Тоня и Эля уже вернулись с занятий и что-то бурно обсуждали, развалившись на кровати последней. Завидев ее, обе замолчали, даже не пытаясь скрыть своих недоуменных заинтересованных взглядов.
— Привет! — первой встрепенулась Антонина.
— Привет! — Юля потерянно улыбнулась соседкам, торопливо скидывая туфли на коврике у порога. — Как дела?
Эльвира села, сложив ноги по-турецки.
— Хорошо, — пробормотала она, аккуратно подбирая слова. — А у тебя?
— И у меня, — тихо обронила девушка и через всю комнату швырнула сумочку на свою постель.
— Ты… уверена? — снова Тоня.
— Да! — утвердительно. — А что?
Антонина неопределенно пожала плечами:
— Ничего! Просто… выглядишь странно!
— Это как?
— Так, словно на тебя напали! — поддержала Эля.
— Или хорошенько трахнули! — гоготнула Тоня.
— О, да! — не менее задорно рассмеялась Эльвира.
Но обе резко замолчали, увидев ее перепуганный взгляд.
— Юль, это шутка была! Ты чего? — взволнованно нахмурились соседки.
Пересилив себя, она беззаботно улыбнулась:
— Все в порядке. Не заморачивайтесь. Я просто устала.
Переобувшись в тапочки, Юля извлекла из общего хозяйственного шкафчика бутылочку жидкого мыла с дозатором.
— Пойду… руки помою.
— Иди-иди!
Театрально откланявшись, она как ошпаренная выскочила в коридор.
«Неужели по мне видно? Неужели по мне все видно? Не может быть!»
Попова проторчала в умывалке около десяти минут. За это время успела несколько раз вымыть руки и лицо. Свои губы она натирала с особым усердием, с особой тщательностью. Мечтая лишь об одном — забыть вкус его поцелуев. Грешных. Безбашенных. Порабощающих.
Наконец, обреченно вздохнув, Юля закрутила кран и гневно буркнула:
— Как будто это так просто!
Вернувшись обратно в комнату, девушка обнаружила на обеденном столе кое-что интересное: огромный торт, коробку конфет и две бутылки красного полусухого вина.
— Ого! — воскликнула изумленно. — А что у нас за праздник?
— Не у нас, а у тебя! — скорчила смешную рожицу Эльвира.
— В смысле? — недоуменно.
Тоня задорно расхохоталась и объяснила:
— Шершнева со своими прихвостнями заходила! На поклон!
— О!
— Им разрешили остаться в общежитии. Твоими стараниями.
— Нет, я тут совсем ни…
— Да брось! — отмахнулась соседка. — Сегодня весь универ гудит. Только ленивый еще не обсудил, как ты ради Аньки с Серпом закусилась. И главное, подействовало же! Все в шоке! В том числе и сама Шершнева. Вон сколько добра тебе притащила в благодарность за помощь!
Сама от себя не ожидая, Юля рассмеялась. Громко. Заливисто. Почти истерически. Выплескивая в этот смех все смятение, творившееся в душе.
«Что ж… почему бы и нет? Выпьем с горя! Где же кружка?»
Подняв над головой обе бутылки, она красноречиво поиграла бровями:
— А штопор у нас есть?
Старшекурсницы одобрительно захлопали в ладоши:
— Ура!
— Вот это по-нашему!
— В Малибу гурьба вовсю-ю-ю! Гульнем, красотки!
— Закусон на мне! — Тоня пулей помчалась к холодильнику.
— А я к парням, — Эля бодрой походкой направилась к двери, — за бокалами!
— Малышню не соблазнять! — крикнула ей вслед Антонина.
Юля водрузила вино обратно на стол.
— Ну, а на мне все остальное! — заговорщицки подмигнула соседке.
Та звонко рассмеялась в ответ. А Попова вновь зябко поежилась.
И данный жест не остался незамеченным Тоней.
Всплеснув руками, она помчалась к настежь распахнутому окну.
— Извини! Проветривала и забыла закрыть, дурья моя башка!
Соседка проворно захлопнула створку, но внезапно нахмурилась, замерев у подоконника. Ее настороженный взгляд был устремлен вниз. Во двор. На главный вход и крыльцо, которые отлично просматривались из их комнаты.
— Ла! Гляди-ка! — протянула она задумчиво. — Серп прикатил!
Воздух внезапно закончился в легких.
