А вот с кочевниками так гладко обойтись дело не могло. И не обошлось. Но совсем по-другому, чем мы ожидали.
С начала нынешнего лета попадание на пожар стало для меня недоброй традицией. Хотя, если Золотой Фазан, за которым мы все охотились, и есть легендарная жар-птица, чего иного приходится ждать?
До того, как на нас пахнуло дымом, мы покинули территорию Оркостана. Не знаю, как Кирдык это определил, по мне степь как раньше выглядела, такой она и осталась.
И тут Кирдык поднялся на стременах, привычно потянул носом и сказал:
— Горит... Давно горит.
Через несколько мгновений я и сама почувствовала запах паленого. Но для того, чтоб определить, давно ли горит, у меня недостаточно тонкое обоняние.
— Что здесь происходит? — спросил граф Бан.
— Набег, — с уверенностью ответил Кирдык. —Урки напали на урхов. Или наоборот.
Конунг Ауди довольно заурчал и потянулся за топором.
— Погоди, — остановила я его. — Я не скальд, но тоже могу сказать вису.
Не рвися к бою,Не узнав, что там такое!
— Плохая виса!
— Зато правильная. Кирдык, поедем вперед, глянем, что там происходит.
Орк согласился. Служба в ОНО сделала его более осторожным, чем его сородичи. Но к бою он был готов. Я тоже на всякий случай зарядила арбалет.
За холмом у ручья мы увидели довольно большое стойбище, возле которого шла рубка. Некоторые юрты прогорели дотла, а другие стояла невредимыми.
— Нет, это не урхи... — промолвил Кирдык. — Это перемячи. Или белыши... Видишь, как юрты окрашены?
— Белыши?
— Племя такое. Типа мирных орков. Относительно.
— Ничего себе мирные — вон как саблями машутся.
— Это каждый степняк умеет... Странно, странно, очень странно. Не набег это, нет.
— Почему?
— Овцы... Видишь?
— Вижу, вон — за ручьем бродят.
— А не должно быть овец! Лошадей нет — это я понимаю, угнали. Но овец бы урки ни за что не оставили. И юрты бы пограбили. А эти... их как будто случайно опалили.
— А если урков-урхов здесь не было, с кем же они сражаются?
— Да в том-то и дело, что сами с собой!
Я присмотрелась. И тут же услышала:
— Эй, орк, эти твои парни — они что, все хромые, слепые и косорукие?
Вся компания, не дожидаясь нашего сигнала, подъехала и взирала на происходящее у стойбища. Свое недоумение выразил конунг Ауди. И я была склонна с ним согласиться. Конечно, мне не ведомы были воинские традиции этих куличей... или белышей... Но, даже представив себе, что они, в отличие от других степняков, имеют обыкновение сражаться пешими, я все равно была уверена, что они должны стремиться победить и поразить противника. Я видела на земле нескольких убитых, но... Кирдыку показалось, что юрты не были подожжены, а загорелись случайно. Точно так же у меня сложилось впечатление, что эти люди погибли случайно. Нет, они сражались не друг с другом, как мы решили вначале. Они как будто стремились поразить невидимого врага. И если бы этот враг существовал в действительности, убитых было бы больше. У меня возникло чувство, что погибшие пали, наткнувшись на сабли соплеменников. Остальные же махали руками, рубя пустоту и переминаясь с ноги на ногу. Как будто...
Я опустила арбалет. И весьма пожалела о дубинке, оставшейся в кабинете Ласкавого. Впрочем, где тот кабинет...
— В чем дело? — нахмурился граф-воевода.
— Они околдованы, господа. Посмотрите сами — разве нормальные люди так себя ведут? Даже нормальные орки?
— Откуда я знаю, может, они напились чего-нибудь, — предположил Ласкавый.
— Орки — народ непьющий и некурящий, — возразил Кирдык. — А это вообще белыши...
— Они душою в Вокзалле, — заявил Ауди, — в зале посмертной битвы. Смотрите — здесь только воины, нет ни детей, ни женщин, ни стариков.
Это конунг верно подметил. Куда ж подевалось небоеспособное население?
— Они нас не видят? И не слышат, так? — полюбопытствовал Шланг.
— Похоже, что да.
— Тогда объезжаем их к пи-пи-пи, хватаем баранчиков пожирнее и валим себе дальше.
— Неужели мы проедем, оставив несчастных жертвами темного колдовства? — воскликнул граф.
Бой увидатьИ в него не вмешаться —То низкие мысли! —
согласился конунг.
— Тем более, что колдовство вполне может исходить от того, кого мы ищем. И было бы неразумно проехать мимо, не выяснив это, — сказала я.
— Тогда — к бою!
— Одно уточнение, граф. Дубинок нет, будем работать тем, что есть. Не убивайте жителей стойбища! Скорее всего, они вовсе не заметят нас. Но если они все же нападут, не рубите их, а бейте плашмя. Шланг, тебе лучше вообще в это не встревать.
