Николь затруднялась выразить словами пришедшую ей в голову мысль. Если каким-то чудом его нога вдруг восстановится и он станет таким, как прежде, что это будет означать для нее? Она обрадовалась, когда раздался стук в дверь и в комнату вошел Хейден.
— Ваше виски с водой, милорд.
— Поставь сюда. — Его светлость указал на столик рядом с диваном. — Сегодня больше ничего не потребуется.
Хейден бросил сердитый взгляд на Николь, стоявшую на коленях.
— Доктор Каплан рекомендовал покой и отдых. Я не думаю…
— Я сказал, что сегодня больше ничего не потребуется, — перебил его Брайан. — Иди спать.
Насупив брови, слуга удалился.
— Меня удивляет, — сказала Николь, — как ты вообще мог иметь любовниц при столь строгом присмотре с его стороны.
— Я уже говорил тебе, он никогда раньше не был такой квочкой. Наоборот, даже поощрял некоторые мои выходки.
— Мне хотелось бы, чтобы я ему понравилась, — задумчиво проговорила Николь.
— По-моему, даже я ему не нравлюсь.
— Почему же ты его в таком случае держишь?
Брайан сделал гримасу:
— Это унаследованная им должность. Четыреста с чем-то лет назад старейшина его клана был правой рукой Бору. Конечно, тогда все было проще, Бору выступал против Англии, которая вцепилась мертвой хваткой в Шотландию. Хейден пережил нелегкое время и испытал весьма противоречивые чувства, когда наши королевства объединились.
Николь вспомнила, как несколько месяцев назад миссис Тредуэлл говорила ей, что если бы не зигзаги судьбы, Брайан Бору был бы королем Соединенного королевства Шотландии и Ирландии.
— Это так? — спросила она.
— Господи, да нет же! Я не сторонник Ганноверов. Но я не испытываю ничего, кроме презрения, к шотландцам, которые искажают историю. Для меня кажется совершенно естественным, что Англия и Шотландия объединились.
— Но ведь они объединены под эгидой Англии, а не Шотландии.
— У нас были шансы взять власть. И мы взяли ее, если вспомнить Якова Пятого. Пойми, Николь, я не собираюсь предъявлять иск крупнейшему на земле королевству из-за того, что какой-то мой предок в семнадцатом колене правил островами.
— Тем не менее в тебе есть королевская кровь.
— Когда правил мой род, — заметил Брайан, — женщины не носили нижнего белья, люди не знали лошадей, а мужчины-модники раскрашивали лицо в синий цвет. Ты хочешь знать, за что я стою? За прогресс. Прогресс Британии налицо. Все остальное можно послать к черту.
Он протянул руку, чтобы взять стакан. Николь не могла сдержать легкой гримасы. Ей всегда не нравился вкус виски. Это не укрылось от внимания Брайана.
— Что-то не так?
— Просто я предпочитаю бордо.
Он нахмурился:
— Ради тебя я откажусь от виски.
— Я не просила об этом, — возразила Николь. — Не хочешь сигару? — предложила она.
— Я хочу лечь на свою кровать. На нашу кровать, — с лукавой усмешкой поправился он.
Она встала и подала ему руку. Брайан взял ее не стыдясь, позволил подвести себя к кровати и раздеть. Затем настала его очередь раздевать Николь.
Когда оба оказались нагими, Брайан расположился на матрасе и уложил поверх себя Николь. Неожиданно он поморщился.
— Что такое? — шепотом спросила Николь.
— Опять проклятая нога, надо было вообще ее отрезать.
Николь потянулась, чтобы растереть ноющую мышцу.
— Ты знаешь, в чем беда? Эта кровать слишком мала для тебя.
— Я уже думал об этом…
— И к какому выводу пришел?
— У меня есть замечательная большая кровать в Лондоне.
— Пошли за ней Хейдена, — мгновенно среагировала Николь.
Брайан засмеялся:
— Не исключаю, что с ним может случиться удар.
— Если ты…
— Да? — Он откинулся назад и заложил руки за голову.
Она набрала побольше воздуха:
— Если ты, конечно, собираешься здесь остаться.
Возникла пауза.
— Я намерен оставаться здесь столько, сколько ты способна меня терпеть, — проговорил он наконец.
Впервые за все это время они заговорили о будущем.
— Я уезжаю, как тебе известно, с окончанием срока обучения.
— Этот срок истекает через несколько недель. Едва ли справедливо заставлять беднягу Хейдена тащить кровать сюда, а затем обратно.
— В таком случае… я увижу тебя в Лондоне? То есть я имею в виду, — быстро поправилась она, возобновляя растирания, — я понимаю, что не может продолжаться все так, как сейчас…
— Николь… — начал было Брайан.
Однако она перебила его:
— Хотя почему бы и нет? Мужчины в Лондоне имеют любовниц. Наверное, есть способы решить этот вопрос. Может, я найду книгу на эту тему в библиотеке академии. Инструкцию о том, как заниматься запретной любовью… — Все это было сказано нарочито беспечным тоном, однако Николь чувствовала, что к глазам подступают слезы. Одна слезинка упала на бедро Брайана.
— Николь, я…
— Ну да это не имеет значения, — поспешила сказать она и вытерла соленую влагу со щеки. — Мне не следовало затевать этот разговор. Прости.
— Когда ты переедешь в Лондон, я буду тебе не нужен.
Николь метнула на него возмущенный взгляд:
— Как ты можешь такое говорить?
— Но ведь это правда! Какую роль в твоей жизни будет играть шелуха, оставшаяся от мужчины?
— Не называй себя так! Не смей этого делать, никогда…
— Ты станешь красавицей сезона. Вокруг тебя будут увиваться десятки молодых красавцев. И ты этого заслуживаешь.
— Мне не нужен никто, кроме тебя, — твердым голосом сказала она. — Я люблю тебя.
О Господи! Вот это и произошло. Она произнесла слово, которое клятвенно обещала никогда не произносить. И что он теперь ответит? Одно из двух — «Я тоже люблю тебя, Николь», либо… Либо нечто такое, что разобьет ей сердце.
Николь ждала, опустив голову. За закрытой дверью в пивном зале кто-то громко рассказывал скабрезный анекдот; грубые слова повисли в воздухе, словно преграда для слов любви. У мужчин все иначе. Разве мать не говорила ей об этом в редкие минуты откровенности? «Даже самые лучшие из них не переживают тех чувств, какие испытываем мы», — подумала Николь.
Тем не менее она не хотела в это верить. Она видела лорда Брайана Бору в различных ситуациях. Видела проявления его чувственности, мужества, юмора, нежности и верила, что сердце у него не менее щедрое, чем у нее, что ему, как и ей, ведомы и страсть, и страхи, и надежда. Разница в другом — насколько он позволит себе это признать. Почему он молчит?
Николь разозлилась на себя. Зачем она попыталась загнать его в угол? Николь наклонилась, и ее рот коснулся раненого колена. Она поцеловала его, затем ее губы двинулись вверх, к паху, к завиткам жестких рыжеватых волос вокруг мужского ствола, который в этот момент был непривычно вялым.
