Усложняло ситуацию то обстоятельство, что Венера Кузьмина в течение дня несколько раз мыла руки, а потому если из пистолета стреляла она, то часть продуктов выстрела наверняка смылась. Однако, если это действительно самоубийство, то на правой руке потерпевшего должно быть довольно много пороховой копоти. Уж он-то точно не мыл рук после рокового выстрела прямо в сердце.
Для ответа на главный вопрос: это убийство или самоубийство? — ватные тампоны эксперт поместил в реактор, несколько дней облучал их потоком быстрых нейтронов, а потом поискал гамма-линию сурьмы-122 на том и другом. На тампоне, которым была протерта рука Кузьмина, такая линия отсутствовала, а вот на другом она выделялась вполне однозначно.
Потом, в ходе следствия, выяснились и мотивы преступления — корысть и ревность.
А теперь посмотрим
Сергеев и Кульчицкий приехали в стольный град Москву для заключения договора поставки с мебельной фабрикой «Русь». При себе они имели очень крупную сумму наличных, которые носили в черном кожаном портфеле, а при согласовании проекта договора предъявили как подтверждение серьезности своих намерений рассчитаться за три гарнитура не перечислением (лишняя морока!), а налом: мол, его у нас навалом.
Видимо, кто-то из сотрудников «Руси» был крепенько связан с преступным миром и не захотел выпустить из рук столь крупную добычу. А как еще можно объяснить тот прискорбный факт, что в тринадцать часов, когда заезжие бизнесмены делали пересадку на станции метро «Боровицкая», они подверглись разбойному нападению со стороны двоих спортивного вида мужчин. Угрожая пистолетом ПМ, они отняли у незадачливых гостей столицы черный портфель, даже не поинтересовавшись содержимым их карманов и кошельков.
Все произошло, можно сказать, в мгновение ока, однако когда разбойники бросились наутек, причем в разные стороны, то Сергеев и Кульчицкий, очнувшись от ступора, помчались вдогонку и на самом краю платформы схватили одного из них. Подошедший электропоезд ушел без разбойника, но успел отбросить далеко вперед пистолет, который тот выкинул из кармана куртки на рельсы.
Сотрудники линейной милиции вскоре обнаружили пистолет, но Махов (так значилось в служебном удостоверении охранника мебельной фабрики «Русь») заявил, что видит «пушку» впервые, а чего эти два сельских лоха к нему привязались, понятия не имеет. Торопился он, как все прочие граждане, попасть в подходящую к платформе электричку, а тут эти набросились, то ли сдуру, то ли спьяну. Да еще и какой-то портфель с деньгами требуют!
По факту разбойного нападения на Сергеева и Кульчицкого было возбуждено уголовное дел, но подозреваемый Махов твердо стоял на своем: ни в чем не виноват, никого не грабил, а чей пистолет нашли на путях — это одному Аллаху известно. Судим ранее? А кто в бывшем советском лагере не судим был, разве что грудные детишки. Свое отсидел, перевоспитался трудом на стройках народного хозяйства. Кто старое помянет, тому и глаз вон.
Так бы он, вероятно, и отбоярился от наседавшего на него следователя, да технический прогресс подвел. Всего месяц назад станция метро «Боровицкая» была оборудована системой управления ее работой с использованием теленаблюдения. Система обеспечивала цветное изображение и автоматическую круглосуточную запись поступающей телевизионной информации, которая приостанавливалась только на время закрытия станции. Поскольку трех суток со дня происшествия еще не прошло, на видеоленте должен был запечатлеться момент ограбления.
Пока запись не стерли, чтобы освободить кассету для новой информации, следователь получил разрешение начальника Московского метрополитена на снятие с нее копии. Обычная видеокассета с записью эпизода разбойного нападения на Сергеева и Кульчицкого была приобщена к материалам расследуемого уголовного дела в качестве вещественного доказательства. Теперь в руках следователя появился такой козырь, которого подозреваемый Махов не мог вообразить и в страшном сне.
На очередном допросе следователь включил видеомагнитофон и предложил Махову посмотреть, как все происходило на самом деле. Первые же кадры произвели на него впечатление разорвавшейся бомбы. Еще бы! Чуть не во весь экран были его и подельника физиономии, потом приставленный к носу Кульчицкого пистолет, потом.
Короче, гнать тюльку и вешать следователю макароны на уши было просто глупо. Пришлось сознаться в разбойном нападении на заезжих горе-бизнесменов, назвать фамилию наводчицы — секретаря договорного отдела фабрики, а также соучастника.
