Глава 12
Придерживая ватку на сгибе локтя, Лиза сидела на кожаной банкетке, терпеливо ожидая, когда молодой симпатичный доктор пригласит ее в кабинет. Венсан бродил по длинному коридору, глубоко засунув руки в карманы и безучастно поглядывая по сторонам. Что ж, осталось недолго. Последний разговор с обаятельным доктором, улыбки, заверения в абсолютной безопасности предстоящей операции, после чего останется только оплатить услуги и отправляться с картой на пятый этаж.
В девять утра они позавтракали в кафе недалеко от дома – черный кофе, круассаны с джемом, маленькие пирожные с сахарной глазурью, – и Лиза уже начала вставать со своего места, когда Венсан просительно произнес:
– Нет-нет. Не спеши. Посиди еще немного.
– Зачем? – нахмурилась Лиза, которой не терпелось покончить со всеми неприятностями. – Ты хочешь еще кофе?
– Нет, – ответил он почти шепотом, не сводя с нее умоляющего взгляда. – Но пока ты сидишь тут, он продолжает жить.
– Кто?
– Наш ребенок.
Лиза онемела. Сидя за столиком с прямой спиной и отвисшей челюстью, она смотрела на Венсана во все глаза и не могла вымолвить ни слова.
Дрожащей рукой он поднес зажигалку к кончику зажатой в зубах сигареты. Этот будничный жест отрезвил ее.
– Черт тебя подери, Венсан, да объясни же наконец, что происходит? – воскликнула она раздраженно, с грохотом отодвигая стул. – Что с тобой? Мужчины так себя не ведут!
Он окинул ее презрительным взглядом.
– Много ты знаешь о мужчинах!
Исполненные взаимной неприязни, они вышли на улицу, поймали такси и через двадцать минут были уже в клинике. Потом начались утомительные хождения из кабинета в кабинет... анализы того-сего... ультразвуковая диагностика... Оказалось, что эти чертовы французы пускают мужей и любовников ну просто куда угодно. Муж мог присутствовать при родах, мог присутствовать при всех без исключения обследованиях и операциях. Какое грубое вмешательство в сферу интимного! Роды еще ладно, при условии что женщина не возражает, но аборт!.. Венсану следовало сидеть в коридоре и читать газету. Лизу покоробило даже то, что он ответил согласием на предложение доктора взглянуть на экран монитора, неопровержимо свидетельствующего о наличии беременности. Стиснув зубы от злости, Лиза лежала на кушетке, а в двух шагах от нее смертельно побледневший Венсан не мог отвести глаз от светящегося сине-серого экрана. Доктор показал ему карандашом, куда смотреть. Лицо его так страшно закаменело, что Лизе стало не по себе. Она попыталась привлечь его внимание тихим покашливанием, но куда там! Он был целиком захвачен собственной драмой.
– Ваш муж, мадам, слишком сильно нервничает, – заметил доктор, после того как Венсан, не говоря ни слова, повернулся и вышел в коридор. – Может быть, предложить ему успокоительное?
– Пусть понервничает, – мстительно ответила Лиза.
Никакого паспорта у нее не спросили, Венсан показал только свои документы, так что теперь к ней обращались не иначе как «мадам Торанс». Это бесило ее и смущало. Какого черта! Венсан же вел себя так, как будто все это в порядке вещей.
Наконец из кабинета пулей вылетела заплаканная черноволосая француженка, и медсестра пригласила Лизу. Та прошла, присела к столу. Обычные вопросы: год рождения, семейное положение, перенесенные заболевания, есть ли хронические, чувствительность к антибиотикам, чувствительность к анестезирующим препаратам, первая ли беременность, нормально ли протекают месячные... Вообще-то они с доктором уже обсудили все эти вопросы, но теперь он заполнял медицинскую карту, и все началось сначала. Вопросы, ответы... И тут случилось непредвиденное. Какая-то сила, порожденная отчаянием, чувством вины, общим отвращением к происходящему, подбросила ее, прямо-таки сорвала со стула, и Лиза услышала свой голос, произносящий хрипло, но отчетливо: «Знаете что? Оставьте-ка меня в покое!»
Прижимая к груди свою белую кожаную сумочку, она вы–скочила в коридор. В точности как та француженка с размазанной по щекам черной тушью. Венсан молча уставился на нее, не понимая, что происходит.
– Я ухожу! – крикнула она на бегу.
Крикнула по-русски, но он все понял, поскольку она сопровождала свои слова действием.
– Элизабет, постой!.. Подожди меня!
Лиза неслась как олень. По коридору, по лестнице... еще один пролет, еще... Венсан догнал ее уже на первом этаже. Схватил за плечи и грубо затряс, глядя ей в лицо с такой беспредельной ненавистью, что она зажмурилась от страха.
– Что ты устраиваешь, черт тебя подери?! Истеричка!
– Пусти! – прохрипела она, задыхаясь от бега. – Убери руки, скотина!