Перед глазами поплыло от недостатка кислорода.
— Чт-то? — заикаясь, уточнила Юля, чудом не грохнувшись в обморок при одном лишь упоминании об этом человеке. Ее бедное сердце сжалось до размеров горошины. — Зачем? К кому? Не может быть!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И тем не менее…
— Показалось тебе, Тоня! — прохрипела она, цепляясь за последнюю соломинку. — Сама подумай, что ему тут делать?
— Да какой там показалось? Я что, по-твоему, гада этого не узнаю? Вон он стоит! С комендой нашей что-то очень бурно обсуждает. И отчитывает ее, кажется. Ой, не к добру это! Чует мое сердце — не к добру!
На одеревеневших ногах Попова тоже медленно приблизилась к окну.
В ту же секунду стало ясно: никакой ошибки.
«Каримов собственной персоной! Господи боже!»
— Идем! — Тоня потянула за собой. — А то запалит нас еще!
Но было уже поздно. Будто почувствовав на себе ее затравленный взгляд, Серп резко вскинул голову и посмотрел наверх. Прямо на Юлю. В упор.
* * *
Юля шумно выдохнула. Неосознанно. Испуганно. Совершенно забыв, что находится в комнате не одна. Перед глазами пронеслась… нет, не вся жизнь.
Лишь события последнего часа. Лишь время, проведенное в его руках.
«И… на его руках! Вернее, с его руками в моих штанах! Ой, мамочки…»
Сердце пропустило удар. Кувыркнулось в груди и отчаянно забилось где-то в горле. Да так сильно, что даже крохотные воланы на ее блузке затрепыхались от этого запредельного ритма, как при десятибалльном шторме. Ей хотелось испариться, стать невидимой или же просто… отойти от окна. Но она не могла — буквально оцепенела под тяжелым мужским взглядом. Пронзительным. Суровым. Парализующим.
«Скоро!»— ужасаясь и списывая все на галлюцинацию, прочла в его глазах.
По спине прошелся холодок, а на лбу выступила испарина.
Нервная дрожь завладела всем ее телом. Безвольным. Обессиленным.
«Что скоро? Что?»
Тоня без устали плевалась ядом в сторону Каримова. Гневно. Обиженно.
С лютым презрением. Но Юля не различала ни единого ее слова. Для нее все превратилось в единый бесполезный «закадровый» шум. Она продолжала смотреть на преподавателя, пребывая точно в трансе. Не мигая. Не дыша.
В какой-то момент, поддавшись странному импульсу, Попова прикоснулась указательным пальцем к своим губам и медленно очертила им контур рта, невольно вспоминая свои сумасшедшие поцелуи с… ним. С ненавистным Серпом. В тот же миг мужчина предостерегающе прищурился. И плотно стиснул челюсти. В глубине его темных глаз сверкнула сталь. Острая.
«О, господи! Что это я… какого черта я делаю?»
Растерянно уставившись на профессора, она резко отвела руку от своего зардевшегося лица. Марат в свою очередь тряхнул головой, передернул широченными плечами и… отвернулся. Вернее, вновь сосредоточил все свое внимание на коменданте общежития — Марии Егоровне Нефедовой.
— Ты оглохла, что ли? — возмущенно воскликнула Тоня.
Сбросив с себя оцепенение, Попова недоуменно покосилась на соседку.
— А? — откликнулась чуть заторможенно.
Антонина осуждающе покачала головой. А после, вцепившись в нее мертвой хваткой, настойчиво увлекла за собой, недовольно буркнув:
— Идем, говорю!
— Куда? — уточнила Юля, неуклюже переставляя ноги.
— Нет, ну ты интересная! Стол сам себя не накроет!
— Ой! — глупо хихикнув, девушка шлепнула себя по лбу. — Точно!
Следующие минуты прошли в приятных хлопотах. А именно — в активной подготовке к их внезапной мини-вечеринке. Тоня занялась нарезкой фруктов, а также сыра и колбасы для бутербродов. К моменту, когда Попова расставила необходимые приборы (за исключением фужеров), водрузила в центр стола торт (который предварительно разрезала на маленькие кусочки) и вооружилась штопором, намереваясь откупорить бутылку вина, старшекурсница уже закончила все свои дела. Весьма своевременно.
Как раз в этот момент вернулась и Эльвира. Закрыв дверь ногой, девушка продемонстрировала три пузатых бокала для вина и весело воскликнула:
