— Сломался? Он же практически новый, ты его в прошлом году покупал.
— Вот и верь рекламе, — театрально вздохнул Ваня. — А техника ведь недешёвая, импортная.
— Надо поддерживать отечественного производителя, — кося под первого президента Российской Федерации, наставительно изрекла Вика. — Как я.
— Загрызалова, ты-то поддерживаешь ещё Советского производителя, у тебя вся техника с доперестроечных времён.
— И что? Пусть мой пылесос старше меня вдвое, зато он до сих пор ни разу не ломался, и отлично работает. Сам знаешь, я однажды пылесосила при тебе.
— Помню-помню, — беззаботно признал Ваня. — Машина-зверь. Подожди, я сейчас.
Брюнет скрылся в коридоре, но скоро вернулся с двумя длинными белыми свечами.
— Вот. За окном, конечно, уже рассветает, но если задёрнуть шторы и эти свечи зажечь, всё равно получится романтично. Я так думаю.
Сказано — сделано.
— Всё так красиво, — промолвила Вика, заканчивая накрывать на стол.
— Яичница и бутерброды с колбасой, что ж тут красивого? — подивился брюнет.
— А свечи? — улыбнулась инспекторша. — И вообще задумка потрясающая. Выдернуть девушку из постели в час ночи, привезти к себе, накормить. Я серьёзно. Вы, Иван, романтик.
Романтик. Вика лишь недавно по-настоящему поняла, что ей нравятся романтики… и поэты в душе.
— Да, я такой, — нарочито гордо приосанился брюнет.
Они рассмеялись.
Ваня подошёл к девушке и обнял. Крепко, но ласково. Что-то это напоминало. Не очень давно её уже обнимали вот так, только тогда Загрызалова была в худшем состоянии — психовала напропалую. А Марк обнял, и она вдруг почувствовала себя в безопасности, будто ребёнок под надёжной защитой.
Стоп, при чём тут Дантон? Здесь сейчас Ваня, а не Марк.
Ваня улыбнулся, его руки плотнее сомкнулись на Викиной талии. По всем правилам дальше должен был последовать поцелуй. Загрызалова почувствовала небывалую неловкость — словно школьница при первом в жизни поцелуе. Налоговый инспектор не придумала ничего лучше, чем вытянуть губы трубочкой. Ваню это позабавило, он решил, что Вика так шутит. Вот только шутка как-то затянулась.
— Загрызалова, будь человеком, — прошептал журналист, губы которого были уже в нескольких миллиметрах от губ Вики.
— Я не человек, я налоговый инспектор, — внезапно выдохнула девушка и отпрянула, на несколько секунд отвернувшись.
Иван растерялся. Впрочем, ненадолго. Ему, как прирожденному репортёру — искателю и знатоку интересных историй и, в общем-то, неплохому специалисту в области человеческой психологии, а вдобавок обладателю фантастической интуиции, как-то сразу стало всё ясно.
— Видимо, вы с тем Марков всё же на пару граммов больше, чем просто очень хорошие друзья. — Брюнет потушил свечи и раздёрнул шторы.
Вика поймала себя на том, что кивает.
И что тут сказать Ване, да и самой себе? Просто сумасшествие. Она что, влюблена в Марка? Но… почему? Нет, в смысле, и ежу понятно почему — потому что Дантон золотой души человек, прекрасный друг и надёжный спутник. Однако Ваня же не хуже, и Вика страстно хотела возобновить отношения с журналистом. Или она просто привыкла этого хотеть? Ну вот пожалуйста, как солнце из-за туч: «С ума сойти, я люблю Дантона! Действительно люблю, очень-очень!». Господи, она ведь даже не заметила, как это случилось…
— Ваня, я…
— Да ладно, — вздохнул брюнет. Вздохнул грустно, но без особого трагизма и даже с ноткой добродушия. — Не дурак, сам всё понимаю. Давай поедим, а потом я тебя отвезу.
— Куда? — Вика с необычайной скоростью хлопала ресницами. Никогда в жизни она не была настолько растеряна. — В Голд-Кост?
Иван расхохотался:
— Боюсь, до Голд-Коста моей машине не добраться, бензина не хватит, да и плавает она плоховато. Домой отвезу. Ты же не думала, что я тебя отпущу одну на улицу в четыре часа утра?
Пожалуй, это был первый раз, когда Вике захотелось всплакнуть от умиления. Она с восхищением посмотрела на Ваню, обняла его, и вновь одарила восторженным, ласковым, благодарным взглядом, улыбнувшись и сказав:
— Вот же повезёт какой-то девушке.
Ваня лишь спокойно и благодушно усмехнулся. Надо же, какой он всё-таки замечательный. Ни с которой стороны не придерёшься. И всё-таки он не Марк, этим всё сказано.
