— Скучала по Эйдану? Валькирия, ты противоречишь сама себе. Ты только что сказала, что ты с Брандром!
Она прыснула от смеха:
—С Брандром?! Я тебя умоляю! — еще один смешок. — Нет, я сказала, что он мой защитник. Ну, он, типа, присматривает за мной…
Его охватило облегчение, и тут же появилось отвращение к самому себе из-за этого. Его ярость возрастала. Он отошел от нее назад к столу.
— Почему тогда он пожертвовал собой?
— Он был твоим лучшим другом, — сказала она, — и ты заставил его поклясться, что он заработает охаллу и будет присматривать за мной.
— Охаллу?
— Если бы ты выиграл двести сражений с меткой Одина, то он одарил бы тебя бессмертием и силой.
Правда это или нет, но звучало восхитительно.
— Что было его меткой?
— Два ворона.
Деклан едва сдержал руку, потянувшуюся к амулету на шее. На котором были выгравированы две птицы в полете.
Он мысленно вернулся в день, когда получил его. Ему было шесть, и его кошмары только начинали ему сниться. Его отец волновался о нем, и хотя их семья не могла себе этого позволить, но он взял его на ярмарку. Гадалка дала ему этот амулет, сказав, чтоб носил у сердца, на удачу…
— Чейз?
— Значит, таким образом, Брандр стал бессмертным? — быстро спросил он.
— Да, несмотря ни на что, он заработал охаллу. Теперь он также силен, как и большинство вампиров и демонов. И также быстр. Когда он в ярости, то может свалить даже Ликана.
— И он был верен своей клятве все это время?
Значит, сначала Эйдан наслаждался Реджин, как своей женщиной, а после —его лучший друг.
— В течение первых двух столетий он следовал за мной и Люсией по пятам, готовый защищать. Но мы не давали ему такой возможности. Наконец, Никс пожалела его и пообещала сообщать, если я буду в опасности. Ну, или, если ты вернешься.
— Почему Эйдан не заработал охаллу?
— Ты работал в этом направлении, желая жениться на мне, как только получишь бессмертие, — она сидела на полу, притянув колени к груди, а ее голова была повернута к окну. — Ты попросил меня остаться с тобой на все то время, что ты будешь воевать. Конечно, ты был всего лишь забавным смертным для меня, но кое-что меня очень привлекало в тебе. И я решила дать тебе шанс, — она улыбнулась сама себе и тихонько пробормотала: — И свою девственность в придачу.
Он дернулся, потрясенный, потому что его мучил вопрос, каково это было бы — стать ее первым любовником.
Деклан знал, что она делала, знал, что она специально сказала ему это, чтоб он вообразил себе, как это могло бы быть. И он это сделал, представляя, как уложил бы ее в кровать, как медленно входил бы в ее девственную плоть. Ловил бы ее гортанные стоны своими губами…
Он становился все тверже. Еще раньше, один взгляд на ее грудь без лифчика в этой футболке сделал его член тверже камня. До встречи с ней он десять лет жил без этого. А теперь ничего не мог с собой поделать. Куда же подевался его контроль?
— Даже через тысячу лет, как только я вспоминаю о нас, мои коготки загибаются,— она повела рукой, демонстрируя их ему.
Они были закручены.
— Какое отношение к этому имеют твои когти? — спросил он, внезапно погрубевшим голосом.
Она рассмеялась.
— О, ты скоро узнаешь! — И прежде, чем он смог потребовать ответ, она продолжила: — Жизнь в твоем лагере мне нравилась. Жизнь с тобой была…— она задумчиво вздохнула: — …волнующей.
— Против кого воевал Эйдан?
— Против пиявок! Всегда против вампирской Орды! Ты со своей армией захватил стратегически важный проход и каждый день сражался против них, защищая деревни смертных, что находились в долине ниже. Ты, берсеркер из Ллора, спас тысячи человеческих жизней.
Он нетерпеливо махнул ей рукой.
— Ты создал армию, хорошо обученную и вооруженную. Твои мужчины любили тебя, готовы были следовать за тобой в ад…
Солдаты Деклана боялись его и презирали. Но пока они следовали его приказам, его это не волновало.
Отстраненным голосом она начала описывать жизнь лагеря — одежду, медовый зал с головами оскалившихся медведей на стенах — пока он почти ощутил запах дыма из костровых ям и запеченной дичи, он почти услышал непрерывный лязг мечей в учебной зоне…
Этот мир, который она описывала, был миром настоящих мужчин; и он взывал к Деклану…
Он расслабился, увлеченный ее рассказом. А она все время искала на его лице искры узнавания.
— Хоть один колокольчик зазвенел?
— Пока нет. Продолжай.
— Ты тренировал меня лично. Это из-за тебя я ношу два меча. Хотя мне всегда хотелось владеть большим мечом, но он был слишком длин для моего маленького роста, — она нахмурилась, — по крайней мере, я раньше носила те мечи.
— Они хранятся у меня здесь.
Всего лишь в футе от нее был вход в хранилище. Ее оружие было рядом.
— У тебя? — спросила она беспечно, но ее глаза замерцали. Словно те мечи были очень важны для нее. — Я все еще помню тот день, когда ты мне их подарил.
Ее лицо стало мягче, когда она добавила:
— Тот день был первым…— чувственная улыбка заиграла на ее губах.
Ее улыбка и чувственный тон взбесили его.
«Первый день?»
Он мог только вообразить, первый для чего… Ревность к этому Эйдану рвала его изнутри, заставляя Деклана жаждать наказать Валькирию за любовь к этому мужчине.
— И все же, твой Эйдан умер.
Ее улыбка угасла.
— Да…Вампир выследил его дом и убил его.
— Ты слишкомзаботишься о своих мечах, о подарке своего первого любовника. Видимо, за тысячу лет они стали очень дороги тебе?
Еще больше блеска в ее глазах.
— Значит, — сказал он, — я уничтожу их, если ты не будешь рассказывать о своем виде.
— Сделай это. Я не стану предавать.
— Бессмертные не умеют блефовать, Реджин. Ваши лживые глаза всегда вас выдают. И, судя по твоей реакции, могу поспорить, ты сделаешь многое, чтоб сберечь их. Ответь на мои вопросы, или я лично переплавлю их.
— Ты думаешь, что я подвергну опасности сестер?
— Все ли Валькирии могут перенаправлять энергию? Начни говорить, или я отдам твое драгоценное оружие Смотрителю Фигли и позволю делать с ним все, что угодно. Или, может, я отошлю эти мечи Орде с твоими поздравлениями? Вампиры должны владеть оружием, которое сгубило так много их сородичей.
Вместо слов, она поднялась и подошла к нему, покачивая бедрами. Менее волевой человек мог бы потерять голову от этих движений.
— Чейз?..— пробормотала она.
Он тоже встал.
— Что?..
Воздух вокруг нее наэлектризовался, покалывая его кожу, но это было восхитительное,— и такое знакомое, — чувство.
