— А как же наш мир?
— А что «ваш мир»?
— Он же, по идее, тоже Образ.
— Вернее наслоение Образов, или Лучей. Он — буфер: механизм перехода из одного Образа в другой. Этот мир нужен для компенсации разницы в скорости потоков между Домами.
«Ну, наворотил!» — усмехнулся Михаил.
— Все эти Образы нестабильны, — продолжал Херон. — В конечном итоге, мы придем к тому, что очередной Катаклизм приведёт к исчезновению всего существующего континуума. Он и сейчас на грани распада. Только Доминаты удерживают Образа, или Дома, от этого. Они находятся в неком метастабильном состоянии, которое и позволяет как бы «склеивать» данный Образ. Кроме того они выступают и хранителями «генетической» информации. И стоит кому-то запустить процесс дестабилизации, как мы снова вернемся к состоянию, предшествующему первому Катаклизму.
— Это к какому?
— Изначальному Образу.
— А как можно запустить этот самый процесс?
— Скажем, изменение причинно-следственных связей, — Херон улыбнулся.
Михаил устало прикрыл глаза.
— Послушай, — негромко начал он, — у меня есть куча вопросов. Они касаются всего. Я хотел бы попросить тебя провести некий ликбез. Как ты на это смотришь?
Херон надолго задумался.
— Ну… давай так, — он подошел ближе. — Я, конечно, могу тебе кое-что рассказать, но предупреждаю сразу: мне понадобится кое-что взамен.
— И что это?
— Я об этом скажу позже. Идет?
Михаил насторожился:
— Мне все же хотелось бы знать, что это.
— «Ключ от бездны».
— Но его у меня нет.
— А мне он «живьем» и не нужен.
— А что тогда нужно?
— Данные по его изготовлению.
Михаил попытался найти подвох в словах Херона, но так ничего и не смог обнаружить.
— Ладно. Я все схемы дам, но есть вопрос: а зачем они…
— Надо! — перебил Херон и снова вернулся на старое место.
Он несколько минут что-то обдумывал.
— Начнем с того, что все, о чем бы я тебе не рассказывал, лишь моя точка видения. Да и вообще, — Херон поморщился, — кто бы тебе иной, что не говорил — это по-прежнему останется лишь его точкой видения.
— Это мне понятно, — отмахнулся Михаил.
— Раз ясно, тогда давай приступим. Какие у тебя вопросы?
— Если б я знал, что спрашивать… Вернее, не что, а как правильно сформулировать вопрос.
— Когда я только начинал, — Херон присел рядом, — то, я был абсолютно также растерян, как и ты. Мой мир — это «Северо-Восток» Лабиринта. Поверь мне, это место закаляет характер. Наш долг был всегда нести военную службу на рубежах. Я тоже так начинал, но потом все изменилось.
— Что именно?
— Тебя наверняка удивляет тот факт, что все Образы отчего разделены некими преградами. И невозможно «просто так» попасть из одного мира в другой. Представь себе, что каждый Образ — это огромный остров в океане со своей замкнутой экосистемой. Можно только лишь предполагать существование других островов. И не имея лодки нельзя попасть на иные земли. Плюс ко всему надо еще и придумать такую лодку, чтобы пересечь океан.
— Я это понимаю…
— Понимаешь? Хорошо. Ведь не все задаются вопросом о том, что возможно существование другого мира. Приземленность плюс быт как бы стирают этот аспект. Те, кто думают иначе, могут оказаться аутсайдерами на своем же собственном острове. Но создав свою «лодку», ты навсегда меняешь свое мировоззрение… Так произошло и со мной.
— А почему это происходит?
— Хороший вопрос. Я могу лишь предположить, что приступы «гениальности», случающиеся и в твоем мире, и в моем, и в каком-либо ином — заранее спланированный акт.
— Кого?
— Допустим, Доминатов. Кому-то из них понадобился активный полевой игрок… Кстати, я ведь, между прочим, являюсь военным советником по Северному Дому. В Железных горах у меня построена база…
— А это место?
— Полевая база. Таких здесь три.
Михаил устало потер глаза.
— Мне надо посмотреть то место, где меня нашла Лорхен… или как там ее зовут.
— Зачем? — удивился Херон.
— Пока не знаю.