Через день Лиховцева задержали, а при обыске на квартире его сожительницы (той самой секретарши) нашли черный кожаный портфель с деньгами. Их нехватка была совсем небольшой и составляла стоимость трех бутылок шведской водки «Абсолют».
Так, благодаря телевизионной системе наблюдения, установленной на станции метро «Боровицкая», тяжкое преступление было раскрыто за три дня.
По ложному следу
Анну Дмитриевну Лосеву, восьмидесятилетнюю старушку, одиноко живущую в скромной однокомнатной квартире типовой пятиэтажной хрущевки с самого ее заселения, знали все ее обитатели. За добрый нрав, совершенно белые пушистые волосы и желтоватые глаза соседи шутливо называли Лосеву Божьим одуванчиком. Все ее родные и близкие давно поумирали, а вот саму ее Бог никак не прибирал. «Зажилась я, — вздыхала Анна Дмитриевна, — давно пора на покой, да Боженька, видать, забыл обо мне, грешной. Хоть бы уж тогда черт меня побрал!»
И накликала она на себя беду. Предупреждали ее другие старухи: «Не поминай имя Божие всуе, а черта на ночь!.. Проживешь, сколько отпущено. Здоровье-то вон еще какое доброе, грех жаловаться». Не послушала, все свое талдычила. И доталдычилась.
Убил ее какой-то злодей в собственной квартире. Сначала, правда, помучил, выпытывал, видимо, где драгоценности спрятаны. На теле — многочисленные ожоги от электропаяльника, рот скотчем заклеен. Не показала тайник. Тогда он ее голыми руками задушил и под кровать труп засунул. Поживиться думал старушкиным добром, да плохо квартирку ее скромную обыскал. Взял только пару отрезов ткани на пальто да несколько мелких серебряных и золотых вещиц. Больше ничего ценного не нашел лиходей.
Зря, выходит, кто-то подогревал слух, что Божий одуванчик знавала когда-то лучшие времена, что не простая она бабка, а богатенькая, не в пример окружающей шушере. Врали, видать, досужие языки, вот какой-то лихой человек и польстился. Много их за годы перестройки в России-матушке развелось-расплодилось. Убили Митревну, считай, ни за понюх табаку.
Слух, однако, оказался не беспочвенным. В банке с мастикой для паркетного пола, стоящей в санузле под ванной среди прочих банок, следователь при осмотре места происшествия обнаружил около двух килограммов золота в монетах царской чеканки и ювелирных изделиях. На дне ведра с сахарным песком оказались облигации последнего займа и даже акции нескольких процветающих компаний, работающих в нефтегазовом и энергетическом комплексе.
В убийстве Лосевой заподозрили Анатолия Ожгихина, живущего в соседнем подъезде и ранее неоднократно судимого, правда за мелкие кражи. Основанием для подозрения послужили показания подростка Коли Сахарова, который видел в глазок своей двери, как в одиннадцать часов того рокового для Лосевой утра какие-то двое мужчин постучались к ней. Лиц их Коля не разглядел, только спины, но расслышал, как Божий одуванчик, распахнув дверь, сказала: «Анатолий, заходите!» Иных улик против него не было. Ожгихин клятвенно отрицал свое участие в этом мокром деле. Пришлось его в конце концов из-под стражи освободить, а дело приостановить расследованием за неустановлением виновного лица.
Работу по нему неоднократно возобновляли, но шла она вяло, безуспешно. Только с приходом в Ростовскую прокуратуру нового следователя-криминалиста Баютова дело сдвинулось с мертвой точки, хотя с момента смерти Божьего одуванчика прошло уже пять лет. Все, кажется, забылось и быльем поросло. Но Баютов досконально изучил материалы дела и продолжил его расследование.
Перечитывая и анализируя вновь протоколы допросов, Баютов выписал из них мужские имена, похожие на «Анатолий».
— Почему именно Анатолий? — размышлял он. — Почему не Толя, заходите? Или: а, Толя, заходите! Так звучало бы гораздо естественнее, ведь Ожгихин ей в сыновья годился. Фраза же «Анатолий, заходите!» звучала как-то слишком уж официально, а потому искусственно, нарочито. Может быть, Коле показалось? А что если было произнесено совсем другое имя или вообще набор слов, похожий на «Анатолий», созвучный с этим именем?
Баютов стал подбирать слова, варьировать их, но ничего из этого не получалось. Допрашивая знакомых, очень дальних родственников, соседей Лосевой, выясняя малейшие подробности ее одинокой жизни, могущие пролить свет на тайну ее смерти, следователь-криминалист снова и снова возвращался к застрявшей в его сознании мысли, что Божий одуванчик произнесла тогда какие-то другие слова. Но какие?
