Годъ спустя послѣ нашего переѣзда въ Москву появилась изъ своего симбирскаго имѣнія на жительство въ Первопрестольную родстз&нная камъ семья Гагариныхъ, состоявшая изъ отца князя Александра Николаевича, княгини Надежды Эрнестовны, урожденной фонъ-Викъ, трехъ дочерей-погодокъ: „Енички”, „Вѣрочки”, „Любочки” и младшаго члена — единственнаго ихъ сына: „Мишеньки”.
Въ Москвѣ проживала еще чета Гагариныхъ также считавшихся по фонъ-Викамъ нашими родственниками — то были: князь Юрій Петровичъ, женатый на Еленѣ Семеновнѣ-, рожденной княжнѣ Абамелекъ-Лазаревой. Бывшій Сумской гусаръ, князь Юрій состоялъ на службѣ въ личныхъ адъютантахъ у Командующаго Московскимъ Военнымъ Округомъ генерала Костанды.
Жили Гагарины издавна на Кудринской Садовой, занимая въ большомъ особнякѣ, расположенномъ среди обширнаго двора и сада, прекрасную квартиру, богато и со вкусомъ обставленную, съ выдержанной прислугой и отличнымъ городскимъ выѣздомъ. Княгиня Елена Семеновна имѣла большія средства и безъ ума любила своего супруга, ревниво слѣдя за его жизнью и оберегая своего „Юрія” отъ всяческихъ возможныхъ соблазновъ. Небольшого роста, смуглая, съ большими красивыми темно-карими глазами и плотно зачесанными какъ смоль черными волосами, Елена Семеновна всей своею внѣшностью выдавала свое наслѣдственное кровное происхожденіе. Чуткая и умная, она была всегда оживленной и интересной собесѣдницей. Ея мужъ, мой троюродный братъ, князь Юрій, сынъ князя Петра Яковлевича Гагарина, женатаго тоже на одной изъ сестеръ фонъ-Викъ, былъ огромнаго роста, не до годамъ располнѣвшій и распустившійся грузный мужчина, съ большой головой бобрикомъ, по-военному подстриженной и бритымъ мясистымъ лицомъ, на которомъ виднѣлись книзу торчавшіе щетинистые усы.
Пріѣздъ въ Москву изъ Симбирской глуши Гагариныхъ былъ для Юрія какъ нельзя болѣе кстати. Воистину, трудно было найти даже во всей многолюдной и разнотипной матушкѣ-Москвѣ семью болѣе оригинальную, чѣмъ та, о которой будетъ рѣчь. Самъ старикъ-князь Александръ Николаевичъ, отслуживъ въ свое время въ гусарахъ и отбывъ Польскую кампанію, засѣлъ безвыѣздно въ деревнѣ, хозяйничая въ своемъ крупномъ лѣсномъ имѣніи около Инзы, Корсунскаго уѣзда Симбирской губ., и участвуя въ сословной и земской жизни. Послѣднее время онъ служилъ земскимъ начальникомъ, часто исправляя обязанности Уѣзднаго Предводителя Дворянства. Средняго роста, коренастый, князь Александръ Николаевичъ казался хорошо сохранившимся, плотнымъ, сильнымъ мужчиной. Темный шатенъ, онъ имѣлъ большое, широкое, скуластое лицо съ усами и бородой, напоминавшим.и обликъ Наполеона III. Голосъ его былъ громкій и грубый, слова выговаривалъ медленно съ разстановкой; говоръ его можно было бы сравнить съ какимъ-то сплошнымъ рокотомъ, т. к. въ рѣчи его преобладающимъ звукомъ была буква „р”, произносившаяся имъ длительно и звучно-раскатисто. Забавно было слышать его обычное привѣтствіе: „здорррррово, бррратъ ты мой, Александррръ”!
