поднялась уже поздно вечером, после концерта, хотела пораньше лечь спать. Я не знаю, стояли часы на столе или уже нет.
– Разве вы не ставили ноутбук на стол?
– Я не забирала его из кухни. Оставила внизу.
– Отчего же?
– Просто забыла, – пожала плечами писательница. – Я довольно много написала за день, поэтому нужды продолжать работу не было. Я вообще не вспомнила, что мой комп остался внизу.
– Что же было причиной столь странной забывчивости? – Глеб умел смотреть в самую суть. – Вы меня простите, но компьютер для писателя – самый важный инструмент. Вы поднялись в свою комнату, но почему-то не заметили отсутствия на столе ни ноутбука, ни часов. Ваше внимание было чем-то отвлечено?
Краем глаза он заметил бледное, напряженное, откровенно злое лицо Натальи. Та настолько явно на дух не переносила тетушкину гостью, что даже не пыталась этого скрывать. Неужели он прав в своих подозрениях и Глафира Северцева и есть та самая разлучница? Впрочем, его внимание гораздо больше, чем выражение лица Натальи, привлекли ее руки. Ох ты, и как же он раньше не заметил. Теряет хватку.
– Да. Мое внимание было отвлечено, – глухо продолжила Глафира. – Дело в том, что кто-то подбросил на мою кровать отрубленную куриную голову.
– Что-о-о-о? – Этого Глеб, признаться, не ожидал.
– Что слышали. Мне пришлось завернуть ее в туалетную бумагу и салфетки и упаковать в несколько пакетов, а также застирать покрывало, на котором остались кровяные разводы. Поэтому мне было не до часов. Извините. То, что их нет, я обнаружила, только когда Клава с утра начала стучаться в дверь и разбудила меня.
– И из-за случившегося происшествия вы ночь не спали?
– Не всю. Но да, я довольно долго не могла заснуть. Поверьте, это неприятно.
– Почему же вы никому ничего не сказали? Не позвали на помощь Клаву или вон Ксению?
Ему показалось, или щеки молодой женщины слегка порозовели.
– Было уже довольно поздно. Я не стала никого беспокоить.
– Но почему?
– Потому что вчера утром кто-то запер меня в моей спальне. Точнее, вставил что-то в замочную скважину, чтобы я не могла повернуть ключ. Я позвонила Инессе Леонардовне, та отправила ко мне Клавдию, но, когда она пришла, в замочной скважине ничего не было и дверь открывалась совершенно свободно. В общем, Клавдия мне не поверила.
– И вы побоялись, что в случае с куриной головой она тоже решит, что вы сами это придумали? – проницательно сказал Глеб.
Ее поникшая голова, видимо, была подтверждением его правоты.
– Да что же я – не человек? – вскричала Клавдия и снова залилась слезами. – Нешто я бы не помогла? Это ж кому нужно так над человеком издеваться? Сначала чугунный шар на голову, потом скважина замочная, а потом еще и куриная голова. Мало нам Инессы Леонардовны, хозяюшки нашей, которая нас с Осипом, почитай, спасла, так еще и второй труп, не дай бог, случится.
– Клава, да что вы каркаете? – рассердился Павел. – Вы что, правда, думаете, что Глафиру тоже хотели убить?
– Так ведь чудом же не убили. Может, и хозяйка пострадала, потому что ее с вами перепутали, – выдохнула вдруг она, повернувшись к писательнице и вцепившись той в руку. – Могло же такое быть? Думали, что это вы на озере, столкнули в воду, не разобрали в ночной темноте.
– Вообще-то даже в темноте меня невозможно перепутать с Инессой Леонардовной, – довольно резко ответила Северцева. – И дело даже не в том, что я на тридцать с лишним лет моложе. Мы разного роста, у нас разные фигуры и прически. И, кроме того, вчера вечером светила довольно яркая луна, в свете которой невозможно было ошибиться, кто перед тобой.
– Успокойтесь, – сказал Глеб спокойно. – Никто никого ни с кем не спутал. Я не знаю, кто и почему убил Инессу Леонардовну, хотя совершенно убежден, что рано или поздно это обязательно выяснится. Но вот кто виноват в ваших, Глафира, горестях, я совершенно уверен.
Она требовательно уставилась на него. Глазищи у нее были невероятные – большие, ясные, прозрачные, словно лежащее в нескольких шагах от дома озеро. Ему даже послышался еле слышный плеск волн, набегающих на берег. Еще чуть-чуть, и эти глаза затянут его, словно в омут.
