Нужно особо подчеркнуть, что установление осечки, которая предшествовала выстрелу, по следам на капсюле гильзы — это весьма непростая задача. Особенно сложна она в том случае, когда взаимное расположение бойка оружия и капсюля гильзы не изменялось.
Эксперт приступил к исследованию. Под микроскопом на капсюле «центробой» исследуемой гильзы был отчетливо виден след бойка. Явных следов осечки при осмотре обнаружено не было. При экспериментальных выстрелах из исследуемого ружья осечек не происходило. Значит, Бочкин сочинил историю с патроном, давшим осечку? С таким однозначным выводом спешить было нельзя, и эксперт продолжил работу.
Для получения экспериментальных следов осечки баллист приготовил партию гильз со специально затупленными наковальнями. При стрельбе этими гильзами после первого удара бойка по капсюлю происходила осечка, и только после второго — выстрел.
Так в результате экспериментальной стрельбы образовались три группы гильз. Следы бойка на гильзах первой группы были оставлены при выстреле с первого раза, без осечки. На гильзах второй группы имелись следы осечки без выстрела. Следы бойка на гильзах третьей группы образовались при выстреле после осечки, причем после нее ружье обязательно открывалось, а затем без изменения положения гильзы закрывалось и производился выстрел. Следы бойка на гильзах всех трех групп эксперт дотошно сравнил между собой. И вот что он выяснил.
Все эти следы имели форму усеченного конуса. На плоском дне и конических боковых стенках под мощной лупой просматривалось несколько концентрических валиков разной ширины. При сравнительном исследовании под микроскопом стало очевидно, что следы бойка на исследуемой гильзе по микрорельефу сходны со следами на гильзах, полученными в результате выстрела после осечки, и отличаются от следов, образованных одним ударом бойка по капсюлю.
Однако полностью исключить возможность образования такого микрорельефа после первого удара бойка было нельзя, так как изменения особенностей дна следа, возникающие при повторном ударе по нему бойком, были очень незначительны.
В ходе исследования эксперт-баллист обнаружил еще одну характерную особенность: в момент закрывания ружья патронный упор правого ствола каждый раз срезал с донышка гильзы тончайшую стружку. Оно бы и ладно, но эти стружки нередко попадали в след бойка. Обнаруженные в анализируемом следе два крупных (более одного миллиметра длиной) кусочка стружки тоже подтверждали, что след бойка на капсюле роковой гильзы образовался при выстреле после осечки.
При микроскопическом изучении выяснилось, что один из кусочков стружки вдавлен в стенку следа, причем на внешней его поверхности отпечатался фрагмент рисунка, составляющий общую картину с окружающим рельефом. А вот под стружкой на стенке следа сохранился искривленный валик, не совпадающий с рельефом окружающей части следа, но точно совпадающий с валиками микрорельефа, возникающими при ударе бойка при осечке. Еще одно подтверждение, что Бочкин не соврал.
Но эксперт и на этом не успокоился. Он извлёк капсюль из злополучной гильзы. Оказалось, что верхний край ее наковальни (выступающей части) обломан, а оставшийся выступ сильно разрушен и затуплен. В капсюльное гнездо эксперт потом вставлял новые, вполне исправные капсюли — и каждый раз выстрел происходил только со второго раза, после осечки.
Все это вместе взятое позволило эксперту-баллисту сделать категорический вывод, что следы на капсюле исследуемой гильзы образовались в результате выстрела после осечки. Такое заключение свидетельствовало о том, что Бочкин не виновен в умышленном убийстве Тещина, может быть привлечен к уголовной ответственности лишь за неосторожное убийство.
Подмена не помогла
В ряде случаев при расследовании дорожно-транспортных происшествий чрезвычайно важным становится вопрос: кто управлял автомашиной и, следовательно, виновен в случившемся? При решении этого вопроса, особенно когда произошло лобовое концентрированное столкновение со встречными мощными силами замедления, полезно изучить следы на подошвах обуви человека, управлявшего автомобилем.
Во время дорожного происшествия эти следы возникают в результате резкого и сильного прижатия подошвы к формованным деталям автомобиля, расположенным перед водительским местом. В этом случае следы на обуви водителя оставят детали тормоза, педали газа или сцепления, ножной включатель фар и др. В результате исследований можно установить не только субъекта, управлявшего автомобилем, но и определить, какой педалью он воспользовался в момент столкновения. Эти же вопросы можно решить и в отношении мотоциклистов.
