писал «Декамерон», и был лично знаком с Бенвенуто Челлини. Да, он питается кровью живых, но это не значит, что он убийца. Время либо отбирает разум, либо дарует мудрость. Кьянто — мудрейший из тех, с кем мне доводилось беседовать.
— Прекрасные слова, рад за вас. Но по-прежнему неясно, как это все связано со мной.
— Мессир Кьянто бывал в России, правда, очень давно. И там общался с такими, как вы, сеньор Алессандро. С «вьед-мак». Он сказал мне, что ваши собратья весьма строптивы и крайне несговорчивы, причем в правоте его слов я убеждаюсь прямо сейчас. Но при этом храбры и верны своему слову. Если они обещают что-то сделать, то не отступятся от клятвы ни на шаг даже перед лицом Великой Госпожи.
— Истинная правда, — покивал я. — Обещал, что не стану вам помогать, — и не стану.
— Я помчался из Неаполя в Рим со всей возможной скоростью, — словно не слыша меня, вещал Паоло, не глядя на меня. — Но вы уже покинули Вечный Город, что было вполне разумно. Хранитель катакомб не может выходить за пределы подвластной ему территории, но всегда найдутся те, кто будет рад ему удружить. Он весьма влиятельная фигура в иерархии ночного Рима, да и не только. Поняв, что вас нет в моем городе, я опросил горничную из отеля, где вы проживали, и она сообщила мне, что в разговорах, которые она слышала, фигурировал Милан. Но я сразу засомневался, что вы так поступите. Отправляться в Милан, обзаведясь врагом в Риме, не слишком разумно.
— Даже не знаю, что мне делать, — поделилась со мной Жанна. — То ли назвать тебя скотиной, то ли умиленно вздохнуть.
— Помолчи, — посоветовал я ей. — Мне становится интересно.
— Так молчать или говорить? — уточнил Паоло.
— Вам — говорить, — произнес я. — Просто кроме нас тут есть еще кое-кто. Надеюсь, это не проблема?
Итальянец хотел было продолжить, не проявив никаких эмоций, но тут появился Арриго, который помимо кофе приволок еще полный поднос разнообразных закусок и сладостей, с умилением посмотрел на нас и умчался обратно в кухню, откуда уже жутко разило чесноком. Впрочем, им тут пропахло абсолютно все.
— Я всю ночь был за рулем, проголодался, — пояснил мне зарубежный коллега приснопамятного Нифонтова. — Буду рад, если вы составите мне компанию.
— Почему нет? — Я взял с одной из тарелок засахаренный персик. — Приятного аппетита.
— Нет. — Паоло решительным жестом отодвинул от себя еду. — Все же сначала я закончу рассказ, а после стану есть. А вы, надеюсь, задумаетесь о том, что иногда принципы можно менять.
— Тоже вариант, — откусив кусочек приторно-сладкого персика, согласился с ним я. — Ну, так что там дальше?
— Подробности о том, как именно я выяснил, где вы находитесь, опущу. Но когда прозвучало название «Матера», я понял — это судьба. Никогда в нее не верил, но таких совпадений не бывает. Вы можете смеяться, но в тот миг мне стало ясно, что скоро я получу ответ на вопрос, который не дает мне покоя столько лет.
— Все это звучит как диалог из посредственного сериала, — вздохнул я. — Паоло, давайте уберем из нашей беседы лишнюю экспрессию и метафоричность, а после добавим в нее конструктива. Как вам такое предложение?
— Я не всегда вас понимаю, — пожаловался мой собеседник. — Иногда возникает ощущение, что мы учили разный английский.
— Так оно и есть, — рассмеялся я. — У вас итальянский английский, у меня русский. Ладно, это все мелочи. Так почему мое проживание в этом милом городке для вас стало знаковым?
— Вы знаете, что находится вон за той горой? — Паоло встал, подошел к перилам веранды и крепко сжал их руками.
— Другая гора, — передернул плечами я и положил персик на тарелку. — Что же еще? Ну море, наверное, тоже.
— Если проехать около сорока километров по дороге, которая начинается вон там, на южной окраине Матеры, то можно добраться до города под названием Крако. Вы наверняка уже слышали это название.
— Само собой. Туда туристов возят, и мне предлагали прокатиться. Собственно, добрая половина из них в Матере делает привал перед финальным рывком к Крако.
— Все так, — подтвердил Паоло. — Старинный город-крепость, первые здания построены еще в тринадцатом веке. Лет шестьдесят назад сильное землетрясение разрушило часть строений, после чего жители помаленьку начали его покидать, и к концу семидесятых Крако совсем опустел. Даже змеи — и те оттуда уползли.
— Всякое случается. — Я допил свой кродине. — Мне становится скучно, синьор Фьярелли, и вот-вот потянет в сон, а это будет означать, что наша беседа подошла к концу. Мой вам совет — не стоит ходить вокруг да около. Еще раз предлагаю — говорите прямо, что вам от меня нужно.
— Шесть лет назад в Крако пропал один турист, — помолчав, сказал Паоло. — Важный турист. Какой-то очень серьезный бизнесмен из Западной Европы, со многомиллионным состоянием. В группу, расследующую обстоятельства этого исчезновения, была включена моя сестра Рената, кто-то решил, что больше не меньше, а Крако место непростое, потому представитель от нашего подразделения лишним не будет.
— Вы работали вместе со своей сестрой? — удивился я. — В высшей степени неблагоразумно. Это даже хуже, чем давать родне денег в долг.
— Возможно. — Паоло наконец-то повернулся ко мне лицом. — Но я не мыслил себе мир без Ренаты, потому что она для меня была больше, чем сестра. Не спешите улыбаться, Алессандро, и думать о том, что мы с ней повторили путь неких персонажей из «Игры престолов». Ничего подобного. Просто мы двойняшки, и связь между нами сродни постоянной зависимости. Когда ей больно — я ощущаю ее страдания, как свои собственные. Когда она счастлива, то и меня переполняют чувства. И она точно так же реагирует на все то, что связано со мной. Да вы наверняка про подобное слышали или читали, ничего особенного в подобной связи нет.
— И слышал, и читал, и даже видел. — Я закинул ногу на ногу. — Но смысл вашей просьбы по-прежнему от меня ускользает.
— Вы лукавите, и мы оба это знаем, — совсем уж тихо ответил Паоло. — Но, если желаете… Моя сестра не вернулась из Крако, как и двое полицейских чинов, отправившихся туда с ней.
— Печально, — посочувствовал ему я. — Тела нашли?
— Нет. Но мне и без того было ясно, что сестра погибла. Я ощутил тот миг, когда жизнь покинула Ренату, ее страх, ее боль… Все.
— Скорблю с вами, — на этот раз без малейшей иронии сказал я. — Но это не изменит решения. Месть не входит в число моих любимых занятий, особенно если это чужая месть. Да и поверьте, никакого облегчения или
