Первая мысль: бежать! Бежать отсюда, куда глаза глядят! И никогда больше не возвращаться в этот замок, где все живое и неживое посходило с ума. Где люди лишь играют роль людей, а мебель и стены — не более, чем декорации, легкие, плоские, вырезанные из кусков картона…
Я отлично помнил, что вчера НЕ ЛОЖИЛСЯ СПАТЬ!
Тогда почему я опять в кровати?
А может…
Черт, бредить, так бредить! Может я и не просыпался?
Мой взгляд подозрительно скользнул по стенам, прощупал комнатную мебель, осмотрел собственное тело, затем устремился в окно, за которым жизнь беспечно продолжала существовать. Сомнений нет: это моя спальня и ничто иное. Наспех одевшись, я выбежал на лестницу, где чуть не столкнулся с миссис Хофрайт.
– Как вам сегодня спалось, мистер Айрлэнд?
Издевается?.. Пытался прочесть по ее взгляду, но он был пуст. Не удостоив ее ни единым словом, я закричал:
– Голбинс!
Минута, две, три… Что за проклятие, он обычно появляется прежде, чем я успеваю произносить ее имя.
– Голбинс!!
Дворецкий вынырнул из царства нижних этажей и спешно приблизился.
– Извините, сэр, я распоряжался насчет вашего завтрака.
Опять эта лакейская маска вместо лица и механически шевелящиеся губы.
– К чертям завтрак, Голбинс, немедленно найдите и приведите сюда моего кучера Мэтью!
Когда Мэт уже находился рядом и преданно смотрел мне в глаза, я взял его за плечи и медленно спросил:
– Будь любезен, объясни, что произошло?
Долгое молчание… Казалось, он обдумывает ответ, но он вдруг задал собственный вопрос, причем, самый идиотский из всех ожидаемых:
– Когда?
Удивляюсь, почему он не добавил: «А как вам спалось?». Это был бы самый шик нервотрепки. Мне пришлось подавить внутри сильный порыв заехать ему по физиономии, но понимая, что это никогда не поздно, я терпеливо уточнил:
– Расскажи мне, Мэт, что происходило вчера с нами после полуночи!
Он сильно оробел, его губы дрогнули, глаза выражали недоумение и, казалось, искреннее непонимание того, что от него требуют.
– Ну, поживее!!
– Мистер Айрлэнд… вчера вы попросили меня, чтобы я провел с вами ночь до самого утра… Для меня это была большая честь, поверьте! Может, я что-нибудь не так сделал или не так сказал? Тысячу раз прошу извинения…
– Что происходило этой ночью?
– Где-то около двенадцати мы распили бутылку скотча и вышли в сад…
– Так, пока все верно, — я несколько смягчил тон, — ну, а дальше? Что было дальше?
– Какое-то время мы просто беседовали, наверное, часов до двух. Потом погода совершенно испортилась, пошел дождь. Мы вернулись в замок, выпили кофе и сыграли партию в шахматы…
– Что-что??
– В шахматы.
– А… кто выиграл?
– Вы… — голос моего кучера дрогнул от совершенно непонятного испуга. — В-вы на меня из-за этого? Мистер Айрлэнд, вы прекрасно играете, клянусь! То, что вы случайно потеряли ферзя — просто нелепица, которая может случиться с кем угодно! К тому же нас обоих уже сильно одолевал сон. Мой выигрыш был чистой случайностью…
– Дальше! Дальше!! — мне уже становилось дико.
Часов около четырех мы снова вышли в сад, но там вовсю свирепствовал дождь. Ничего не оставалось, как вернуться и выпить еще кофе…
– Мы случайно не отправились потом в деревню к девкам?! — я еле сдерживал себя от бешенства.
Он скривился в старческой ухмылке: болезненной и неспособной выражать внятные чувства.
– Шутите, мистер Айрлэнд. Ведь уже в пять часов вас стал одолевать сильный сон. Вы сказали, что достаточно бессмысленных бдений, и мы разбрелись по своим спальням, — он замолчал, виновато опустив глаза.
