Карина, глотая слезы, вернулась домой. Лариса Петровна возмутилась.
— Пусть только он явится домой, мало ему не покажется, — пообещала она доченьке.
Но отчитать супруга ей не удалось: на Николая напали бандиты, и женщины, забыв о распрях, стали выхаживать главу семьи…
— Вы же не журналист? — спросила Таня.
— Нет, я служу в банке, — ответила Кара.
— Просто замечательно, — восхитилась гостья, — вот я и подумала: вам архив Николая Михайловича не нужен.
— Что? — удивилась Кара.
— Неужели отец вам ничего не рассказывал? — прищурилась Таня.
— О чем? — осторожно поинтересовалась дочь Егорова.
Гостья вскочила и забегала по комнате.
— Николай Михайлович сталкивался во время работы с уникальными случаями! Он тщательно собирал сведения, снабжал их комментариями и хранил записи, потому что хотел издать книгу! Жизнь сложилась так, что мы потеряли друг друга из вида, но я понимаю, как помог юной журналистке опытный мэтр, и теперь, владея небольшим издательством, хочу его посмертно отблагодарить. Короче, вы отдаете мне архив, а я выпускаю книгу!
Глава 26
Карина нахмурилась.
— Вы получите гонорар, — пообещала Таня, — весь, сто процентов.
— Не надо, — процедила Карина.
— Кто там? — вдруг спросила Лариса, лежавшая в спальне.
— Это ваша мама? — подпрыгнула Таня и, прежде чем Кара успела отреагировать, бросилась в комнату больной.
Узнав о планах гостьи, Лариса Петровна пришла в восторг, ее, правда, волновала не моральная, а материальная сторона вопроса.
— Гонорар! — хлопала в ладоши учительница.
— Десять тысяч долларов, — озвучила Таня, — я вручу вам, если вы отдадите мне бумаги.
— Боже! — заголосила Лариса Петровна. — Вот оно счастье, Кара! Скорей! Беги! Ищи!
— Отведите меня в кабинет отца, — нагло потребовала Таня.
— Нет, — отрезала Кара, — не хочу.
— Вам мать приказала! — заявила нахалка.
— Убирайтесь, — обозлилась Карина.
— Десять тысяч! — закричала Лариса Петровна. — Доченька! Подумай! Мы решим все свои проблемы!
— Да, да, — кивала Таня.
— Покажите паспорт, — приказала Кара.
— Зачем?
— Не могу же я иметь дело невесть с кем!
— Я представилась!
— Таня, ученица отца?
— Да!
— Вы всерьез? — засмеялась Карина. — Покажите документы. И назовите свою фамилию!
— Ну… Петрова!
— Отлично, теперь паспорт!
— Я не ношу его с собой.
— Водительские права!
— У меня нет машины.
— Медицинскую страховку, читательский билет в библиотеку, пропуск на работу. Хоть какое-то удостоверение личности на имя Тани Петровой, — настаивала Кара.
— Если вы отдадите архив, я вручу вам десять тысяч долларов, — повторила Таня.
— Деньги, — еще сильнее занервничала Лариса, — они будут наши?
— Конечно, — искушающе улыбнулась Таня, — вы в одной секунде от богатства. Ну что, идем в кабинет?
Кара прищурилась.
— Похоже, идея издать книгу в память о Николае Михайловиче пришла вам в голову уже после того, как вы переступили порог нашей квартиры.
— Ну что вы, я давно мечтала…
— Не ври, — оборвала Кара, — ты даже не знала, что папа умер, попросила его позвать.
— Это для… э… приличия, я не хотела вас травмировать, — глупо солгала Таня.
— И еще. Архива здесь нет! — отрубила Кара.
— А где он? — растерялась Таня.
— Понятия не имею.
— Куда же Егоров дел бумаги?
— Мне это неведомо.
— Но документы! Фото! — наседала Таня. — Записи! Кассеты.
Карина пожала плечами.
— Отец никогда ничего не приносил домой.
Татьяна посмотрела на вдову исподлобья.
— Деньги вы получите только в обмен на рукописи Егорова.
— Нам доллары не нужны! — отрезала Кара.
— Десять тысяч! — закричала Лариса. — Мы найдем записи!
— Хорошо, — кивнула Таня, — я вернусь через некоторое время.
Лариса Петровна стала рыдать, гостья, совершенно не смущенная и даже весьма довольная собой, пошла в прихожую. Карина, с трудом сдерживая возмущение, последовала за незваной красавицей.
— Не знаю, кто вы и какие цели преследуете, но в другой раз прошу здесь не показываться, — сурово сказала она, отпирая дверь.
— Тут хозяйка ваша мама! — возразила Таня.
— Вовсе нет, она тяжело больна, мы испытываем финансовые трудности, неприлично дразнить бедных людей деньгами, — попыталась пристыдить ее Карина.
— Я даю вам шанс заработать, — не моргнув глазом ответила Таня, — на уникальных условиях. Выплачиваю гонорар сразу, полностью. Подумайте, сумма очень приличная.
