программу... — она вздыхает. — Я знаю, это звучит глупо. В то время для меня это имело значение. Это задело мои чувства. Мне казалось, что он украл мою работу. Но, возможно, он был прав. Сейчас, когда я работаю над другой вещью, я думаю, что то, что я делала раньше, было глупо. И не очень хорошо.
— Тем не менее, это достаточно хорошо, чтобы он мог её использовать, — говорю я.
— Да, — говорит она. — Частично, во всяком случае.
Она обхватывает тонкими руками свои ноги, прижимая бедра к груди. Ее гибкость нервирует. Как и ее хрупкость. Неудивительно, что так много людей пользуются ею. Ее семья. Этот режиссер. И я, конечно.
Ничто в Нессе не излучает силу.
Она не запугивает.
Но она... интригует.
Она как музыкальное произведение, которое застревает у вас в голове, повторяясь снова и снова.
Чем больше вы ее слышите, тем больше она оседает в вашем мозгу.
Большинство людей становятся предсказуемыми, чем дольше за ними наблюдаешь.
Несса Гриффин — полная противоположность. Мне казалось, что я точно знаю, кто она такая — замкнутая маленькая принцесса. Балерина, живущая в мире фантазий.
Но она гораздо умнее, чем я ей приписывал. Она творческая, проницательная.
И искренне добрая.
Я узнаю об этом на следующий день, когда снова подглядываю за ней. Я вижу, как она снова пробирается на чердак, чтобы достать загадочное платье, на котором она так зациклилась.
Оно черно-серебристое, определенно старомодное. Возможно, с одного из тех костюмированных балов Золотого века, которые устраивали Вандербильты. Я не знал о существовании этого платья. Чердак завален коробками, которые добавляла каждая семья, жившая в этом доме, и почти ни одна из них никогда не убиралась.
Я смотрю, как Несса относит платье в свою комнату. Она проветривает его, убеждаясь, что на нем нет ни пылинки.
Затем она кладет его на кровать и ждет.
Когда Клара входит с подносом для ужина, Несса бросается к ней.
Камера не издает ни звука, но я достаточно хорошо вижу выражения их лиц.
Клара качает головой, не желая нарываться на неприятности.
Несса уверяет ее, что все в порядке, что я дал разрешение.
Все еще не веря, Клара дотрагивается до юбки платья. Затем она обнимает Нессу.
Из всего, что Несса могла попросить у меня, она хотела это платье. Но не для себя. Она хотела преподнести его в качестве подарка.
Я должен уволить Клару. Очевидно, что эти две девушки стали близки. Слишком рискованно, чтобы тюремщица Нессы стала ее подругой.
И все же, глядя, как они смеются и нежно трогают платье, я не хочу этого делать.
Может быть, позже. Но не сегодня.
18.
Несса
Я теряю счет времени, которое я провела в доме Миколаша.
Дни пролетают так быстро, когда у тебя нет ни расписания, ни каких-либо планов.
Я понятия не имею, что происходит в реальном мире. У меня нет ни телевизора, ни телефона, ни ноутбука. Третья мировая война могла бы начаться, а я бы ничего не знала.
Я нахожусь в месте, где нет ни дат, ни времени. Это может быть 1890 или 2020 год, или что-то среднее.
Можно подумать, что я постоянно думаю о своей семье. Сначала так и было — я знала, что они будут меня искать. Обеспокоенные, напуганные, думающие, что я мертва. Я скучала по ним. Боже, как я по ним скучала. Я никогда так долго не разговаривала с мамой, не говоря уже о Рионе, Каллуме и папе. С Аидой тоже! Обычно мы переписывались по двадцать раз в день, даже если это были просто кошачьи мемы.
Сейчас мне кажется, что я погрузилась в другой мир. И мои родные очутились гораздо дальше, чем просто на другом конце города.
Они больше не снятся мне по ночам.
Мои сны гораздо мрачнее. Я просыпаюсь утром раскрасневшаяся и вспотевшая. Стыдно даже признаться, где блуждали мои мысли ночью...
Днем я думаю о незнакомцах, живущих со мной в этом доме. Я думаю о Кларе, о том, какой была ее жизнь в Польше. Какова ее семья. Я думаю об остальных мужчинах в этом доме — почему Андрей проводит так много времени, бродя по территории, и влюблен ли Марсель в Клару, как я подозреваю.
Единственный человек, о котором я не задумываюсь, это Йонас, потому что он кажется мне жутковатым. Я ненавижу то, как он наблюдает за мной, когда мы пересекаемся в доме. Он хуже Миколаша, потому что Миколаш, по крайней мере, искренен — он действительно ненавидит меня. Йонас притворяется дружелюбным. Он всегда улыбается и пытается завязать разговор. Его улыбки такие же фальшивые, как и его одеколон.
Сегодня он загнал меня в угол на кухне. Я искала Клару, но ее там не было.
— Что тебе нужно? — говорит Йонас, прислонившись к холодильнику, чтобы я не могла пройти мимо.
— Ничего, — говорю я.
— Да ладно, — он ухмыляется. — Тебе должно быть что-то нужно, иначе зачем бы ты сюда пришла? Какое твое любимое лакомство? Ты хочешь печенья? Молоко?
— Я просто искала Клару, — говорю я ему, пытаясь проскользнуть мимо него с правой стороны.
Он выпрямляется, становясь передо мной, чтобы преградить мне путь.
— Я тоже умею готовить, — говорит он. — Ты знаешь, что Клара — моя кузина? Все, что она умеет делать, я могу делать лучше...
Я стараюсь, чтобы по моему лицу не было видно, какое отвращение я испытываю. Йонас всегда делает так, чтобы все звучало как сексуальный намек. Даже если я не понимаю его смысла, могу сказать, что он пытается спровоцировать меня.
— Дай мне пройти, пожалуйста, — тихо говорю я.
— Куда? — говорит Йонас низким голосом. — У тебя есть какое-то укромное местечко, о котором я не знаю?
— Йонас, — окликает кто-то из дверного проема.
Йонас оборачивается еще быстрее, чем я. Мы оба узнали голос Миколаша.
— Привет, босс, — говорит
