Теплая нежная плоть обхватила его со всех сторон. Никакого сопротивления, никакой боли. Он качнулся назад, потом снова вперед и проник чуть глубже, чем раньше.
Такого Тристан не ожидал.
Федра подняла руки и положила их ему на плечи. Он открыл глаза, улыбнулся ей. И снова начал двигаться. В ее глазах вспыхнули огоньки.
— Да, — прошептала она, глядя ему в глаза. — О, Тристан! Как хорошо!
Все сомнения отпали, боли Федра не испытывала. Впереди их ждало море удовольствия, которое казалось неисчерпаемым.
— О Господи! — закрыв глаза, прошептала она и быстро облизнула губы. — Да…
Тристану давно не встречались такие женщины, которые столь самозабвенно предавались любви и так быстро достигали оргазма. Это заводило его, сводило с ума.
Держа Федру за талию, Тристан снова вошел в нее. На этот раз толчок был еще сильнее, чем прежде. В том, как он брал ее, ощущалась даже какая-то безжалостность, но Федре нравилось это. Она блаженствовала, на ее лице застыла улыбка, щеки пылали.
Они все еще занимались любовью, когда дождь внезапно стих. Вероятно, прошло уже много времени, но оно летело незаметно. Тристан подумал об этом только тогда, когда в комнате воцарилась странная тишина, вдруг показавшаяся ему неестественной. Послышался тихий всхлип Федры. Она уже находилась в преддверии блаженства, он тоже был готов взорваться; Но конца не наступало.
Федра стиснула пальцами деревянные прутья, она извивалась под ним и постанывала, требуя немедленного освобождения. Тристан был поражен. Он понял, что, пребывая в этом состоянии, она совершенно не могла контролировать себя. И ей было необходимо что-то еще…
Тристан приподнял ей бедра и положил ее ноги себе на плечи, изменив угол, под которым он входил в нее. Федре это понравилось, но она по-прежнему не могла кончить. Он наклонился и поцеловал ее.
Ее глаза распахнулись, но, казалось, она не видит его.
— Тристан? — не слишком уверенно прошептала она.
— Дай мне свою руку, — хрипло проговорил он. Федра выпустила из пальцев деревянный прут и протянула Тристану свою руку. Он обратил внимание на то, что большой палец у нее на руке слегка посинел. Разыскав в постели свой шейный платок, Тристан поднял его и показал Федре.
— Ты это хочешь, Фе? — выдохнул он. Она открыла рот, но не издала ни звука.
— Я не знаю, чего я хочу, — всхлипнула она. — Я только знаю, что я хочу, и хочу, и хочу… — Она отвернулась в сторону и закрыла глаза.
— Дай мне свою вторую руку, — чуть мягче проговорил он.
Она сделала то, о чем просил ее Тристан. И он связал запястья обеих ее рук. Довольно-таки сильно, но не настолько, чтобы нарушить кровообращение. Потом он завел руки Федры ей за голову и привязал их к деревянным прутьям в изголовье кровати. Теперь он знал, что она не сможет вырваться и помешать ему.
— Потяни руки на себя, — приказал он.
Она повиновалась ему, ее глаза расширились, горло спастически сжалось. Да, теперь Федра поняла, что была в полном его распоряжении.
— Тебе не больно? — спросил он.
Она покачала головой:
— Нет… Чувствуется, что тянет, но не больно.
Он взял в руки голову Федры и поцеловал ее в губы, глубоко, страстно, вложив в этот поцелуй частицу сердца.
— Итак, — сказал он, оторвавшись от ее губ, — ты, моя любовь, в полном моем распоряжении.
Она не мигая смотрела на него, и ее глаза молили о скором продолжении.
— Да, Тристан, да.
Наклонившись над Федрой, Тристан слегка потянул ее за руки.
— Видишь, Фе? — прошептал он. — Ты не сможешь освободиться. Как бы ты ни старалась, ты не вырвешься. А теперь начнем, дорогая. Иди ко мне.
Она кивнула и с трудом сглотнула слюну. Тристан вошел в нее, сначала как бы примериваясь и пробуя. Федра закрыла глаза и потянула на себя руки. Он продвинулся глубже и начал двигаться внутри ее, наслаждаясь своими ощущениями. Прошло лишь несколько мгновений, и Федра стала снова извиваться под ним и всхлипывать. Она приподнималась вверх, выгибалась ему навстречу, из уголков ее глаз стекали слезы.
Секрет Федры оказался более чем прост. Ей необходимо было что-то такое, что могло бы руководить ею. Она хотела, чтобы над ней совершали насилие. Тристан никогда не прибегал к таким вещам, они были чужды ему, но в то же время то, что он сейчас видел и делал, возбуждало его до крайности. Это казалось ему очень эротичным.
— Да, Тристан, — всхлипывала она, — да, да, да…
Он двигался до тех пор, пока их обоих одновременно не накрыла жгучая белая волна. Тристану показалось, что в нем что-то лопнуло, что-то взорвалось, разлетелось на сотни мельчайших осколков, которые вонзились изнутри в его тело. И в каждом из осколков был кусочек его сердца.
Когда он снова вернулся в действительность, то обнаружил, что висит над Федрой, опираясь на свои руки. И с него струйками стекает пот. Руки Федры по-прежнему были привязаны к кровати. Тристан наклонился и прижался лбом к ее лбу.
Эти часы необратимо изменили их жизнь. И добавить к этому было нечего.
Тристан начал развязывать ее руки, но Федра по-прежнему лежала с закрытыми глазами. Чуть позже, когда он уже бросил свой платок на пол, ее веки поднялись и она посмотрела на него. Ее язычок скользнул по распухшим от поцелуев губам.
— Что ж, — пробормотала она, — земля под нами не разверзлась и не поглотила нас.
Тристан провел пальцем по ее щеке и, глядя ей в глаза, улыбнулся:
— Знаешь, Фе, ты необыкновенно страстная женщина. Такая страстность, такой темперамент, Фе, — это подарок судьбы. Любой мужчина был бы счастлив обладать тобой.
Она снова потерла свои запястья.
— Значит, ты не находишь меня странной?
— Я нахожу тебя очаровательной, — пробормотал он, наклоняясь к ней и целуя в нос. — Ну, еще и твердолобой немножко. Надо уметь уважать собственные желания, надо доверять себе. Ты не делаешь ничего плохого, ты лишь раскрываешь то, чем наделила тебя природа. Нельзя отказываться от себя. Подобные отношения между мужчиной и женщиной естественны. И не нужно смущаться, любовь моя. Пройдет время, и ты сможешь осознать, что потребности тела так же имеют право быть удовлетворенными, как и потребности души.
Ее мягкий взгляд остановился на его лице.
— А что, если… что, если я никогда не смогу воспринимать это как нечто естественное?
Тристан несколько раз моргнул.
— Значит, я буду снова и снова убеждать тебя в правильности своей точки зрения. — Он рассмеялся. — Я снова и снова буду доказывать тебе…
Когда взбунтовавшаяся плоть получила свое и была удовлетворена, Тристан вновь обрел способность мыслить трезво и рационально. Федра не была девственницей. И поэтому он ничего не забрал у нее, он просто подарил ей наслаждение. Он не нанес непоправимый удар ее психике и не лишил ее невинности.
