Мы с Кариной вошли в тесную спальню, на кровати в горе подушек полулежала седая дама в дорогой кружевной сорочке. На тумбочке громоздились журналы и детективы, тут же лежало несколько пультов, на стене висела современная плазменная панель. Похоже, Карина старалась изо всех сил, чтобы матери было комфортно.
— Лариса Петровна, — с улыбкой представилась дама.
— Даша, — ответила я.
— Извините, не могу встать, и, пожалуйста, простите Карину, у нее нервы сдали. Жизнь Кары не назовешь счастливой, с такой обузой, как паралитик, своей семьи не завести, — грустно сказала Лариса Петровна, — вот умру я, может, тогда девочке повезет.
— Прекрати, мама, — устало сказала Карина, — Даша пойдет умоется.
— А потом мы попьем чаю, — оживилась Лариса Петровна, — в большой комнате! Карочка! У нас гости!
— Да, мама, — покорно согласилась дочь.
— Вот радость! Поболтаем!
Карина посмотрела на меня.
— У Даши, наверное, дела?
— Нет, — ответила я, — у меня сегодня выходной.
— Ах, ах, — забила в ладоши Лариса Петровна. — Дай мне кофту… розовую… нет, бежевую… впрочем, лучше зеленую… и губную помаду! Поскорее!
— Сначала я дам Даше чистое полотенце, а уж потом переодену тебя, — пообещала дочь.
— Ну ладно, — обиженно протянула Лариса Петровна, — я потерплю. Отлично понимаю, какой обузой являюсь.
— Вам, наверное, очень тяжело с больной, — сочувственно сказала я, когда мы вышли в коридор.
Кара подавила вздох.
— У мамы последнее время плохое настроение, она без конца твердит, что связала мне руки. И как ее убедить, что это не так?
Я промолчала. Если в доме есть больной человек, то атмосфера в семье целиком и полностью зависит от его характера. Один предпочтет не обращать внимания на свой недуг, попытается приспособиться и даже найдет положительные моменты в своем состоянии. Вот, например, Анюта, жена Кости Ребкова. Она попала в автокатастрофу и лишилась ступней. Сначала приуныла, потом посмотрела вокруг и, когда я пришла ее навещать, сказала:
— Слушай, мне дико повезло, я буду носить протезы, а некоторые-то не имеют такой возможности.
Аня научилась ходить, овладела компьютером и теперь зарабатывает большие деньги, оформляя сайты. Фразу «Мне дико повезло» она повторяет очень часто, добавляя:
— Не случись аварии, работала бы я по-прежнему в магазине. Мне и в голову не могло прийти, что можно пойти учиться и сменить род занятий.
Есть и другой пример. Сергей Ветров лишился мизинца на левой руке. Теперь он ходит, шаркая ногами, опустив взор в землю. Меня так и подмывает спросить у него:
— По какой причине ты ковыляешь? Пальца нет на руке, ноги твои абсолютно здоровы.
Покалеченную длань Ветров носит на черной повязке, он бросил работу бухгалтера, сами понимаете, сидеть и проверять счета в его состоянии невозможно. Свободное время Сергей тратит на посещение различных организаций, требуя для себя льгот: бесплатного проезда на транспорте, скидки на оплату квартиры, путевок в санаторий.
Один раз Ветров явился домой в гневе: сотрудница собеса, не выдержав общения с «несчастным инвалидом», рявкнула:
— Как вам не стыдно! Отсутствие мизинца — это не драма! Ступайте работать, вон у Ельцина нескольких пальцев не было, а он президентом стал!
— Я ей покажу, — ревел как дикий вепрь Ветров. — Будет знать, как над инвалидами глумиться.
И теперь он увлеченно бегает по судебным инстанциям.
Но Лариса Петровна принадлежит, на мой взгляд, к самому противному типу: плачущих вампиров. Подобные люди не выказывают открытой агрессии, они не требовательны, как Ветров, и не мужественны, как Анечка. Больше всего вампир любит вызывать у окружающих чувство вины.
— Огромное спасибо, — вздыхает он при виде подаренного ему нового спортивного костюма, — вы так заботитесь обо мне, калеке, обузе и камне на чужой шее. Лучше возьмите костюм себе, куда мне в нем ходить?
