приходить к дяде и пугать его. А вот то, что ему Вера понравилась, такого он не помнил.
– Ну, хорошо, не понравилась, – мрачно согласилась Вера. – Ты просто обратил на меня внимание. А знаешь, до чего человеческое внимание ценно нам, покойникам! Я же как тебя увидела, сразу подумала: «Вот – он! Мы обязательно будем вместе!»
В зеленых Вериных глазах блеснули слезы. Она еще несла всякий бред на тему любви и верности, и о том, как тяжело ей было найти возлюбленного, но Петька ее уже не слушал. Он смотрел на рыдающую покойницу и понимал, что все это не шутки, а самая настоящая правда. И что его хотят убить всерьез.
Он замотал головой и попятился.
– Не уходи! – Вера кинулась ему на грудь, а потом вдруг резко оттолкнула. – Не так! Уходи и скорее возвращайся. Вдвоем нам будет хорошо!
Она снова попыталась его обнять, но Петька увернулся.
– Вот счастье-то, – пробормотал он, соображая, куда отсюда бежать. – Всю жизнь об этом мечтал!
– Петенька, звезда моя! – протягивала к нему руки Вера. – Не могу я без тебя!
Петька зайцем скакал через низкие ограды, топтал серые цветы, но конца у этого кладбища не было. Он уже отбежал на приличное расстояние, как Вера снова появилась перед ним. Теперь на ней была длинная белая рубаха до пят, а на лбу веночек. Руки она сложила на груди.
– Мы всегда будем вместе! Нас уже ничто не разлучит!
– Ага! Как же! – Петька запрыгал в обратную сторону. – Эй, дед, где ты? – закричал он в темноту. – Пятнадцать минут истекло!
– Петенька, солнышко мое! – Вера возникла, как из-под земли, и Петька чуть не свалился на оградку. – Только о тебе думаю. Жду тебя с нетерпением!
– Да отстань ты! – замахал руками Петька, а в голове у него сидела одна мысль: «Димка! Спаси меня!»
Петька запутался в кустах, в панике решив, что его уже хватают за ноги покойники и тащат к себе под землю. Он завопил, лягаясь не хуже резвого жеребца, заколотил руками по воздуху.
– Вышло время, – буркнули ему в ухо. В лоб чем-то больно ударили. Он попытался убежать от этого, шагнул вперед, и снова получил сильнейший удар в лоб. Шаг – удар, шаг – удар.
Петька заорал, решив, что теперь-то его точно убивают. Его вопль перекрыл всегда радостный и звонкий звонок с урока. Стало светло. И Петька рассмотрел, что с завидным упорством наступает на швабру. Она-то и бьет его в лоб. Удар отталкивает его назад. Он снова делает шаг, и снова налетает на швабру.
– Ткаченко!
Петька обернулся. В дверном проеме стояла математичка Инесса Петровна и с удивлением смотрела на своего ученика.
– Эх, Ткаченко, Ткаченко… – повторила учительница, потому что слов от возмущения у нее просто не было.
Казнить нельзя помиловать
Петька выпал из каморки и на негнущихся ногах пошел к лестнице. Его кто-то толкал, кто-то говорил грубости, кто-то показывал вслед пальцем. Петьке все это уже было без-раз-лич-но.
В голове звучал знакомый старческий голос: «Жила-была семья. И было в ней два брата. Младший неожиданно умер, а старший стал жить припеваючи. И вот однажды ночью…»
– Эй, это кто тебе такой шишак набил?
Петька не сразу понял, что перед ним стоит Димка. Он собирался его обойти стороной, но брат крепко встряхнул его, вернув к действительности.
– Петро, что случилось?
– Меня хотят убить, – прошептал Петька, и на глаза набежали предательские слезы.
– Это мы уже слышали, – Димка снова встряхнул брата, отчего слезы из глаз у того течь перестали, зато он начал глупо улыбаться. – Что там у вас происходит?
– Солнце светит, – вдруг произнес Петька, разглядывая окно поверх проносящихся мимо голов и плеч. – Представляешь, солнышко на небо выйдет, а меня уже не будет!
Димка проследил за взглядом брата и помрачнел. Серый день если что и обещал, то совсем не солнце.
– Иди за мной и не вздумай теряться.
И вдруг Петьку осенило.
– Надо просто потеряться – и никаких проблем! – завопил он и с разворота перешел в резвый галоп.
Димка, успевший сделать несколько шагов к лестнице, не сразу заметил такого резкого маневра брата. Петька удалился на приличное расстояние, когда Димка бросился за ним следом.
– Разойдись! – орал он, боясь посшибать малышей.
Услышав его богатырский крик, оживились десятиклассники. Кто успел заметить беготню братьев, устремились следом. Кто не успел, тот пытался догнать убежавших и выяснить, что происходит. Четвертый этаж взорвался криками – бежавшие следом за Димкой с младшими классами не церемонились, разбитых носов и шишек после них было достаточно.
Петька лихо перепрыгнул два пролета лестницы и зачем-то решил пробежаться по третьему этажу.
– Стой, ненормальный!
Голос брата подтолкнул его в спину, и Петька прибавил ходу. Ему даже стало весело – давно Димка не уделял ему столько времени.
В азарте беготни он не заметил остановившуюся на подходе к третьему этажу Людмилу Алексеевну. Завуч внимательным взглядом проводила топающего, как стадо слонов, Петьку и пошла вниз. Димка пронесся как раз вовремя, чтобы не попасться под строгий взгляд завуча.
Лестница дрогнула от бегущих ног. Людмила Алексеевна подняла голову. Мальчишки десятого класса, гикая и азартно подгоняя друг друга, мчались к третьему этажу, оставляя после себя разрушения, равные одному небольшому Мамаеву побоищу.
Завуч кивнула каким-то своим мыслям и чуть ускорила шаг.
Петька и сам не ожидал, что можно так быстро бегать по родной школе. Вперед его гнала счастливая мысль.
Рыжая Вера все просчитала. Не учла она только одного. Петька мог изменить маршрут, а заодно и свою жизнь. Не пойдет он домой после уроков. Пускай грузовик, ожидающий его около дороги, проржавеет, пускай кожура от банана сгниет, а лифт еще сто лет возит мирных жильцов его дома. Он и на уроки не пойдет. И вообще сейчас отправится, куда глаза глядят, лишь бы подальше от всего этого безумия.
Поэтому-то он и мчался по коридорам туда и обратно – ему нравилось бежать не так, как обычно, а так, как никто не делает.
Под его ботинком жалобно скрипнул паркет второго этажа. Прыгая через три ступеньки, он сбежал по лестнице.
Оставалось повернуть, пройти финишную прямую – и прощай, школа!
Петька ухватился за угол, чтобы его не занесло на повороте. С жизнерадостной улыбкой он просвистел мимо гардероба.
Но выйти из школы в этот раз ему не удалось.
Около двери, как монумент Минину и Пожарскому на Красной площади, стояла Людмила Алексеевна.
Петька затормозил как раз вовремя, чтобы не оказаться в объятиях завуча.
– Ткаченко… – строго
