— Я иду с вами, — сказала Перси с нажимом, и это означало, что терпение ее на исходе.
— Ладно, — согласился он и зашагал вперед.
Идти оказалось труднее, чем мыслилось поначалу. Болело все тело, мучила жажда, и ныло сердце, потрясенное и израненное словами Перси. Но она сама вполне поспевала за ним, медленно и упорно переставляя ноги, шаг за шагом, и он спрашивал себя: сумела бы другая женщина из тех, что были на корабле, проявить такую стойкость характера? Возможно, Эйврил Хейдон; но ни у одной из молодых женщин не было такой недюжинной мужской выдержки. Вероятно, им это и не понадобилось; они — спасибо Эйврил и Перси — отбыли в первых шлюпках.
— Мне надо было настоять, чтобы вы сели в предыдущую шлюпку, — сказал он вслед своим мыслям.
— Как? Просто взять и забросить в нее? — сиронизировала она севшим голоском. — Зарубите себе на носу, Элис, я не слуга, и не надо мне приказывать.
— Скажите пожалуйста, — не остался в долгу Элис. Но можно было и не пилить ее, а целовать держа в объятиях — пока ее голосок не перестанет дрожать и надрывать его гнев, стыд и несбывшиеся надежды. — Проклятье на мою голову, Перси, вы должны выйти за меня замуж!
Ее молчание звучало громче, чем все ее гневные, язвительные речи. Но, сделав еще несколько шагов, она сказала:
— Вряд ли я когда-нибудь выйду замуж. Если мужчина, несмотря на тот скандал, сделает мне предложение — и я полюблю его, — я пойду за него. В любом другом случае останусь старой девой. Я не собираюсь выходить замуж ради того, чтобы умаслить вашу нечистую совесть, Элис.
Они с похвальным упорством брели вдоль берега по дернистой гряде, что тянулась над линией прилива. Море после шторма морщилось и отливало свинцом, и он изо всех сил старался держаться между неспокойной водой и Перси.
— Значит, вы заготовили встречное предложение для претендента на вашу руку: любит ли он вас настолько, чтобы закрыть глаза на скандал с Дойлом?
— Не заготовила. Это почти экспромт. Просто я чувствую, что поступлю именно так.
«А ему удалось бы пройти такое испытание?» — спрашивал он себя. Если бы он — до того как тайное для него стало явным — счел, что любит Перси Брук и женился на ней, стал бы он попрекать ее бывшим любовником? Он подумал о своей — увы, в прошлом — любви. У нее был другой возлюбленный — и это разбило его сердце. Но когда он узнал, кто был тот…
Любовь — это ловушка воображения. Перси непременно согласится выйти за него, нравится ей то или нет.
— Я слышу голоса! — Перси подняла голову и прислушалась. — Вон там, за теми скалами.
Они заковыляли дальше, его рука обнимала ее плечи; когда они добрели до крутого утеса — с низкого мыса им навстречу поднялись трое в синей форме. Моряки.
— Сюда направили поисковые суда. Все хорошо, Перси, вы спасены.
— Я всегда спасалась, если вы рядом, — сказала она еле слышно, затем ноги ее подогнулись, она повисла на его руке и погрузилась в глубокий обморок.
Глава 14
— …В заливе Сент-Мэри стоят на приколе несколько кораблей, так что губернатор откомандировал их экипажи на прочесывание береговых линий всех островов. — Милый сердцу говор жителя Юго-Западной Англии убаюкивал и навевал мысли о долгожданном домашнем уюте.
— Есть жертвы? — Голос Элиса пророкотал ей прямо в ухо.
Должно быть, он держит ее на руках, поняла Перси, постепенно выходя из туманной дымки забытья. «Прячешься, — укорила она себя. — Трусиха». Но она и пальцем не пошевелила. От Элиса исходило тепло, и она была заботливо укутана — нет, не в жесткое одеяло, а в пушистый шерстяной плед. «Я люблю вас, ненавижу вас, вы нужны мне… Почему вы не удосужились сказать, что любите меня, — все разрешилось бы…»
— Не могу утверждать наверняка, милорд. Всем шлюпкам, кроме вашей, удалось добраться до берега. Некоторые высадились в Сент-Мэри, а другие в Олд-Гримсби на Треско. Но, как я слышал, у одного пожилого пассажира случился сердечный приступ, и женщина умерла от простуды. Есть и травмированные — пока затрудняюсь судить, насколько серьезно. Вся судовая команда благополучно выбралась уже после того, как вашу шлюпку опрокинуло.
— На корабле вместе с командой оставался пассажир, есть о нем известия?
— Простите, милорд, не могу знать. Не сомневайтесь, все берега будут обысканы и все люди подобраны. Отвезем вас в резиденцию губернатора, туда стекаются все последние известия. Потерпите немного, мы прилагаем все усилия.
Говорок оборвался всплеском весла, мерная качка усилилась, и соленый бриз, дунувший в лицо, дополнил картину: она находится в шлюпке. Перси открыла глаза, пошевелилась, и рука Элиса крепче перехватила ее, так что ее щека прижалась к его груди.
— Не бойтесь. Мы почти прибыли.
— Я не боюсь.
Она попыталась приподняться, его объятия разжались, и она села у него на коленях. Надо бы сойти с его коленей — но некуда. Несколько подтянутых военных моряков дружно управлялись с веслами, и судовая шлюпка споро продвигалась к изломанной линии мола, борясь со встречным ветром. Веснушчатый рыжеволосый лейтенант, сидевший напротив, озабоченно всматривался в ее лицо.
— Простите, что проявила слабость, — извинилась она. — Наверное, от радости.
— Обычное дело, миледи, — сказал он. — Лейтенант Марлоу, мэм. Вы, вероятно, не помните: мы отнесли вас в дом к миссис Уэллинг, и она нашла для вас кое-какую одежду, хотя боюсь, она вам, будет, не по плечу. Полагаю, вы не прочь пропустить на берегу стаканчик горячего чаю.
— Стаканчик чаю. — Она постаралась не засмеяться, иначе, чувствовала, начнет смеяться без остановки. Разумеется, напиться горячего чаю — стаканами или чашками, какая разница, — и все встанет на свои места. — Да, весьма желательно.
Ей стоило усилий поддерживать светскую беседу — мысли путались и отказывались возвращаться к реальности. Как бы снова не потерять сознание. «Зачем я рассказала ему о той ночи? Но я должна быть честной с ним — я люблю его».
— Попейте сейчас. — Элис сунул ей в руки фляжку, и она с трудом повернула к нему лицо. Ему тоже одолжили какую-то одежду, он побрился, умылся и причесался. Если бы не синяк под глазом, не ушибы и царапины, он вполне мог сойти за джентльмена, отправившегося в увеселительную прогулку. — Там холодный чай, а у вас обезвоживание — надо попить, — сказал он будничным тоном, чтобы успокоить ее рвущееся наружу веселье.
— Благодарю вас, — вежливо ответила она, словно герцогиня на великосветском приеме, и взяла фляжку. Простой холодный чай — без молока и сахара — оросил ее горло не хуже наилучшего шампанского.
