могу надрать им задницы в бильярд в любое время, когда мне заблагорассудится.
С того дня, как мы переехали в этот дом, у нас постоянно жаркое соперничество. Иногда Марсель занимает второе место, иногда Йонас. Я всегда на вершине.
Марсель подбирает шары, пока мы с Йонасом играем первую партию.
Йонас устраивает шоу, натирая кончик кия мелом, и синий порошок осыпается на черные волоски на его предплечье. Сегодня он еще не брился, поэтому его темная щетина наполовину напоминает бороду.
— Хочешь поставить деньги на кон, босс? — говорит он.
— Конечно, — говорю я. — Мне сегодня везет — как насчет пяти?
Стандартная ставка — двести долларов за игру. Я начинаю с пятисот, чтобы заморочить Йонасу голову и дать ему понять, что я не забыл о его маленькой выходке с Нессой на кухне. Я уже говорил ему, чтобы он держался от нее подальше. Я знаю, как он относится к женщинам. Он постоянно пристает к девушкам в наших клубах. Чем больше они ему отказывают, тем больше он заинтересован.
Йонас выигрывает жеребьевку и делает брейк первым. Он делает хороший, чистый брейк, бросая два полосатых шара в угловые лузы. Он ухмыляется, думая, что у него преимущество. Он не удосужился посмотреть на расположение остальных шаров, поэтому не видит, как зажаты его двенадцать и четырнадцать шаров возле восьмерки.
— Итак, — говорю я по-польски, опираясь на свой кий. — Завтра мы встречаемся с русскими. Они хотят обсудить наш эндшпиль.
Йонас топит девятку и одиннадцать, все еще уверенный в себе и ухмыляющийся.
— Прежде чем торговаться о деталях, я хочу услышать идеи. Если у вас есть что сказать, говорите сейчас.
— Почему бы нам не убить девушку? — говорит Андрей. Он сидит у бара и пьет «Heineken». У него квадратная, массивная голова, очень маленькая шея и рыжие волосы. Сегодня он выглядит угрюмым и недовольным. Он ненавидит русских и ненавидит, что мы с ними работаем. Это понятно, ведь оба его брата были убиты Братвой — один в тюрьме во Вроцлаве, другой здесь, в Чикаго.
Андрей делает длинный глоток пива, затем ставит бутылку на барную стойку.
— Мы избавились от Миллера и подставили Данте Галло. Мы должны сделать то же самое с девушкой. Пусть все выглядит так, будто ее убил Неро или Энцо. Это взорвет союз между ирландцами и итальянцами быстрее, чем все остальное, что мы можем сделать.
Он не ошибается. Когда я впервые похитил Нессу Гриффин, это был мой план. Ее исчезновение должно было вызвать хаос. Ее смерть разделила бы две семьи.
Свадьба была тем, что связывало их в первую очередь. Смерть сильнее брака.
Но теперь я хочу взять свой бильярдный кий и разбить его о толстый череп Андрея только за то, что он предположил это. Мысль о том, что он войдет в ее комнату и обхватит ее горло своими уродливыми мозолистыми руками... Я не допущу этого. Я даже не подумаю об этом. Он, блядь, не прикоснется к ней, как и все остальные.
Несса — не безликая пешка, которую можно тасовать по доске по своему усмотрению. Но и в жертву ее не принесут.
Она стоит большего.
Ее можно использовать с гораздо большим эффектом.
Йонас промахивается при следующем ударе. Я сбиваю единицу, четверку и пятерку в быстрой последовательности, пока отвечаю.
— Мы не будем ее убивать, — говорю я категорично. — Она — лучший рычаг давления, который у нас есть на данный момент. Как ты думаешь, почему Гриффины и Галло не напали на нас напрямую?
— Они напали! — говорит Марсель. — Они совершили налет на склад русских, и они сожгли «Экзотику».
Я фыркаю, сбивая ещё три шара.
— Ты думаешь, это было лучшее, что они могли сделать? Это было чертовски слабо. Как ты думаешь, почему они не взорвали этот дом?
Йонас и Андрей обмениваются взглядами, в которых нет никакой информации, потому что они оба одинаково глупы.
— Потому что они знают, что она может быть здесь, — говорит Марсель.
— Верно, — я топлю двойку и семерку одним ударом. — Пока они не могут точно сказать, где она — здесь или у русских — все, что они могут сделать, это бросить несколько гранат. Они не могут обрушить напалм на наши головы. Несса — наша страховка, пока что.
Зеленая шестерка оказалась в ловушке позади тринадцатки Йонаса. Я бью банк-шот, чтобы подойти к ней сзади, и отправляю шестерку в боковую лузу. Йонас хмурится.
— Почему бы нам не убить донов! — агрессивно говорит он. — Они застрелили Зейджака. Мы должны убить Энцо и Фергюса.
— Что это даст? — говорю я. — Их преемники уже на месте.
Я сбиваю восьмой шар, даже не глядя. Марсель хмыкает, а Йонас так сильно сжимает свой бильярдный кий, что у него дрожит рука. Он выглядит так, будто хочет сломать его надвое.
— Что дальше? — требует он. — Какой следующий шаг?
— Каллум, — говорю я. — Мы взяли его однажды. Мы можем взять его снова.
— Ты потерял его в прошлый раз, — говорит Йонас, устремляя на меня свой темный взгляд.
Я подхожу к нему, прислоняю свой бильярдный кий к столу. Мы сталкиваемся лицом к лицу, нос к носу.
— Верно, — тихо говорю я. — Ты тоже был там, брат. Если я правильно помню, именно ты отвечал за его жену. Маленькая Аида Галло, итальянская девка. Она сделала из тебя настоящего дурака. Чуть не разнесла весь склад. У тебя до сих пор шрам от коктейля Молотова, который она бросила тебе в голову, да?
Я прекрасно знаю, что у Йонаса есть длинный ожог на спине. Она испортила одну из его любимых татуировок, и с тех пор он страдает из-за этого. Как в прямом, так и в переносном смысле.
— Мы должны взять их обоих, — рычит Йонас. — Каллума и Аиду.
— Вот это мысль, — я киваю. — Я слышал, что брак по расчету превратился в брак по любви. Он сделает для нее все, что угодно.
— Нет, если я сверну ей гребаную шею, — говорит Йонас.
— Я не хочу шантажировать этих ирландских ублюдков, — с горечью говорит Андрей. — Я хочу кровь за кровь.
— Это верно, — тихо говорит Марсель. — Они убили Таймона. В крайнем случае, мы убьем по
