– И где же это место?
– Пока не скажу. У меня же еще Ланцева… Пожелай мне удачи.
– Удачи тебе, Юлечка… – И Шубин послал ей воздушный, со вздохом, чувственный поцелуй.
А Юля поехала в сторону Фонарного переулка, туда, где жил еще недавно красивый молодой мужчина по имени Захар Оленин.
* * *
Она провела под его окнами, роясь в пыльной траве палисадника, где люди Корнилова обнаружили топор, которым было совершено убийство, да к тому же еще и с отпечатками пальцев Ланцевой, почти час. Чего только не бросают люди в свои открытые окна и форточки, начиная с презервативов и кончая сломанными очками. Как будто под окнами мусорная свалка, а не палисадник, в котором какие-то энтузиасты, утописты-натуралисты по весне высадили луковицы ирисов, а теперь, густо заросшие лебедой и другой сорной травой, они чахли от мусора и пыли.
И все же было очень странным, что убийца, нанеся смертельный удар Оленину, спокойно перешагнул через труп, дошел до балконной двери, вышел на балкон и так же спокойно выбросил орудие преступления с отпечатками своих пальцев. Могла ли вполне здравомыслящая Ланцева поступить таким идиотским образом? «Нормальный» убийца в первую очередь позаботился бы о том, чтобы орудие преступления не нашли, уж не говоря о том, что топор можно было хотя бы протереть тряпкой, чтобы не осталось следов пальцев…
Юля стояла посреди палисадника и чихала от пыли. Казалось, этому чиханию не будет конца, но вдруг она успокоилась. А успокоившись, принялась уже более обстоятельно разглядывать только что найденную в траве хлопчатобумажную садовую перчатку. Несколько рыжих пятен, расположенных ближе к запястью, могли быть засохшей кровью Оленина. Для этого достаточно было представить себе, как убийца, прежде чем нанести удар, сначала надел перчатку на правую руку (а может, и левую, поскольку перчатка была двусторонняя и ее надевали, судя по следам загрязнения, и на правую, и на левую руку), а затем уже обрушил топор на голову Захара.
Юля достала из сумки пластиковый пакетик и положила туда свою находку.
– Надя, это я, – говорила она, сидя в машине, по телефону с Щукиной, – нашла одну вещицу, но она не должна нигде пройти… во всяком случае, сейчас…
И рассказала ей о перчатке.
– Ланцеву хочешь спасти? – Щукина, казалось, снова вернулась в свою старую оболочку и стала прежней, симпатичной и всепонимающей Надей Щукиной. – Хорошо, я все сделаю как нужно. Тебя Крымов искал, только что мне откуда-то звонил, про тебя спрашивал…
– Значит, он и мне звонил, но телефон был здесь, в машине, а я в это время чихала в палисаднике… Послушай, Щукина, ты не знаешь, почему люди такие свиньи и выбрасывают из своих окон разные непотребности? Уж лучше бы бросались сами, тогда бы всем хорошим людям жилось свободнее…
– Типун тебе на язык! – Надя приглушила голос. – Ты соображаешь, что говоришь?
– Нет, если честно, не соображаю… Понимаешь, здесь жарко, пыльно, кругом одна мерзость… И вообще я сегодня мизантроп… Так я сейчас привезу тебе перчатку?
– Вези, конечно…
И вдруг она услышала этот звук, этот страшный крик и удар, после которого стало тихо… Машина стояла совсем рядом с оградой палисадника, а потому Юля, не выходя из машины, могла видеть все, что только что произошло у нее на глазах, пока она разговаривала с Щукиной. Но в это было невозможно поверить.
«Уж лучше бы они бросались сами…» – звук ее собственного голоса еще стоял в ушах, но на него наслаивался какой-то посторонний шум. Юля широко раскрытыми глазами смотрела, как тяжелое тело пожилой женщины продолжает медленно насаживаться, скользя, своим мертвым грузом на черные, тонкие и острые прутья ограды палисадника. Это было ошеломляющее зрелище, при виде которого у Юли перехватило дыхание, а из горла вырвалось хриплое бульканье… Мозг продолжал отмечать детали: женщина большая, полная, в черном платье, упала именно на то место в ограде, где нет поперечины, и теперь продолжает неотвратимо скользить вниз, к траве, а голова уже уткнулась в пыльный лопух и изо рта несчастной льется густая алая кровь… Белые, в голубых прожилках, ноги неестественно вывернуты, сквозь одну прошел тоже черный прут…
Откуда-то прибежали люди, они в отличие от Юли, находящейся в нескольких шагах от мертвого тела, еще не знали, что женщина погибла, что никакая «Скорая», за которой послали, уже все равно не спасет.
…Она очнулась только в агентстве. Вошла белая как полотно, села в кресло, судорожным движением схватила пачку Надиных сигарет и, не проронив ни слова, закурила.