– Ты хотела, чтобы я отвел тебя к врачу? Voilа , ты здесь! Какого черта тебе не хватает?
– Я передумала.
– Что? – Размахнувшись, он влепил ей такую пощечину, что она упала бы, если он ее не поддержал. – Так тебе надо было измываться надо мной две недели, чтобы потом передумать?.. Male?diction! [81] Я убью тебя!
Выкрикивая ругательства, он тряс ее как грушу, до тех пор пока она не сообщила, что ее сейчас стошнит. Тогда только он прислонил ее к стенке и отступил на шаг, освобождая ей, так сказать, место для посадки. Постояв две минуты спокойно, Лиза отдышалась, ощупала горящую щеку и с облегчением убедилась в том, что тошнота прошла. Тошнота, но не злость.
– Все? – мрачно спросил Венсан. И протянул руку. – Пошли.
– Куда?
– Обратно. Наверх.
Она бесстрашно встретила его взгляд.
– Никуда я не пойду! Это мой ребенок, и я хочу оставить его. Мое тело – мое дело. Слыхал о таком?
– Ах ты, стерва! – простонал он с невыразимой мукой.
Повернувшись, Лиза шагнула с лестничной площадки в вестибюль. Прошла мимо регистратуры, мимо гардероба. Тут Венсан опять настиг ее, схватил за руку и толкнул в стоящее рядом с декоративной пальмой кресло.
– Сиди здесь, вздорная баба! Я вернусь через пять минут. Если ты попробуешь смыться, я найду тебя и сверну тебе шею, поняла?
– Куда ты? – поинтересовалась Лиза как ни в чем не бывало.
– К твоему доктору, конечно! Надо же сообщить ему о том, что ты внезапно сошла с ума.
Согласно кивнув, Лиза поймала на себе изумленный взгляд молоденькой медсестры, которая случайно проходила мимо и имела счастье наблюдать всю сцену от начала до конца. Обессиленно улыбнувшись, Лиза развела руками: мол, что поделаешь с этими животными... Девушка в белом халате сочувственно кивнула, пряча ответную улыбку в уголках ненакрашенного рта.
Через полчаса они уже сидели в кафе на другой стороне улицы.
– Пойми наконец, – говорила Лиза, прикладывая к щеке пакетик со льдом, который принес ей невозмутимый официант, – мне тридцать два года. Это моя первая беременность. Я хочу иметь ребенка, я к этому готова. И... – она немного помедлила, – я хочу иметь его от тебя.
– Повтори, – велел он грозно.
– Ну, ты довольно привлекателен внешне... и у тебя есть характер... Хорошие гены, как ты сам однажды сказал.
В зале было сумрачно из-за плотных портьер, и этот сумрак подчеркивал бледность Венсана. Никогда еще Лиза не видела его таким взбешенным... и таким ранимым. Он подозвал официанта и заказал рюмку коньяку. Откинулся на спинку стула, дыша тяжело и медленно, как человек, преодолевающий смертельный недуг.
– Ладно, допустим. Ты оставишь этого ребенка. Но ведь это и мой ребенок тоже. Ты увезешь его в Москву, а я буду вынужден без конца мотаться через весь континент, чтобы повидаться с ним? – Он покачал головой. – Нет, дорогая, это не вариант. Придумай что-нибудь получше.
– Тебе надо, ты и думай! – огрызнулась Лиза.
– Ах вот как? Тогда вставай и пошли обратно в больницу.
– Я сказала: нет.
– А я сказал: да.
– Да кто ты такой, чтобы указывать мне?
– Кто я такой? – Венсан подался вперед, бледный и окутанный клубами табачного дыма, как какой-нибудь джинн. – Кто я?.. Человек, похоронивший твоего врага. Твоего обидчика.
Лиза судорожно сглотнула.
– Прости.
Он вздохнул и одним махом прикончил свой коньяк.
– С тобой никакого терпения не хватит.
Довольно долго они сидели молча. Официанты старались держаться подальше, спинным мозгом чуя, что здесь происходит нечто из ряда вон выходящее.
Венсан был в своей любимой рубашке блеклого зеленоватого цвета с закатанными рукавами, которая чудесно оттеняла глаза и подчеркивала загар. Красивая шея в распахнутом вороте, красивые руки. На левом предплечье темнеет подсохший рубец. Поздно вечером, когда он вернулся со своего свидания, снял куртку и обнял Лизу на пороге гостиной, она погладила этот жуткий шершавый рубец и спросила невинно:
– Почему ты ударил себя, а не меня?
Он тихонько рассмеялся:
– Ударить тебя? О нет, я слишком хорошо представляю себе последствия этого поступка. Не улыбайся... Ударить тебя! Чтобы потом ты ежедневно вытворяла черт знает что в надежде, что твои выкрутасы заставят меня снова взяться за ремень? В таких случаях все невротики ведут себя одинаково. Нет-нет, дорогая, подобная схема любовных отношений меня не устраивает. Это слишком просто. Просто и предсказуемо.
