Эдвард Лонг и Валиса Фролова, уроженка острова Тутуила, по которому капитан решил покататься, сидели молча рядом на переднем сиденьи мощного ленд-ровера. Валиса взволнованно взирала на знакомые с детства пальмовые рощи, на буйство ярких цветов, которых так мало в России, на своих земляков, мужчин и женщин, занятых делами или просто гуляющих по улицам, на бамбуковые стены хижин. Впрочем, хижин осталось немного — вдоль улиц стояли малоэтажные каменные домики. Да и в речи самоанцев слышалось много английских слов — ведь машина двигалась по острову, находящемуся «под протекторатом» США.
Лонг остановил машину около одного из супермаркетов и обратился к Валисе:
— Мадам, ваш наряд сильно отличается от того, что любят носить теперь здешние самоанские женщины. Сейчас мы войдем в магазин, и Вы выберите себе то, в чем приятно было бы пройтись по бульвару.
— Зачем пленнице уличные наряды? — недовольно ответила Валиса.
— Вы — не пленница, Валиса Павловна.
Бабушка Павлика удивленно взглянула на американского красивого офицера.
— По крайней мере, для меня, — продолжил Лонг. — Вы поможете мне, я в этом уверен. А я помогу Вам.
— Как я могу помочь вам и вашей какой-то нелепой операции, ради которой меня силой вывезли из России под видом нелегальной эмигрантки из Американского Самоа, где я родилась сто лет назад. Чем помочь — всё выдумать и рассказать это?
Эдвард улыбнулся:
— Сто лет — вот это выдумки. Я бы не дал Вам и сорока. А насчет помощи — давайте немного потерпим. Только я прошу Вас — ни слова никому из моей команды о нашем разговоре. Вы можете держать слово?
— Я держу слово уже все эти сорок лет, пока живу…по вашему календарю.
Оба улыбнулись.
— Я догадывался, что Вы соблюдаете какое-то табу, Валиса Павловна. И не намерен клещами или хитростью вытягивать из Вас тайну. Клянусь честью офицера!
Валиса согласилась надеть прикид городской самоанки. Во время прогулки пешком по центру города, Эдварду удалось завлечь спутницу в ресторан. По окончанию трапезы, он спросил её:
— Думаю, мадам, вы не забыли за сто лет, как отсюда пройти к океану? Проводите меня к какому-нибудь наиболее живописному месту, пожалуйста. У меня давняя неизменная привычка — в первый день приезда в ранее незнакомый город я должен побывать на берегу реки, озера или моря — любого водоема в этом месте.
— А если я уплыву от вас на Уполу?
— Я — мастер спорта по плаванию.
— А я всегда оставляла позади лучших пловцов нашей деревни.
— А ныряете Вы также хорошо?
Валиса оставила этот вопрос без ответа.
— А как называется ваша деревня на Уполу?
— Это уже допрос, господин офицер.
— Молчу-молчу. Тогда поедем к океану, к Вашей родной деревне на этом острове?
— Держите курс на Амалуи.
Океан волновался. Широкие валы с шумом разбивались об огромные каменные валуны, заглушая крики надоедливых чаек. Океан всегда казался Эдварду этаким непревзойденным шоуменом непреодолимой силы природы. Он демонстрировал ничтожество человека перед ней, суровой, бездушной и одновременно щедрой. Зачарованный великим водным простором, Лонг на миг потерял ощущение реальности и не заметил, как группа молодых парней выскочила из-за скалы и подбежала к парочке. Офицер не успел достать пистолет, как был схвачен двумя парами крепких рук, а третий парень, обшарив карманы, обезоружил его.
— Полеа, это ты?! — вскрикнула Валиса и бросилась обнимать четвертого из нападающих, который сразу направился к ней. Это был Полеа, верный Полеа, организовавший отряд охотников за пленницей и ждавший удобного момента для её освобождения.
— Как тебе удалось… — вопрошала Валиса, но Полеа, не имея времени объяснять, коротко сказал:
— Наш катер здесь, недалеко. Надеюсь, в такую погоду проскочим пограничников.
— Не торопитесь, ребята, — подал голос связанный Лонг. — Во-первых, катера пограничников имеют ночное видение и такие же прицелы. Но главное не это: освобождение Валисы Павловны только затруднит вам поиски, а, возможно, вообще лишит народ Уполу его сокровища — Сына Солнца.
Зловещая тишина установилась после такого неожиданного заявления. Немного опомнившись, Полеа оттолкнул от себя Валису и закричал:
— Неужели ты, баба, рассказала этому фрайеру о талисмане?! Ты, наша… наша богиня, наш вождь, наша последняя надежда, предала нас? Ты должна умереть, должна умереть…. Я не могу….
Полеа упал на песок и зарыдал. Он рыдал как ребенок, со всхлипами, задыхаясь и вновь поднимая рёв.
— Пусть это сделает Он сам, Сын Солнца, — предложил один из парней.
— Но он же пропал… — напомнил другой.
Тут Полеа мгновенно замолчал и, вскочив, напал с кулаками на этого парня, необдуманно выдавшего сведение об исчезновении божества:
— Вот тебя я точно убью!
Остальным пришлось держать разбушевавшегося Полеа.
— Так Он пропал? Когда? — спросил удивленный Эдвард.
Все промолчали.
— Откуда ты узнал о Сыне Солнца? — Полеа приходил в себя, все ещё удерживаемый товарищами.
— А может быть, они Валису пытали? — предположил молодой и менее эмоциональный самоанец, лучше усвоивший трезвость ума и рассудительностью белых учителей.
— Валису не пытали, я уверяю вас. И никому, включая меня, она не рассказала о вашем талисмане, не нарушила табу. Я же знал это задолго до знакомства с ней. А состоялось оно всего несколько часов назад, но я уверен — эта женщина тверже камня. Отпустите этого убитого своим нездоровым воображением героя, и пусть он и все вы спокойно послушаете мой рассказ о том, как я, далеко от Самоа, там, откуда приплыли первые корабли белых людей к вашим прекрасным островам, как я случайно коснулся тайны Сына Солнца, которой уже 16 веков.
Но только с помощью Валисы, которая интуитивно почувствовала искренность в словах американского офицера, удалось убедить Полеа выслушать Лонга. И тот рассказал самоанцам всё о своих интересах к легенде о сыне солнца. Всё, что можно было сказать им сейчас. А в конце заверил их в том, что будет помогать Валисе найти пропавший талисман. Но лишь в том случае, если она останется пока у американцев.
Доверчивость самоанцев всё-таки много выше их подозрительности, и они простились в Валисой и Лонгом ещё до того, как свет полной луны на прибрежном песке отбросил тени в глубоких следах армейских башмаков американского офицера, каблуков современной городской обуви самоанок среднего возраста и в ямках от голых пяток лихих молодых самоанцев с острова Уполу.
Когда Лонг вместе с «пленницей» вернулся к джипу, следы на песке изучал какой-то тип.