– Что-нибудь случилось? Ты звонила Крымову? – Надя склонилась над Юлей, она хотела заглянуть ей в глаза.
Юля подняла голову – в глазах ее стояли слезы.
– Надя, из дома, где жил Оленин, выбросилась старушка… Она упала на колья ограды. Это было прямо у меня на глазах…
– Не может быть… – Надя сползла по стеночке, едва не упав на пол. – Юля, этого не может быть… Ты же сама сказала…
– Умом я понимаю, – продолжала Юля, глядя невидящим взглядом куда-то в пространство, – что это просто чудовищное совпадение, ведь никто же не мог слышать моих слов… Но это ужасно… У нее изо рта лилась кровь, как из молодой… и так много было крови…
Надя дала ей успокоительную таблетку, напоила кофе.
– Все, успокойся. Если хочешь, поспи даже. Ты просто оказалась свидетелем самоубийства… Милиция приехала, ты видела?
– Да, за каких-нибудь четверть часа там появилась и милиция, и «Скорая помощь».
Надя уже звонила Сазонову. Юля слышала, как она выпытывает у него информацию о происшествии в Фонарном переулке. Сквозь заслон из ничего не значащих фраз, которыми пользовалась Надя, чтобы как-то разговорить, очевидно, находящегося в дурном настроении Сазонова, Юля услышала главное: женщина, выбросившаяся из окна, жила через стенку с покойным Олениным. Еще одно совпадение?
* * *
Она проспала минут двадцать, не больше, но этот сон освежил ее. «Вот так же, наверно, спала и Ланцева», – подумала Юля, вспоминая рецепт молодости, которым поделилась с ней Лена Ланцева в их первую встречу.
Кабинет Крымова, где стоял диван, на котором она сейчас лежала, казалось, скучал без своего хозяина.
Юля вышла в приемную: Надя готовила бутерброды. Жизнь продолжалась.
В четыре часа пополудни, немного успокоившаяся и отдохнувшая, Юля Земцова уже мчалась на машине в центр города по адресу, раздобытому неимоверными усилиями Щукиной, туда, где проживала семья стоматолога Засоркина Льва Борисовича. По пути она, по совету той же Щукиной – теперь ее доброго ангела, заехала в магазин, предусмотрительно закупив еды почти на целую неделю, после чего, вспомнив про Крымова, позвонила и ему.
– Крымов, это я.
– Наконец-то! Ты что сделала с Шониным? Я видел его мельком, выглядит он ужасно, весь оброс… Он, случаем, в тебя не влюбился?
– Нет, разве ты не знаешь, что кольцо, которое я купила у известного тебе Иноземцева – врача, помнишь? – по словам Олега Шонина, принадлежит, вернее, принадлежало его покойной сестре Инне Шониной?
Очевидно, Крымову потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное.
– Ничего себе… Вот так Сережа… А что же ты мне не позвонила и ничего не сказала?
– Вот, говорю.
– Так надо же пасти его.
– Легко сказать… Шубин поручил своему мальчику, но уж не думаешь ли ты, что Сережа такой идиот, чтобы светиться рядом с подозрительным субъектом?
– Он очень осторожный, этот гусь, я его знаю… Да, знал бы он, как влип…
– Крымов, если передашь то, что я тебе сейчас сказала, Сазонову или Корнилову, распрощаешься со мной навсегда…
– А ты неплохо устроилась, моя милая, шантажируешь меня почем зря…
– Жизнь такая. Ты же понимаешь, что его нельзя пугать. И хотя он за свою шкуру продаст отца и мать, все равно – не торопись делиться новостью со своими друзьями из прокуратуры… Еще рано. Но я чувствую, понимаешь, чувствую, что стало тепло, что где-то кто-то уже совсем близко, вот только пока не вижу, где именно, а потому не могу схватить руками…
– Я рад, что ты говоришь так страстно о таких вещах… Но я был бы еще больше рад, если бы ты была сейчас со мной и так же страстно говорила совершенно о другом…
– Прекрати, мне сейчас не до этого… Если бы ты знал, что мне пришлось сегодня увидеть возле дома Оленина…
На Крымова рассказ о самоубийстве пожилой соседки Оленина произвел сильное впечатление.
– Ты думаешь, это как-то связано со смертью Оленина? – спросил он спустя несколько минут.
– Время покажет. Но для начала выясни, пожалуйста, с кем жила эта несчастная, в каких отношениях она была с убитым Олениным…
– Земцова, остановись… Кто кому должен давать задания, ты что, забыла?
– Нет, поэтому и говорю…
– Ты меня поняла? Ты поняла, что я тебя жду сегодня? Как освободишься, сразу же езжай домой, приводи себя в порядок – поедем в одно интереснейшее место…
