Что стало с черкесами, Жека так и не узнал. Ничего хорошего — это уж точно. В следующий раз Аббас дал ему телефон Темира и объяснил, как найти их «точку» на «Красном Треугольнике».
— Здравствуй, Женя, — через весь зал поприветствовал Аббас вошедшего Жеку.
Тот подошел к замусоленной стойке и пожал протянутую руку. Огляделся. Обшарпанные столики с рекламой пива «Балтика». Две девушки-студентки, все на бусах, фенечках и вплетенных в волосы цветных нитках, ели шаверму с тарелок, запивая ее «колой». Одна из них, цепляя еду вилкой, притопывала ногой в такт музыке из космического дизайна колонок под потолком над стойкой. Фэйковый и стремный как китайский автопром русскоязычный бритпоп от группы… Как они там называются? «Сегодняночью». Как можно слушать такое в наши дни, да еще альбомами, Жека не понимал, но воспитывать музыкальный вкус Аббаса он не собирался. Пока, во всяком случае, тот не начнет ставить в его присутствии Александра Марцинкевича. В углу, у окна, из которого просматривался Кронверкский до пересечения со Съезжинской, под старым, выцветшим на солнце постером к «Брату» Такеши Китано, сидел Гази в накинутом на плечи длинном сером пальто — вроде той шинели, в которой когда-то выступал Олег Газманов. Жека махнул кавказцу рукой, на что Гази никак не отреагировал.
— Здравствуй, Аббас.
— За деньгами приехал?
— Да, ничего, что без предупреждения? Вчера весь день не мог до тебя дозвониться.
— Извини, Женя. У сына друга вчера была свадьба, гуляли — отмечали. Выключил телефон, чтоб не отвлекали — не мешали. Про тебя как-то вылетело из головы, извини, дорогой. Стыдно. Чувствую себя как школяр.
Действительно, выглядел Аббас уставшим, словно после сильного алкогольного возлияния или длительного перелета. А, может, от того и другого сразу. В конце концов, свадьба могла быть и в Дагестане.
— Да ладно, Аббас, все в порядке.
— В порядке было бы, если б ты вчера деньги получил… Да что уже говорить…
Аббас нагнулся под стойку и достал скатанные в трубочку и перетянутые резинкой деньги. Отчего-то Жеку бесили эти трубочки. Почему нельзя отдать деньги просто, чтобы их можно было, при желании, пересчитать? Впрочем, Аббас никогда не обманывал. Поэтому Жека никогда не поднимал вопроса по поводу этих денежных трубочек. Что-то ему подсказывало, что начнешь копать, чтобы выяснить, как глубоко прячется второе «я» Аббаса под маской развеселого хозяина шавермы — того и гляди, выроешь себе могилу.
— Спасибо за работу, Женя, — поблагодарил Аббас. — Хорошая машина, заказчик будет доволен.
— По поводу машины, Аббас, — убирая деньги в карман, сказал — не мог не сказать — Жека. — Ты знаешь, что с ней были проблемы?
— Проблемы? — Аббас сделал удивленное лицо. — Какие?
— Труп в багажнике. Кто-то из ваших.
— Из каких таких «наших»?
Жека замялся, а потом решительно ответил:
— Из чебуреков.
— Из чебуреков? — расхохотался Аббас. — Шота Руставели и Гарри Каспаров — они тоже чебуреки?.. Ты только Гази так не говори, он не любит нетолерантных. Сразу за ствол хватается. Или в лицо бьет. А то, что хозяин «лексика» вместо запаски возил труп, — он помотал головой, — я даже не знаю, что сказать… Правильно, наверное, что мы его наказали. Плохой он человек, как думаешь?
Жеке на плечо легла ладонь.
— Кто это там в твоей тачке? — спросил оказавшийся рядом с ним Гази, запахивая на груди свое пальто-шинель.
Внимательный взгляд сторожевого пса. Голос без эмоций, каким бы, наверное, разговаривали змеи. Указательный палец левой руки привычным жестом амфетаминщика трет зубы и десны.
Углядел же, хотя Жека специально припарковал «опель» подальше от шавермы.
— Девушка, — ответил он. — Собрались ехать на шашлыки.
— Шашлыки? — переспросил Аббас. — Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся… Что ж ты меня не предупредил? Я бы приготовил тебе шашлык, ты бы пожарил, девушка бы кусочек скушала и сразу бы в тебя влюбилась. Как Татьяна Ларина в Онегина.
Твою ж мать.
В кафешку вошла разнополая парочка. Потрепанные, хотя лет обоим не больше двадцати пяти. У парня — початая бутылка «Степана Разина», у девушки — банка джин-тоника и лишний вес.
— Одну двойную шаверму, лука побольше, одну обычную, — сказал парень, приблизившись к стойке.
— Почему мне обычную? — капризным голосом спросила девица.
— Ты же на диете, — посмотрел парень на спутницу.
— На диете, — с вызовом ответила та. — Поэтому и пью джинчик, он с грейфруктом, от него худеют.
Жека подумал, что в первую очередь девушке стоило бы сесть на безалкогольную диету. Аббас кивнул Жеке, сказал:
— Скоро опять позвоню насчет работы, пока отдыхай, — и стал отрезать от крутящегося на вертикальном вертеле мяса тонкие куски, слушая, как продолжает препираться алко-парочка.
Жека вышел на улицу, незаметно глянул по сторонам и направился к своему «опелю». Ему вспомнился мир, выпрыгнувший из зрачков хирурга, свалившегося с неба на клочок необитаемой суши. После того жесткого наебалова, когда хитростью и обманом его заставляли шесть лет подряд смотреть долбаный «Lost», у Жеки будто бы выработался нюх на серьезную ложь. Вбанчить ему паленый айфон еще можно, а вот заманить в саентологию или сделать вид, что ты не в курсе про труп в багажнике угнанного «лексуса», и при этом не пропалиться — нельзя. Похоже, что с этим «лексусом» какой-то мутный и опасный замес, раз Аббас под стойкой, как показалось Жеке, прячет пистолет, а возле кафе стоит «фольксваген» с двумя боевиками из команды Гази. Да и самого Гази Жека раньше почти никогда не видел в шаверме, он предпочитал под «круглыми» отмокать в аквапарке. Говорили, что у чеченца даже есть абонемент в «Вотервиль».
У него было, наверное, озабоченное лицо, потому что когда Жека сел в «астру», Настя посмотрела на него и спросила:
— Все в порядке? А то ты как Чайльд Гарольд.
— Я могу еще как мистер Бин… Похож? — и сам глянул на себя в зеркало.
* * *
Идущие на посадку самолеты едва не цепляли Настю и Жеку свежевыпущенными шасси. За их спинами из-за золота деревьев виднелись здания и радары Пулковской Обсерватории. Выглядевшие заброшенными конструкции, освещаемые холодным закатным солнцем. Дымящая трубами ТЭЦ, новостройки юга города и бегущее к ним шоссе с похожими на игрушечные автомобилями — все как на ладони.
«Опель» они бросили на парковке строительного гипермаркета в километре отсюда. Пешком, через воинское захоронение, поднялись в гору по тропинке, петлявшей между деревьями и бывшими окопами времен обороны Ленинграда. На просторном, но ветреном месте разожгли угли в сборном мангале, за которым пришлось заехать к Жеке на Ленинский. Настя всю дорогу потом посмеивалась над беспорядком, увиденным в Жекиной квартире.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
