- Бежать собрался, я ничего не сказала. Думала мальчишка, соскучился по матери. Вернулся, и я решила, что ты понял ошибку, одумался и будешь работать как следует. Но теперь вижу, что ошиблась. Ты ни на крупицу не поумнел.
- Но что же я такое сделал?
- Ты еще спрашиваешь! Тебе доверили дело, а ты? Позоришь только старика.
- Какого старика?
- Вот что, Таир, довольно притворяться. Сам прекрасно понимаешь, кого я имею в виду. Кто виновник аварии? Может быть, опять Джамиль?
- Что ты все время тычешь мне в глаза Джамиля?
Таир сердито взглянул на свою спутницу и отвернулся.
- Никогда из тебя не выйдет нефтяник! - громко, не обращая внимания на прохожих, сказала Лятифа, и слова ее показались Таиру тяжелым оскорблением. Он порывисто, с решительным видом повернулся к девушке:
- Почему?
- Потому что у настоящего нефтяника непременно должны быть три качества, из которых ты не обладаешь ни одним!
- Что это за качества?
- Внимание, смелость и сила воли!..
Они разошлись, даже не попрощавшись.
В тот же день на вечерних занятиях Таир получил еще один, более сильный удар. Джума-заде говорил о случаях, когда из-за невнимания рабочего начинается поглощение глинистого раствора и скважина выбывает из строя. В разгар беседы раскрылась дверь, и вошел Кудрат Исмаил-заде. Преподаватель и слушатели выжидающе посмотрели на него, думая, что начнутся обычные расспросы. Но управляющий, поздоровавшись со всеми, подошел к Джума-заде и спросил:
- Как учится у вас Таир Байрамлы?
Наступила тишина. Таир, предчувствуя недоброе, покраснел до ушей и опустил голову. Джума-заде ответил:
- На отлично.
- В самом деле?
Кудрат, сомневаясь, покачал головой:
- Не может быть. Он только и занят романами и стихами. Среди его книг нет ни одной технической. Так, вы говорите, неплохо учится?
- По всем предметам имеет пятерки, товарищ Исмаил-заде, - подтвердил преподаватель.
Таир просиял. "Молодец, учитель!" - похвалил он в душе Джума-заде. Но Кудрат снова покачал головой.
- По-моему, вы его захваливаете. Насколько Таир способен, настолько же он безволен и невнимателен. Правду я говорю?
- Да, это, пожалуй, так, - согласился Джума-заде.
Таир снова помрачнел и опустил глаза. "Они, должно быть, заранее сговорились", - решил он. Если бы все это сказали ему наедине, он не был бы так огорчен. А так завтра же Лятифа может узнать о случившемся.
7
Прошло уже свыше двух часов, как испортилась электросиловая линия на разведочной буровой. В составе бригады не было электрика, который мог бы взяться за исправление линии. Механизмы остановились; в ожидании монтера из конторы промысла рабочие сидели без дела. Все, и в особенности Рамазан и Васильев, были сильно не в духе. Каждый час простоя становился преградой на пути выполнения данного управляющему торжественного обещания. Приближалась годовщина Октябрьской революции. Местные газеты открыли на своих страницах "Доски почета", печатали имена передовиков. Корреспонденты и фотографы с утра до вечера разъезжали по буровым, собирая новости о ходе предоктябрьского соревнования и фотографируя лучших стахановцев. Не упускали они из виду и морскую буровую Рамазана, напоминая о торжественном обещании бригады и самому мастеру, и своим читателям. А вчера на буровой побывал даже московский корреспондент и подробно расспрашивал мастера о ходе работы. Старый мастер хвалил перед корреспондентом рабочую молодежь и особенно лестно отзывался о работе Джамиля. О Таире же не сказал ни слова.
Это легло тяжелым камнем на сердце юноши. Он, однако, никого не винил, понимая, что пенять приходится только на себя. И вот теперь, не желая подойти к товарищам, сидевшим на краю мостков буровой, Таир прогуливался на той стороне, куда обычно приставал баркас, и думал о своем позоре. Работа на буровой стояла, и он имел достаточно времени поразмыслить над тем, что было причиной его промахов и ошибок. "Мастер - и тот волком смотрит теперь на меня", - эта мысль терзала душу. Он тоскливо смотрел на берег. Кто-то осторожно толкнул его в бок. Вздрогнув, Таир обернулся. Это был Джамиль.
- О чем задумался, друг? Пойдем, ребята просят, чтобы ты спел что-нибудь.
Джамиль потянул за рукав Таира, тот отдернул руку.
- Нет, не буду петь, мне не до песен. Не понимаю, чего это вам вздумалось веселиться?
На самом деле он был рад тому, что к нему подошел Джамиль, что товарищи хотят послушать его.
