом советского законодательства.
— Вот именно! — Сорокин, в отличие от меня, поддержал коллегу. — Почти пятнадцать рублей содрали!
— Ты вроде женат, — вспомнил я. — Родите и будет вам счастье.
— Куда рожать? В коммуналку?! — обозлился Сорокин. Тема оказалась не такой уж безобидной.
— Так квартиру сразу получите, — влезла со своим мнением Ирочка.
— Ага, как Крапивин, — привел антипример Сорокин.
— Тогда обжалуй начисление налога. Ты же юрист, — бросил я, заворачивая в свой закуток.
— В смысле? — все остановились в коридоре, позабыв о работе.
Мне тоже пришлось.
— Докажи, что не филоните, а стараетесь еженощно, но ничего не получается, то есть по независящим от вас обстоятельствам. Приведите в качестве свидетелей соседей. Вы же в коммуналке живете, значит слышимость должна быть отличная.
— Чего?! — опешил Сорокин.
Остальные ржали. С подвыванием и притопыванием.
— Чего у вас тут происходит?! — непонятным образом возле нас материализовался Курбанов.
— Думаем, как откосить от налога на яйца. Вот решили создать прецедент, — пояснил я ему, что спровоцировало новый взрыв смеха.
— Какой к черту прецедент?! Ну-ка быстро работать! Неделя осталась! — разогнал всех по кабинетам ВРИО начальника следствия.
— А где жулик? — ворвалась в наш кабинет чем-то озабоченная Журбина. — Ты куда его дел?! — наехала она на меня с порога.
— Дойников что ли? Так отпустил. Потерпевшая его не опознала.
— Вот ведь черт! — раздосадовано воскликнула начальница. — Альберт, нужно раскрыть еще два дела!
— Да помню я, — отвернулся я к окну, за которым уже стемнело.
— Что-то непохоже! — сверкнув глазами, она величественно удалилась.
— Строгая она у нас, — усмехнулся Мамонтов.
— Еще бы от нее толк какой был, — я недовольно буравил взглядом закрывшуюся дверь. Предстояла долгая и кропотливая работа — по новой изучать уголовные дела в поисках зацепок.
А ведь еще был Ситников, с которым тоже надо было что-то решать. И делать это жестко, быстро и эффективно.
Глава 16
Проснулся я в холодном поту. Рядом недовольно проворчал потревоженный кот Васька. Сев на кровать, я потянулся за кружкой. Отпил воды, уняв сушняк после вчерашней пьянки, и вспомнил сон. Он-то меня и разбудил.
А снилась мне тюрьма: деревянные нары, узкое окно с решеткой и я в роли заключенного.
— Хрень какая-то, — я поднялся, избавляясь от остатков сновидений.
Сходил на кухню, заглотнул аспирин с активированным углем и вернулся в спальню. Уснуть не получалось, одолевали тревожные мысли.
А вдруг это подсознание мне сигнализирует? Может я не все учел и что-то пропустил в цейтноте последних дней? Так, давай, Альберт, вспоминай. Ситников ловит с поличным Ольгу и требует пять тысяч откупных. Вроде все логично. Инспектор зарабатывает как умеет. Тогда что меня в этом раскладе напрягает? То, что деньги он хочет получить именно с меня? Так-то Ольга сама бы ему могла заплатить. Девушка она небедная. Но нет, он ставит перед Ольгой условие, чтобы та вызвала меня. Спрашивается — зачем?
А может ему от меня нужны не только деньги? Что если им движет уязвленное самолюбие? Не задумал ли он со мной поквитаться, и сейчас готовит мне ловушку? И как только, я передам ему деньги, она схлопнется, а меня привлекут за дачу взятки должностному лицу. Вот это будет умора — понятые с его стороны, понятые с моей стороны.
Нет, это не смешно, это провал. А мне нужна