Чаша терпения, как и всякая другая чаша, когда-то переполняется. Моя челюсть сначала медленно отвисла, затем так сильно сжалась, что готовы были захрустеть зубы. Я схватил Мэтью за грудки:
– Ты, Мэт, был единственным человеком, которому я верил! Больше я здесь не верю никому! Теперь для справки: в шахматы я играл последний раз пятнадцать лет назад. А ты, насколько помню, вообще играть не умеешь.
Голбинс и миссис Хофрайт все еще находились рядом, наблюдая за сценой. И я обратился ко всем одновременно:
– Вы издеваетесь надо мной, так? Вы играете мне на нервах? — и тут, все, что скапливалось внутри меня последние минуты, хлынуло наружу: — Завтра же я вас всех поувольняю отсюда! А этот замок, где живут колдуны и дебилы, будет сровнен с землей! Вчера ночью, Мэт, незадолго до партии в шахматы меня снова растерзали звери! Звери!! Если выяснится, что вы с ними заодно, я угощу вас пулей в лоб! Понятно?!
Мэтью упал на колени. Его глаза блестели, он чуть не плакал:
– Мистер Айрлэнд, клянусь вам, я не сказал ни слова лжи! Пять лет я служил вам со всем усердием, на которое только был способен! Вспомните, господин, как вы вчера сами мне пожелали спокойной ночи и сказали, что утром мы сыграем еще одну партию! Вспомните! Ведь я лег уже тогда, когда вы спокойно спали в своей кровати. Не было никаких зверей в нашем замке!
Несомненно одно: кто-то из нас двоих либо разыгрывает из себя идиота, либо является им. Но… будь все проклято! Кажется, Мэт и в самом деле говорит искренне. Еще немного и точно расплачется. Он продолжал стоять на коленях, не сводя с меня по рабски преданного взора, и твердил только одно: «клянусь! клянусь!». Миссис Хофрайт и Голбинс притихли, понимая, что их реплики сейчас неуместны и излишни. Слуги с других этажей, услышав крики, останавливались и украдкой смотрели в нашу сторону. В один ужасный миг я почувствовал себя бездарным драматическим шутом. Просто попытался послушать самого себя со стороны. Уже более спокойно я добавил:
– Мне нужно поговорить с Лули.
Спустился к ее комнате, без стука открыл и задал прямой вопрос:
– Лули, где ты была сегодня ночью?
– А, мистер Айрлэнд, здравствуйте! Сегодня ночью я спала и видела сон…
– Лули, не ври мне! Тебя не было в комнате!
– Конечно не было, ведь я была во сне!
Куклы, тут их почти целая рота, как обычно, сидели на полках, креслах и на диване. Их всех необходимо было причесать, одеть, умыть… короче, в течение дня девчонке будет чем заняться. Потом я внимательно осмотрел паркет возле ее комнаты. Должны же остаться какие-то следы от когтей, хоть маленькие капли крови… Не знаю уж, радоваться этому или огорчаться, но все было чисто.
В общем, неразбериха полнейшая. Все мои мысли спутались в общий клубок — некую сероватую массу без вкуса, без цвета, без запаха. Без чего-либо внятного и определенного. Я побрел через бесконечную анфиладу скучающих комнат с холодными стенами, холодными красками и каким-то заледенелым покоем. Менлаувер стал казаться мне огромным каменным чудовищем, во чреве которого никак не переварятся приготовленные из кошмаров яства, приправленные страхом, приперченные ужасом. По ходу я взялся прикидывать: за какую цену приобретал этот замок и смогу ли без серьезных финансовых потерь его перепродать? Тут вопрос был решен бесповоротно: сегодня же… нет, лучше завтра поеду в Лондон, чтобы дать объявления в газетах. Но пока найдется покупатель, пока свершится сама купчая — полмесяца в самом оптимальном случае. Время, время… оно словно сделано из резины: едва тянется, когда ты его торопишь, и подбрасывает тебя, когда ты хотел бы побыть в покое. Мигом проносится, если ты обрел какую-то радость в жизни, и специально будет тормозить, когда тебя что-то угнетает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