- Пошли! Споешь - и у самого на душе веселее станет, - настаивал Джамиль. - Нам придется еще долго сидеть без дела. Пока найдут монтера, пока он приедет...
Спокойное в вечерних сумерках море все больше темнело, теряя свой нежноголубой цвет. Вдали, почти у линии горизонта, показалось судно. Обогнув остров Нарген, оно приближалось к Баку. Таир следил за ним, но мысли его были заняты все тем же: "Отныне только работа. К черту все остальное!" думал он.
- Значит, не хочешь петь? - Джамиль опять дернул его за рукав.
Таир нахмурился, тихо, но резко ответил:
- Джамиль, отстань ты от меня!
Джамиль отошел к товарищам. А Таир снова погрузился в свои размышления. "Мастер всех хвалил перед газетчиком, как дело дошло до меня..." Вдруг мысли его приняли другое направление: "Ждем монтера, а работа стоит. Почему? Разве нельзя обойтись без монтера?" Горькая усмешка скользнула по его лицу: "После такого позора хочешь еще давать советы мастеру?.. Да, а назавтра вызывают на комсомольское собрание. Будут обсуждать твой вопрос и уж, конечно, разделают на все корки. Вот о чем тебе следовало бы подумать".
Судно приближалось. Глядя на него, Таир вспомнил заметку "Метод работы моряков", которую утром прочел в газете. Он задумался: "Да, вот они добились ускорения оборачиваемости судна, а ведь скорость его хода все та же. Стало быть, все зависит от уменья работать. Надо шевелить мозгами..." И тут же, увидев обоих мастеров, которые сидели на лавочке возле культбудки, решил: "Скажу наедине старику. Если вздумает поднять насмех, по крайней мере, другие не будут знать".
Ночная смена кончилась, хотя пользы от нее было мало. За ночь было пробурено всего двадцать метров. Утром, возвращаясь с буровой, Таир выждал, когда Рамазан, распрощавшись с попутчиками, один зашагал к своему дому, и подбежал к нему:
- Уста, - обратился он к мастеру, - я хочу зайти к вам поговорить. Разрешите?
Рамазан, сурово насупив брови, посмотрел на него.
- Ну, что ты хочешь сказать?
Но, всмотревшись в лицо Таира и поняв, что тот хочет говорить о чем-то очень важном, смягчился.
- А что, разве здесь говорить нельзя?
- Нет, уста. Мне надо поговорить с вами наедине.
- Может быть, решил вернуться в деревню? - спросил Рамазан, испытывая ученика.
- Нет, нет... Дело касается буровой.
"Дело касается буровой", - старик удивленно поднял брови, на лице его появилась едва уловимая улыбка.
- Тогда пойди отдохни, сынок, - отозвался, наконец, мастер. - Придешь часа через три-четыре.
- Слушаю.
Рамазан снова зашагал своей дорогой.
Когда Таир пришел к себе в общежитие, Джамиль уже спал. Закрытая книга, лежавшая поверх одеяла, мерно поднималась и опускалась.
Таир тоже лег в постель, но спать ему не хотелось. Он уже готовился к предстоящей беседе с мастером, высказывал свои предположения, терпеливо выслушивал хмурого старика и приводил все новые и новые доводы.
Часа два проворочался он с боку на бок, но, так и не заснув, оделся и вышел в соседний сквер. Спустя полчаса, побродив по дорожкам сквера и еще раз обдумав свое предложение, направился к старому мастеру. Рамазан встретил его приветливо.
- Ну, заходи, сынок, заходи! - сказал он и, заметив грусть и озабоченность на лице Таира, спросил: - Что такой скучный?
- Я виноват, уста, - тихо проговорил Таир и, не в силах выдержать сурового взгляда старика, опустил голову. - Но даю слово, что больше не допущу ничего такого...
Голос его дрожал. И мастер понял, что его ученик говорил это со всей искренностью. Он почувствовал в его словах решимость человека, который выбрал свой путь после долгой и мучительной внутренней борьбы. Рамазан обрадовался, но ответил сдержанно.
- Посмотрим... - сказал он. - Но ты должен доказать это не на словах, а на деле.
- Докажу, уста. Теперь я многое понял. Даю слово, что выполню свое обещание.
Довольный таким вступлением, Таир поднял голову и смело посмотрел прямо в глаза старому мастеру.
- Мне пришло на ум одно предложение, - начал он, - о нем-то я и пришел поговорить с вами.
- А ну, ну, выкладывай... - вопреки своему обыкновению, сразу же с интересом подхватил мастер.
- Вчера мы целых четыре часа стояли без дела в ожидании монтера.
- Так, так... - еще более нетерпеливо сказал старик.
- Мы стоим так же без дела, когда требуется слесарь или плотник. Случись завтра буря, нам придется стоять не четыре часа, а может быть, четыре дня. Я вижу, что так без пользы пропадает уйма времени. Это наносит вред и государству и нам.