— Хорошо. Завтра, скорее всего, буря чуть поутихнет и мы сходим туда. А сейчас отдыхай.
61.
— Дальше идти смысла нет, — почти прокричал в ухо Херон. — За этой грядой начинается зона сверхнизких температур. Сначала начнутся небольшие вкрапления азотного льда, а дальше — больше. Уже здесь без маски дышать невозможно, а там вообще уже иной состав атмосферы.
Михаил задрал голову, пытаясь увидеть в мутном мареве темного неба вершину скалы. Они почти отвесно подымалась вверх.
Снежный вихрь яростно набросился на двух путников, чуть не сбивая с ног.
— Вон там тебя нашли, — Херон указал в сторону огромного черного валуна. — Удивительно, что ты еще дышал.
Михаил наклонился под порывами ветра и медленно поплелся по ледяному насту в сторону, указанную Хероном.
Они уже вторые сутки добирались до этого места. Температура воздуха, скорее всего, была в районе пятидесяти градусов. Ураган, бушующий где-то в ста километрах южнее, уходил дальше. Херон обмолвился, что он бушует уже несколько сотен лет, курсируя между трех зон: Большой снежной пустыней, кратером Бурь и Кривым хребтом.
— Сотни лет? — Михаил удивленно поднял брови.
— Ага. Мы называем его «Голубым демоном».
Херон отчего рассмеялся. Двигался он довольно-таки легко и быстро среди нагромождений ледяных торосов, а Михаил постоянно отставал…
Черный валун, под которым Лорхен нашла Михаила, оказался похожим на кристалл кремния.
Михаил удивленно обернулся к Харону и тот, словно прочитав мысли, согласно кивнул:
— Ты прав — здесь господствуют кремнеорганические формы жизни. Кстати, можешь познакомиться: это часть панциря взрослой личинки, скорее всего ату-…
Дальше Михаил ничего услышать не смог. Что-то темное и очень твердое стукнуло ему прямо по макушке. Свет померк, а вместе с ним померкло и сознание.
Очнулся Михаил от того, что что-то холодное и мокрое капало ему на лицо. С трудом разлепив веки, он увидел наклоненную над ним льдину. Вода капала с неё.
С трудом перевернувшись, Михаил огляделся: Херона нигде не было. На том месте, где тот стоял, была огромная лужа воды. Рядом лежал здоровенный кусок, отколовшийся от того куска кремния, который Херон назвал панцирем. Один из краев этого куска слегка дымился.
Михаил с трудом поднялся, стараясь заглушить накатившую тошноту. Судя по всему, этот кусок кристалла то ли взорвался, то ли еще что, но, в общем, отлетел от панциря и стукнул его по голове. Не будь на ней меховой шапки, красовались бы сейчас на макушке его мозги.
За торосами мелькнула яркая вспышка. Громкий хлопок тут же заложил уши, будто ватой. Что-то огромное и темное бросилось бежать влево, ломая торосы на своем пути. И снова мелькнула вспышка. Только теперь Михаил успел увидеть белый ослепительный шар, промчавшийся сквозь льдины в ту же сторону, куда бросилось громадное нечто.
Через минуту появился Херон.
— Живой? — прокричал он, сквозь бушующий ветер. Снежные хлопья застилали ему глаза, и он постоянно их вытирал.
— Наверное, — вяло бросил Михаил, снова борясь с приступом тошноты.
— Зря я тебя послушался. Сюда не следует ходить.
— Почему?
— Из-за гор иногда приходят гиганты…
— Кто?
Херон улыбнулся.
— Тебе, наверное, ближе по пониманию будут — ётуны.
— А кто они?
— Жители этого мира. Вернее его охранная система, оставленная еще Изначальными. Эти ётуны по природе своей хищники. А наша, вроде как «беззащитность», очевидно, спровоцировала его на агрессию. Надо уходить отсюда. Не факт, конечно, но он может заявиться уже не сам, и тогда нам не поздоровится.
Михаил снова вернулся к кремниевому панцирю. Рука легла в нишу, нащупывая ледяной холод кристалла.
В памяти сначала медленно и где-то далеко-далеко мелькнуло какое-то воспоминание.
И снова в душу заползла «змея» тревоги. Мозаика никак не хотела складываться.