Так, сейчас наскоро перекусить, помчаться домой, прибежать и наполнить ванну отчаянно надеясь, что и у Дантона она полная. Дальше будь что будет. Как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. А ведь это отнюдь не пустяковый риск: поставить на карту уже практически сложившуюся благополучную совместную жизнь с прекрасным человеком ради того, кто, вполне возможно, ценит тебя лишь как друга, максимум — как приёмную сестрёнку. «Ох. Либо я выбираю наилучший для себя путь, либо совершаю самую большую ошибку в жизни».
9
Он мчался домой с единственной лишь мыслью: поскорее увидеть Вику. Где-то в самой глубине души парень понимал, что ведёт себя глупо и наивно, но, по правде говоря, его это в данный момент вообще не волновало. Он просто обязан увидеть её как можно скорее, пока окончательно не потерял рассудок и способность воспроизводить человеческую речь в понятной форме. Пока мчался, прокручивал в голове тысячи фраз, которыми было бы лучше описать всё то, что творилось у него на душе прямо сейчас. Но ему казалось, что все эти варианты какие-то сухие, чёрствые, и абсолютно не подходящие. Посему в конце концов он забросил это дело, решил воспользоваться старым добрым способом — нести вдохновенную чушь; главное, что будет искренне, от сердца. Прибежав домой, он на автомате захлопнул входную дверь и направился прямиком в ванную — «включить портал», так сказать.
Вода, казалось, издевалась над ним: текла медленно-медленно, как будто решила вдруг поиграть в мазут или вязкую расплавленную резину. От переполнявших его эмоций Марк даже не вспомнил о существовании телефона, Интернета и прочих мелочей. Ихтиолог просто надеялся, что по ту сторону ванна тоже окажется наполненной, и расхаживал по квартире, бесцельно оглядываясь по сторонам. Потом на лице его вдруг появилась загадочная глупая улыбка — во взбудораженный мозг пришла забавная мысль.
Дантон помчался в свою комнату и через минуту вернулся в ванную, уже переодетый в забавные оранжевые плавки-парашюты в ярко салатовый цветочек. Те, которые Вика подарила ему на Рождество, естественно, с подлым умыслом поиздеваться — он же вечно носил подобные «костюмы». Это, можно сказать, была рабочая форма, а вот подобной раскраски его гардероб до сих пор не видел, и Вика решила исправить сие упущение. Марку почему-то в данный момент показалось, что это очень романтично — показаться ей в ею же подаренных плавках. Представив её реакцию, он снова заулыбался и с нескрываемой злобой посмотрел на кран — вода наполнила ванну лишь на одну треть.
Наконец, спустя целых двенадцать минут томительных ожиданий, Марк забрался с ногами в ванну и, вдохнув, медленно опустился, с головой погружаясь в воду. Испытав уже знакомые ощущения — будто тебя затягивает сумасшедшая воронка— Марк услышал пронзительный вопль, без сомнения, принадлежащий ей — Виктории. Почему она завопила, понять было не сложно — от неожиданности. Просто инспектор в это же самое время тоже забралась в ванну, и, откуда ни возьмись, рядом материализовался Марк.
Ни с чем не сравнимое удивление охватило Вику. Она, как и полагается добропорядочной девушке, завизжала. Но спустя миг до неё дошло, что случилось, и она, поглядев Марку в лицо (это было не сложно — парень сидел рядом, буквально в пяти сантиметрах от нее), вдруг залилась звонким заразительным смехом, который тут же передался блондину.
— Что ты здесь делаешь? — наконец поинтересовалась Вика, пытаясь наскрести в себе хоть чуть-чуть серьёзности. Тщетно. Серьёзность затмевалась нервным возбуждением. Коленки затряслись.
— А ты? — вопросом на вопрос ответил ихтиолог, также весьма и весьма далёкий от душевного равновесия. — Здесь сейчас нет и пяти часов утра.
Вика, обычно никогда за словом в карман не лезущая, на сей раз не придумала, что сказать. Она лишь пожала плечами и вновь рассмеялась.
— К слову, доброе утро, — продолжал Марк, мысленно упрекнув себя: «И где мои манеры?». — Может, позавтракаем? Или пообедаем? Зависит от того, где будем есть: у тебя или у меня. — «Господи, что за ерунду я несу? Хуже чем влюблённый подросток, определённо».
— Спасибо, я не голодна. Я уже поела… У Вани. — «Загрызалова, кто тебя за язык тянул?! Нашла, что брякнуть!» Прежде чем лицо Дантона окончательно заволокла настороженная хмурость, Вика мотнула головой и поспешно добавила: — Мы расстались. — Девушка, расплескав немного воды, забилась в тот конец ванны, где находилось сливное отверстие. Инспектор согнула в коленях и обхватила руками ноги. Вся одежда, за исключением «верхушки» футболки, уже была мокрой. Но Вику это ничуть не заботило.
