Она смогла. Поднималась, цепляясь за него до тех пор, пока он смог подставить плечо. В пятидесяти футах от того места, где они стояли, чернел скат крыши. Не выпуская цель из виду, они заковыляли гораздо быстрее, натыкаясь на кочки и сбивая о камни босые ноги.
— Слава богу, не заперто. — Элис толкнул дверь, и она со скрипом отворилась. — Постойте пока, подержитесь. — Он приложил ее ладони к косяку и вошел внутрь.
Перси услышала ругательства и глухой звук удара, затем что-то заскрежетало. Появилась полоска света, затем другая — горели свечи.
— Там светильник, — сказала она.
Он зажег и его.
— Рыбацкая хижина, наверное, — сказал Элис. — Идите сюда, прилягте.
Он повел ее через комнату к грубо сколоченной кровати, и она только сейчас рассмотрела Элиса. Вечерние бриджи остались на нем, но сорочка изорвалась в лохмотья, а чулки сбились на икрах. Перси опустила взгляд: с ее талии свисали лишь нижние юбки, довольно изодранные, выше — корсет и сорочка под ним. Ее пальцы робко огладили сорочку и нащупали под ней ряд шариков. Ожерелье уцелело.
— И снимайте всю одежду, — добавил Элис. — От нее нам только холоднее. Здесь есть одеяла. И спасибо святому Антонию, есть огонь и дрова в очаге.
Перси начала сдергивать с себя сырые тряпки продрогшими, непослушными пальцами — ей сейчас было не до приличий. Элис повернулся к ней спиной, опустился на колени и укрепил горящую свечу в очаге.
— Вы тоже, — проговорила она, выбивая дробь зубами и накидывая на себя жесткое вонючее одеяло. — Если пододвинуть койку к огню, можно улечься и греться вдвоем.
Они подтащили крепко сбитое ложе к разгоревшемуся очагу. Элис придвинул кучу дров поближе, чтобы можно было подбрасывать их в огонь, не вставая с кровати. Затем он разделся, стоя перед камином, — рубашка просто развалилась на куски под его окоченевшими негнущимися пальцами.
Перси неотрывно смотрела на отсветы пламени на его теле.
— У вас столько отметин.
Он осмотрел себя, нисколько не стесняясь своей наготы.
— Какое-то мореходное корыто при входе врезало мне. Похоже по шпангоутам. — Он потыкал в ребра и поморщился. — Остальное — скалы. Неплохо приложился, когда нас выбросило.
— Давайте поспим здесь вместе.
К ее удивлению, он изобразил плутовскую ухмылку:
— Я уж думал, что вы никогда не попросите, Перси.
— Идиот, — сказала она. К глазам подступили слезы. — Укройте меня и прилягте рядом.
Он набросил на нее второе одеяло и поднырнул под него так, чтобы ее спину грело тепло очага. Перси раскрыла свое одеяло и поворочалась, стараясь целиком вжаться в его длинное, замерзшее, влажное тело.
— Берегитесь, — сказал он, подтягивая сползшее верхнее одеяло. — Я совсем не так представлял себе нашу первую брачную ночь.
— У нас уже все было, — прошептали ее губы у его груди. «Дважды, если только он помнит».
— Но — не здесь и не нагишом. — Элис сжал ее в объятиях. — Что это?
— Ваш жемчуг. Мне сделали из них ожерелье в Кейптауне, с тех пор оно на мне. — Она всегда носила ожерелье под одеждой, чтобы не доставить ему удовольствие видеть, как она дорожит его подарком. Теперь это казалось чем-то мелким и незначительным.
— Жемчуг — на теле?
— Да, — просто сказала она, надеясь на его похвалу.
Вместо этого он спросил:
— С вами все в порядке?
Вопрос прозвучал как-то нелогично. Не сошел ли он с ума, забеспокоилась она, затем подумала — и улыбнулась. Волоски на его груди щекотали ей губы.
— Да. В порядке.
— Со мной тоже. Хорошо жить на свете, правда? Спите, не беспокойтесь ни о чем — я с вами.
Он вызволил ее из кошмара той ночи, когда детские страхи выросли в тысячу раз и она оцепенела в леденящей темноте. Она прижалась губами к его коже, закрыла глаза и постаралась собрать обрывки воспоминаний в единое целое.
Ее выбрасывает из шлюпки; крик Эйврил звенит у нее в ушах; рука обхватывает ее запястье. Она знала, что это Элис — сильные пальцы и крепкая хватка, которая не ослабла ни под водой, ни над волнами. Как он вытащил ее на берег, она не помнит: должно быть, выключилось сознание. Они, верно, недолго пробыли в воде, иначе замерзли бы до смерти.
— А другие? — спросила она, чуть приподнимаясь в его объятиях. — Эйврил, братья Чаттертон, миссис Бастэбл…
— Мы спаслись — может, и они живы. — Он покрепче прижал ее голову подбородком. — Другие шлюпки уже обошли рифы, когда та волна накрыла нас. Здесь полно островов — мы же не среди океана затонули. Спите, Перси. Ничего не поделать, пока остается только это.
Она заснула, а проснувшись, поняла, что уже согрелась. Элис, опираясь на локоть, перегнулся через нее, чтобы подбросить веток в огонь. Серенький свет проникал в комнату через кусок мутного от соли стекла в оконной раме. Свечи выгорели, и светильник бледно мерцал в утреннем свете.
— Привет, — сказал он, глядя на нее сверху. — Как вы?
— Жива. — Она улыбнулась в его потемневшее от щетины лицо. — Вы сейчас — вылитый пират.
Он ухмыльнулся:
— Судя по голосу, вы тоже. Скрипите, как рея на мачте, — меня дрожь пробирает. Я сейчас отлучусь на минутку, надо поискать что-нибудь попить. А потом пойду посмотрю, есть ли кто живой на этом острове. Я пока точно не знаю, куда нас занесло.
Она порывисто обхватила его руками:
— Не оставляйте меня.
— Я ненадолго, здесь нет больших островов. Я скоро вернусь.
— Я с вами.
— Вам надо отдохнуть, Перси. — Он смерил ее взглядом, когда она откинулась на комковатую подушку. — У вас сердце льва, только нет его сил.
— Я справлюсь. Элис, я не хочу оставаться в одиночестве.
— Перси, о господи, не плачьте, милая, зачем, если мы уже спаслись. — Он склонился над ней, в его янтарных глазах светилась такая нежная забота, какой ей не доводилось никогда замечать за ним.
— Я не плачу. — Она сглотнула, подняла лицо и зачарованно посмотрела в его глаза.
— Нет? А это что? — Он наклонился и поцеловал уголок ее глаза. — Соль.
— Мы оба просолились, — прошептала она и, поймав его движение, подняла голову и поцеловала его в губы. — Видите?
Элис настороженно замер:
— Перси?
Модуляции его голоса передавали все оттенки этого вопроса, которые не выразить никакими словами. Она уже согрелась, кровь быстро неслась в ее жилах, она выжила, она хотела его, потому что она жива благодаря ему. Она ощутила нараставшее в нем волнение.
— Да, — сказала она. — Да, Элис.
Он перекатился и лег на нее; она, не обращая внимания на ноющие от ушибов мышцы, сумела сдвинуться под ним, обнять его бедрами — и чудесный многообещающий жар его эрекции интимно прижался к ней. Она застонала от удовольствия.