И мы двинулись к стойбищу. Вблизи зрелище было еще более диким. Кочевники хекали и гекали, при этом рожи у них были совершенно осоловевшие. Некоторые спотыкались на истоптанной земле — травы тут, почитай, не осталось, падали, и те, кто были рядом, наступали на них.
Вдали жалобно блеяли овцы. Мерзко воняло паленой шерстью.
«Ишак-Мамэ, куда эти степные берсерки подевали женщин и детей? Кирдык настойчиво утверждал, что кочевники не едят себе подобных, но кто знает, на что они способны после наведения заклятья».
Сабли зазвенели рядом, и я сочла возможным извлечь из ножен меч, а также тот из кинжалов, у которого была рукоять-кастет. Сабля свистнула перед мордой Тефтеля, и тот шарахнулся в сторону. — Да что ж ты нервный какой стал... В ответ раздался яростный вопль. Но вопил вовсе не Тефтель. Хотя голос и казался нечеловеческим, принадлежал он конунгу Ауди.
Северяне умеют ездить верхом. Но сражаются они пешими. Традиция такая. И пусть Ауди находился далеко от страны своих предков, отступать от обычая он не был намерен. И, в отличие от всех нас, он спешился и двинулся через стойбище на своих двоих. И оказался в окружении белышей с обнаженными саблями. Вот тогда он и издал боевой клич. А я сквозь зубы помянула Ядрену Вошь. С высоты седла оглушить пешего не трудно, а вот так — затруднительно. К тому же у Ауди топор, а не меч. Конунг уже размахивал им над головой с радостным воем. Дорвался! Знаю я этих северян — грибков покушают, и давай рубить всех окружающих.
Но, как уже говорилось, Ауди был поумнее покойного брата Грабли, которому было все равно, кого бить, лишь бы бить. Он ударил ближайшего орка — или белыша — обухом топора. А поскольку ростом он был гораздо выше кочевника, и руки у него были длинные, замах получился славный. Степняк упал на землю, а конунг продолжал теснить остальных. Граф Бан спешил к нему на помощь. Ласкавый и Кирдык не торопились вмешиваться. Следили за происходящим.
Сраженный конунгом белыш приподнялся, встал на колени и завизжал:
— Уухай! Тенгри-отомри!
Потом отшвырнул саблю и что-то закричал, простирая руки к небу.
— Чего это он? — удивленно спросил Ласкавый.
— Радуется, — объяснил Кирдык.
Язык, на котором говорил ошеломленный, несколько отличался от классического орковского, но все же он был достаточно похож, чтобы я могла разобрать:
— Я больше не сплю! Я вижу степь! Я вижу юрты! Я вижу белышей! Хвала тебе, великий дух Тенгри-отомри! Хвала тебе, славный воин!
— Ауди! — крикнула я. — Продолжай в том же духе! Удар по кумполу лишает колдовство силы. Сейчас мы поможем!
И я направила недовольного Тефтеля на кочевников, продолжавших полосовать пространство. Кирдык и Ласкавый последовали моему примеру и принялись хлестать белышей саблями плашмя. После коротких колебаний то же принялся делать и граф, орудуя древком копья с фамильным Трикотином.
Тут главное было — не переусердствовать. Особенно это касалось Ауди, увлеченно тюкающего вокруг себя. Но, видно, у белышей были крепкие черепа. После каждого удара кочевники вели себя одинаково — на короткий миг полностью теряли сознание, валились с ног, а очнувшись, радовались своему пробуждению. Некоторые, включая первого из проснувшихся, попытались помочь нам, но у них ничего не получалось — они устали и ослабели.
— О воины! — заявил крепкий белыш, ростом повыше прочих, кривоногий, с редкой бородой. — Я — Тарбаган-мэргэн, вождь белышей. Кто ваш вождь?
— Вот он, — Кирдык благоразумно указал на графа Бана.
Тот кивнул и спросил:
— Что здесь случилось? Кирдык перевел его вопрос.
— Злое колдовство обрушилось на наше племя.
— Но кто сотворил с вами такое?
— Заезжий шаман из страны длинноносых, принятый у наших костров.
Ауди к этому моменту закончил бороться с чужим наваждением и отдувался, опираясь на топор. Шланг, убедившись, что ничего страшного не происходит, направил к нам своего коня.
Тарбаган-мэргэн подозвал соплеменников.
— Отпразднуем наше освобождение! Режьте баранов в честь наших гостей! Будет пир! Кумыса не жалеть, и... где кобылицы? Где все кони?
— Может, разбежались, — дипломатично предположил Ласкавый.
— О, нет! Злобный шаман украл их! Шелудивый варан!
— Сын змеи и собаки! — подхватили вразнобой белыши. —Долгоносик недорезанный!