Его супруга — Надежда Эрнестовна, средняго роста смуглая брюнетка съ большими черными глазами и большущимъ шиньономъ собственныхъ съ сильной просѣдью волосъ, подобранныхъ подъ старомоднаго фасона чепецъ съ верхнимъ бантомъ, была въ свое время несомнѣнно привлекательной женщиной, но увы! безжалостное время сдѣлало свое дѣло — отъ нея остались лишь кости, да потемнѣвшая кожа... Худая, нервная, Надежда Эрнестовна вѣчно суетилась, обо всемъ безпокоилась, съ однимъ и тѣмъ же вопросомъ обращаясь къ окружающимъ по нѣсколько разъ. Мнительная и суевѣрная, княгиня всего боялась и во всемъ сомнѣвалась. Излюбленнымъ у тетушки было слово: „ужасъ”, которое она склоняла при всѣхъ случаяхъ своей жизни во всѣхъ падежахъ. Бѣдный князь Александръ Николаевичъ привыкъ къ жениному характеру и продолжалъ оставаться неизмѣнно-спокойнымъ. Всѣ три дочери-княжны были типичными провинціальными барышнями, но всемѣрно старавшимися подойти подъ стать столичныхъ. Экспансивныя, быстро реагировавшія на испугъ, страхъ или на противоположное настроеніе — смѣхъ или восторженность, княжіны имѣли свойство говорить, восклицать всегда всѣ вмѣстѣ, къ этому часто прибавлялся истошный голосъ ихъ матери-насѣдки.. Можно себѣ представить, какое общее „кудахтанье” происходило въ ихъ домашнемъ быту.
Мои отношенія къ кузинамъ-княжнамъ были самыя добрыя, простыя и родственныя. Всѣ онѣ были очень радушныя, веселыя барышни, охотно и искренне всѣмъ интересовавшіяся. Внѣшность ихъ нельзя было назвать красивой. Наиболѣе привлекательной изъ нихъ была средняя —Вѣрочка, любимица матери, относительно которой Юрій Гагаринъ въ обычно шутливомъ тонѣ мнѣ всѣ уши прожужжалъ, совѣтуя на ней жениться. 17-ое сентября было „большимъ днемъ” въ этой семьѣ, благодаря празднованію въ ней сразу трехъ именинницъ.
Семья Гагариныхъ поселилась по сосѣдству съ нами. Въ этотъ именинный день приходимъ мы съ мамой поздравить
Гагариныхъ и оба сразу же почувствовали во всей ихъ домашней обстановкѣ что-то совершенно необычное и для насъ загадочное — замѣчалась среди нихъ какая-то особливая восторженность, доходившая до нѣжныхъ объятіи со стороны княгини-мамаши и ласкающихъ взглядовъ, исходившихъ изъ томныхъ „много говорившихъ” глазъ кузины-Вѣрочки. Слышу затѣмъ слоиа благодарности за какой-то „чудный” подарокъ. Мы съ мамой съ недоумѣньемъ другъ на друга посматриваемъ, теряясь въ догадкахъ, а князь Юрій сидитъ на своемъ мѣстѣ и всѣмъ своимъ грузнымъ тѣломъ и таращенной физіономіей выражаетъ затаенный Еосторгъ, еле сдерживая душившій его смѣхъ. Хорошенько вглядѣвшись въ него, я догадался, что Юрій видимо успѣлъ сочинить какой-то излюбленный свой „трюкъ”, да и насъ въ это дѣло очевидно впутать. Но смѣлость его озорства въ этотъ разъ превзошла всѣ мои предположенія, и кончилась его затѣя, вмѣсто потѣхи, серьезной драмой. Оказывается, въ этотъ день съ утра Юрій прислалъ княжнѣ Вѣрочкѣ огромный букетъ чудныхъ цвѣтовъ и коробку отъ Трамблэ чуть ли не съ пятью фунтами конфетъ отъ моего имени, для чего стащилъ предварительно мои визитныя карточки. Пріѣхавъ къ Гагаринымъ нарочно раньше насъ, таинственно повѣдалъ мамашѣ и княжнамъ, что „Саша Наумовъ” именно сегодня рѣшилъ сдѣлать Вѣрочкѣ предложеніе. Выдумкѣ этой радостно всѣ повѣрили.
Тяжело и неловко всѣмъ стало, когда выяснилась вся неумѣстность подобнаго „имениннаго озорства”. Будучи добрѣйшимъ малымъ, Юрій невольно причинилъ бѣдной Вѣрочкѣ настоящее горе. Впослѣдствіи онъ самъ это созналъ и всячески старался успокоить имъ же самимъ взбаламученное семейство. Даже самъ старикъ князь Александръ Николаевичъ, нарочно пріѣхавшій къ этому дню изъ своей лѣсной глуши, сердито рокоталъ на Юрія, повторяя: „не хорррошо, бррратъ ты мой Юрррій, не хорррошо!...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