— Архива нет.
— Так ли?
— Он, если и был, остался в редакции «Лупы», — предположила Карина, — а сейчас убирайтесь и помните: мы вас не желаем видеть.
Татьяна выскользнула на лестничную клетку.
— Посоветуйтесь с мамой, она хоть и больна, да разумнее вас. Глупо отказываться от прибыли, если ее можно получить, ничего не делая!
Когда Карина вернулась к матери в спальню, Лариса Петровна заорала в ажиотаже:
— Сними с антресолей чемодан, перерой всю библиотеку! Может, где что и осталось! — кричала она.
Чтобы ее успокоить, Карине пришлось-таки стащить на пол несколько саквояжей, но в них обнаружилась лишь малозначимая чепуха.
— Десять тысяч долларов, — словно заведенная, твердила Лариса, — если у меня три урока в день, значит, я зарабатываю тридцатку, умножим эту цифру на двадцать шесть, я в месяц отдыхала четыре дня, получим э… э… семьсот восемьдесят! В году двенадцать месяцев, но у преподавателей летом простой, остается девять. Перемножим…
— Мама, перестань, — взмолилась Карина.
— Семь тысяч двадцать, — не остановилась Лариса, — боже, это мой заработок почти за полтора года! Карина, немедленно звони этой Тане! Скажи: мы ей разрешаем квартиру по досточкам разобрать!
— Она не оставила телефона! — ответила дочь.
— Вот горе! Ищи по справке! Таня Петрова! Она чуть младше тебя, а уже хозяйка издательства!
Карина обняла больную.
— Мама! Она врунья, нет никакого издательства, успокойся!
Лариса Петровна зарыдала, пришлось вызывать врача… Представьте, как «обрадовалась» Карина, когда увидела очередную незнакомку, которая, поздоровавшись, заявила:
— Я хочу купить у вас архив Егорова, заплачу хорошие деньги.
— Я вытолкала ее вон, — заново переживала ситуацию Карина, — та уходить не хотела, кричала про доллары, мама занервничала! Пришлось мне применить силу, я толкала дуру, та сопротивлялась, лишь когда я пообещала вызвать милицию, она убежала. Что за ерунда творится? Зачем этим бабам архив отца?
— Не знаю, — мрачно ответила я.
— Папа давно умер! — не успокаивалась Карина. — И он не Лев Толстой! Обычный журналист, питавшийся мелкими скандалами. В политику отец не лез, никакими тайнами не владел, шпионом не был.
— Егоров же не рассказывал дома о том, чем занимается, — пожала я плечами.
Карина смутилась.
— Я читала «Лупу», каждый номер! У нас даже подшивка есть! Я ее вела, папе не говорила, он со мной не дружил, времени на дочь не имел и не понимал, как я его люблю. Я же… Странно быть фанаткой отца?
— Конечно, нет, — приободрила я Карину.
— Теперь-то я понимаю, — засмеялась она, — «Лупа» печатала гадости и сплетни, гордиться отцу было нечем: муж убил жену и спрятал ее в кровати тещи! Сестра родила от брата младенца! Соседи поранили друг друга, не поделив сотку земли. Хотите посмотреть?
— С огромным удовольствием, — совершенно честно ответила я.
И тут раздался звонок в дверь.
— Это ученица, — занервничала Лариса Петровна. — Кара, дай мне палку!
— Мама, — изумленно сказала Карина, — ты же не можешь стоять!
— Неси скорей трость, — потребовала Лариса. — Даша, вы можете открыть?
Я пошла в коридор, отперла дверь и увидела Маринку с Настей.
— Здорово, что ты здесь, — заявила Марина, — слушай, я так тебе благодарна. Найти летом репетитора практически невозможно, да еще за десять баксов. Настя, немедленно скажи Даше «спасибо».
— Спасибо, — не выразив ни малейшей радости, пробурчала двоечница.
— Училка сама не ходит, — предупредила я, — сидит в инвалидном кресле.
— Да хоть в кастрюле на колесиках! — закатила глаза Маринка. — Лишь бы взяла мою дуру!
— Ну ма… хватит, — застонала восьмиклассница, — я нормально учусь, всего-то две двойки в году!
Маринка пнула дочь, та зашмыгала носом.
— Возьмите обе себя в руки, — велела я, — не позорьте меня. Марина, прекрати лупить ребенка, девочке достались твои мозги.
— Ага! — Настя показала матери язык. — Слышала?
— Зато лень у тебя от папы, — завершила я. — Пусть твоя мать не Эйнштейн, но она чудесный парикмахер и слово «ёж» пишет правильно.
— У нас новый рекорд, — вклинилась в мои нравоучения Маринка, — читаю вчера ее сочинение, на лето им задали, «Попёр в лесу». Ну, думаю, что за хрень? Кто и куда попёр? Предположила, что Настька неправильно фразу составила, принялась за текст. «Попры любят воду, попры строят плотину, у попров крепкие зубы». И тут до меня дошло! Никто никуда не пёр. Речь идет о бобрах.