И у вас на душе начинают скрести кошки. Через пару недель общения с такой личностью у родственников возникает стойкая уверенность: они сволочи, здоровые гады, впереди у них долгая и счастливая жизнь, и они виноваты в том, что близкий человек мучается от неизлечимой болезни. Они начинают оказывать бедняге больше внимания, а тот в ответ еще активнее прибедняется, и вот тут им делается совсем плохо, комплекс «здоровой сволочи» душит несчастных. Как справиться с такой ситуацией? Не знаю. Наверное, надо обладать здоровым эгоизмом, чтобы понять: больному нужно помочь, но при этом нельзя терять чувство меры. Любой человек должен самостоятельно справляться со своей бедой, а не взваливать ее на плечи окружающих. Да, человеку с ограниченными возможностями надо сварить суп, но, прежде чем кидаться к плите, трезво оцените ситуацию. Если инвалид может взять ложку, то пусть ест бульон сам, а если способен нашинковать капусту с картошкой, то оставьте его на кухне. К сожалению, очень часто излишняя забота оборачивается людям во вред.
Глава 25
— Обожаю гостей, — бурно радовалась Лариса Петровна, сидя во главе стола, — конечно, к нам теперь никто не ходит! Я своим видом распугала всех друзей Карины.
— Вы великолепно выглядите, — поспешила сказать я.
— Спасибо, но я знаю, что люди боятся инвалидов!
— Мама! — с легкой укоризной сказала Кара.
— Ой, прости, доченька, — опомнилась Лариса, — я понимаю, как тебе надоела занудная старуха! Целый день в кровати лежит, ничего не делает, только стонет! Хотя я стараюсь! Всегда улыбаюсь! Мне очень тяжело, но я не показываю своих мучений!
— Я могу порекомендовать отличное лекарство, — не выдержала я, — оно купирует практически любую боль. А что вас тревожит?
— Ноги, — необдуманно соврала Лариса Петровна, — их так и выкручивает! Но я терплю до последнего, понимаю, что я обуза для Кары, вот и молчу, хотя иногда возникает такое ощущение, что ноги тигр жует.
— Это же прекрасно! — воскликнула я.
Лариса удивилась.
— Вы полагаете?
— Конечно! Вы выздоровеете! Врачи знают: если в неподвижных ногах возникает боль, значит, нервные клетки восстанавливаются, — объяснила я, — начинайте заниматься гимнастикой, и вы скоро побежите.
Глаза Ларисы Петровны наполнились растерянностью.
— Наверное, я спутала, — заявила она через мгновение, — у меня душа болит!
— Тогда рекомендую настойку валерьяны, — тут же посоветовала я, — пиона или пустырника. Посоветуйтесь с доктором, есть огромное количество чудесных препаратов.
— Я никогда не жалуюсь, молча терплю мучения, — заявила Лариса, — понимаю: я обуза для Кары, лекарства денег стоят. А моя бедная доченька — единственная их добытчица! И печень у меня болит! Она лекарств не вынесет.
— Тогда вам нельзя есть торт, — заметила я, — тем более второй кусок!
Лариса Петровна уставилась на тарелку, где лежали остатки бисквита, щедро украшенного кремом.
— Да, я обуза, — прошептала она, — даже за столом мы говорим только о моих проблемах! Это ужасно! Кара, подай носовой платок, извини, что, как всегда, мешаю тебе пить чай, но самой-то мне не встать! Господи, бедная моя доченька! Досталась же тебе увечная мать! Из-за меня ты живешь в одиночестве.
— Мамуля, — устало сказала Карина, протягивая ей салфетку, — я очень тебя люблю.
— Нет, я жернов! — зарыдала Лариса. — Камень на твоей шее! Не спорь!
— Она и не собирается, — не выдержала я, — вы совершенно правы, паралитик — это жернов на шее. Кабы не вы, Карина бы вышла замуж!
Кара закашлялась, а Лариса перестала рыдать.
— Я обуза? — спросила она.
— Огромная, — подтвердила я, — вы так часто говорите о своем несчастье, что убедили Карину: мать — ее крест.
— Хочу еще торта, — тут же перевела разговор в другое русло Лариса.
— Вам нельзя, — не выдержала я, — у вас печень! А больная печень вызывает депрессию.
— У меня нет плохого настроения, — ляпнула Лариса, — просто скучно бывает. Без учеников трудно, я привыкла приносить пользу и работать с молодежью.
— Вы преподаватель? — спросила я.
— Русского языка и литературы.
— Значит, мы коллеги, я много лет преподавала французский.
— Что вы говорите! — обрадовалась Лариса.
— Сколько вы брали за урок? — поинтересовалась я.
— Десять долларов — стандартная цена, к вступительным экзаменам в институт я не готовила, слишком большая ответственность, — пояснила Лариса, — возраст моих учеников — двенадцать-тринадцать лет.
Я схватила даму за плечо.
— Лариса Петровна! Наша встреча неслучайна! У моей подруги Марины девочка-восьмиклассница, отвратительно пишет, представляете, в слове «ёж» она сделала четыре ошибки!
— Как это? — изумилась учительница.
— Написала «иошь», — засмеялась я.
— Да уж, — покачала головой Лариса, — это может показаться странным, но мне подобные случаи всегда были наиболее интересны!