Помотав головой, чтобы отогнать невесть откуда взявшееся наваждение, Глеб повернулся к Наталье и мягко спросил:
– Вы ничего не хотите нам рассказать?
Глава шестая
Глафира
Всю предыдущую ночь Глафира провела как в полубреду. Куриная голова, завернутая в несколько слоев бумаги и парочку полиэтиленовых пакетов, мирно лежала в мусорной корзине, застиранное от разводов птичьей крови покрывало сохло на спинке стула, а Глафира ворочалась в кровати с боку на бок, периодически проваливаясь в мутный обрывочный сон с кошмарами.
Обрывки снов были странными, наполненными незнакомыми людьми и местами, в которых она совершенно точно никогда не бывала. То она шла по заброшенному городу, застроенному нелепыми зданиями, то оказывалась на деревенском кладбище с покосившимися крестами на неухоженных могилах.
Выныривая из сна, она ощущала стоящий в комнате резкий запах. Он щекотал ноздри, заставляя время от времени громко чихать. Еще ей слышался шепот, шипение, чьи-то шаги над головой, заставляющие то и дело вздрагивать. Несколько раз Глафира вскакивала с кровати, подбегала к двери, проверяя, заперта ли она. Ей было трудно дышать, что было явным признаком начала панической атаки.
«В общем-то немудрено», – мрачно подумала она, распахнула окно, чтобы впустить свежий ночной воздух. Снаружи кто-то был. Этот кто-то стоял и смотрел на Глафиру, хорошо видную в проеме окна благодаря свету ночника, который она боялась выключать.
– Кто здесь? – негромко спросила она.
Голос прозвучал жалобно, даже жалко, и она, рассердившись на себя за то, что испытывает такой глупый, детский, иррациональный страх, захлопнула окно, словно двойное стекло могло ее от чего-то защитить. Например, от пули? Мысль о том, что в нее могут стрелять, казалась такой бредовой, что Глафира даже засмеялась неуверенно. Смех тоже звучал жалобно, и она перестала смеяться, вернулась в кровать, вновь ощущая странный озноб в теле, как будто температура воздуха в комнате внезапно упала на несколько градусов. Так уже было, а потом прошло. Может, она заболевает?
Провалившись в очередной сон, Глафира вдруг увидела призрака. Бесплотный, он проходил сквозь запертую дверь ее комнаты, наклонялся над кроватью, протягивал руку, чтобы коснуться ее лба. Она даже почувствовала прикосновение чего-то легкого к своей голове, проснулась, резко села в постели, тяжело дыша. Пижамная футболка была насквозь мокрой от пота. Теперь Глафире было не холодно, а нестерпимо жарко.
Схватив с тумбочки телефон, она влезла в интернет. Через мгновение она читала признаки того, что по соседству с вами находятся призраки. Резкая смена температуры вокруг, когда становится то холодно, то жарко, странные звуки и запахи, легкие прикосновения, непонятные сны – все это указывало на то, что живущие в доме привидения пытаются выйти с ней на связь. Что-то сказать? О чем-то предупредить?
«Привидений не существует, – шепотом уговаривала себя Глафира. – Я взрослый образованный человек, который не может верить в подобную чушь. Я не восемнадцатилетняя девочка Еленка. Я состоявшаяся в жизни писательница, которая никогда не впадает в мистику. Все происходящее имеет логическое объяснение, и то, что я его не вижу, не означает, что его нет».
Уснула она под самое утро, когда на смену ночной тьме пришел рассвет, прогнавший ночных монстров. Вставшее солнце светило в окно, обещая еще один чудный теплый летний день. Уснула безмятежно и проснулась от резкого стука в дверь и расстроенного голоса Клавдии, просящей срочно одеться и спуститься вниз, в кухню. Глафира хотела узнать, который час, но часы с виноградом и ангелочками почему-то не стояли на столе. Видимо, их забрал тот, кто подкинул куриную голову. Впрочем, это сейчас казалось совсем неважным.
Инессу Леонардовну убили ночью. Ее тело в озере нашла Таисия, бледная и молчаливая, стоящая сейчас у кухонного окна, обхватив длинными пальцами чашку с кофе. Ее отец, находящийся в крайней степени раздражения, разговаривал со всеми