На левом ботинке водителя одной из столкнувшихся автомашин была обнаружена вмятина, по форме и размерам соответствующая переключателю ближнего света. На подошве правого ботинка имелся отпечаток, точно соответствующий резиновому покрытию педали тормоза. На дороге следы торможения автомобиля не отобразились. В результате проведенного трасологического исследования было высказано предположение, что водитель пытался затормозить, но сделал это настолько поздно, что следы торможения уже не могли проявиться.
В другом случае требовалось установить, кто управлял мотоциклом «Ямаха», попавшим в аварию. При осмотре мотоцикла выяснилось, что у него сбит ножной стопор. По виду отпечатка и следу истирания резины можно было заключить, что в момент аварии за рулем сидел подозреваемый и что его правая нога при этом находилась на упоре, а левая соскользнула.
В некоторых случаях подошва обуви водителя может оставить след на педали автомобиля. Вот еще один пример из экспертной практики. Автомобиль «шкода-фелиция» наехал на дерево. Нужно было определить, кто им управлял. Были исследованы подошвы обуви двоих человек, сидевших на передних местах автомашины, и педали управления. На подошвах ботинок одного из них отпечатков педалей не было. Однако на резиновом покрытии педали тормоза обнаружили след, который соответствовал профилю протектора подошвы ботинка другого человека, ехавшего на переднем сиденье.
Так удалось выяснить истинного виновника автоаварии. Не того, который погиб, якобы сидя за рулем угнанной у хозяина машины, а другого, который и перетащил пассажира на свое водительское место. Однако подмена не помогла: выдали следы на педали. Пришлось отвечать и за угон автомобиля, и за смерть сообщника.
А на пальчиках-то копоть
Труп преуспевающего бизнесмена Кузьмина сидел в кресле. Сорочка на левой стороне груди затвердела от засохшей крови. Правая рука мертвеца, сжимающая пистолет ТТ, лежала на широко расставленных коленях. Молоденькая вдова безутешно рыдала в соседней комнате просторного загородного коттеджа.
Из ее сбивчивого рассказа выходило, что Кузьмина в последние недели охватила жуткая депрессия, вызванная неладами в бизнесе. Вчера вечером, находясь в крепком подпитии, он в очередной раз поругался с ней и заперся в кабинете. Она, очень расстроенная, легла спать, провалялась в постели до обеда, потом уехала на своем «ауди» в фитнес-клуб. Несколько раз звонила Игорю по мобильнику, но он не отзывался. Кроме него, в коттедже никого больше не было: прислугу они отпустили на два дня. Когда вернулась, пошла к нему мириться, а там.
Следователь районной прокуратуры Бердников и верил, и не верил ее рассказу. Чтобы выяснить, что же все-таки произошло, он протер тыльные стороны большого и указательного пальцев правой руки мертвеца и его супруги ватными тампонами, смоченными спиртом. Тампоны он упаковал в две отдельные пробирки, указав, в какой из них чья «грязь» находится. Зачем он это сделал? А затем, что решил применить в данном случае один из самых чувствительных методов — нейтронно-активационный анализ.
Он хорошо знал, что обнаружить следы пороховой копоти на руках человека, стрелявшего из короткоствольного оружия, в данном случае пистолета, очень непросто. Наиболее надежные результаты как раз и дает метод НАА. Можно было бы, конечно, применить широко рекламируемую на Западе «парафиновую пробу»: собрать невидимые невооруженным глазом следы выстрела, облив тыльную сторону рук расплавленным парафином. Этот метод дешевле, но гораздо менее чувствителен. К тому же в камере атомного реактора, где происходит облучение образцов, температура доходит до 150 градусов по Цельсию. Парафин просто-напросто расплавится. А облучать образцы нужно от трех до десяти суток в зависимости от количества отложившейся на руках копоти.
Следователю было известно и то, что количество продуктов выстрела, пристающих к руке стрелявшего, зависит от системы оружия. Так, при стрельбе из пистолета ТТ на руке стрелка отлагается меньше пороховой копоти, чем при использовании им пистолета Макарова, имеющего больший калибр. Немаловажно и то, где использовалось оружие. При стрельбе в помещении на руки налипает в пять — десять раз больше сурьмы, чем при стрельбе на открытой местности. В данном случае ситуация благоприятствовала проведению нейтронно-активационного анализа, который позволял выделить из энергетического спектра пробы гамма-линию изотопа сурьмы-122, обязательно входящей в состав пороха, даже если ее окажется столь ничтожное количество, как десять в минус шестой степени грамма.
