насеста. Кто-то схватил его за ногу и потянул вниз.
– Полегче! – вскрикнул он, с трудом удерживая равновесие.
Петька глянул вниз, и ему тут же захотелось протереть глаза. С земли на него смотрел его навязчивый рассказчик страшных историй.
– Ты должен умереть! – предупреждающе поднял он палец и исчез.
«Маленький мальчик нашел пулемет.
Больше в деревне никто не живет», —
вспомнилось почему-то.
Раздался взрыв смеха и визга, и Петька спиной назад полетел на землю.
На короткое время ему показалось, что небо над ним потемнело, а потом взорвалось ярким фейерверком. И этот фейерверк сложился в улыбающееся конопатое лицо. Вера томно сузила глаза.
– Петенька, любимый, поскорее бы, – протянула она. – Истомилась я, измаялась. Плохо без тебя.
Новый разноцветный взрыв шутих и петард смыл капризное лицо, и небо сразу посветлело. Петька поднялся. Малыши предусмотрительно отбежали в сторону и теперь заговорщически хихикали, с опаской поглядывая на старшеклассника, которого они ухитрились столкнуть с бревна.
– Не дождетесь, – погрозил Петька кулаком неизвестно кому и пошел в сторону лесенок.
Он забрался на самую высокую лесенку, чтобы его уж точно никто не достал, и потуже закутался в куртку.
Зашуршала опадающей листвой липа. Она махала ветками, словно пыталась дотянуться до Петькиной ноги.
– Но-но, – подобрал он ноги под себя, – не балуй! Не на того напали!
Порыв ветра толкнул Петьку в грудь.
«Маленький мальчик на крыше играл.
Ветер подул – мальчик упал.
Гулко о землю грохнулись кости…
Никто не поедет к бабушке в гости!»
Слова садистских стишков, которые знают все, от четвертого до десятого класса, сами собой всплыли в Петькиной памяти.
Ветер снова толкнул его в грудь, и Петька почувствовал, как вспотевшие ладони стали скользить по железу.
Опять зашуршали ветки липы. На землю посыпались мелкие желтые листочки. Вдруг у самого ствола дерева, на макушке, появился вредный старичок.
– Умереть! – одними губами произнес он, но Петька хорошо расслышал его. Потом старичок сложил губы трубочкой и подул.
Видимо, на долю секунды Петька потерял сознание. Но спасительный звонок на урок привел его в чувство как раз вовремя. Еще бы секунда, и Петька головой вниз летел бы в высоченной лесенки. На трясущихся ногах он спустился вниз.
– Эй, не люблю я ее, – заорал он, подбегая к липе. – Слышишь? Так и передай. Не люблю! И видеть больше не хочу! – Он стукнул кулаком по шершавой коре. Отбил руку. Это еще больше его разозлило. – И помирать из-за нее не буду! Понял? Пускай больше не старается. У нее ничего не получится. Эй! Убирайся отсюда! Я брату все скажу! Тебе не поздоровится! Понял?
Петька кричал и кричал, колотя руками и ногами по стволу. Сверху на него падали листья.
– Эй, ты! – уже хрипел Петька. – Как там тебя? Будешь приставать!..
– Ну, ну, – раздалось рядом, и от неожиданности Петька присел.
Уроки первой любви
Рядом с Петькой стоял физрук с мячом под мышкой и свистком на груди. Он удивленно переводил взгляд с Петьки на дерево и обратно.
– С кем это ты? – спросил он.
– А там… это… – Петька чувствовал, как от пережитого страха у него трясутся руки. – Это… бес сидит.
– Кто?
Физрук переложил мяч в другую руку и приподнялся на цыпочки.
Конечно, в ветвях уже никого не было. Петька осторожно попятился. Когда физрук опустил голову, рядом с липой он стоял в одиночестве.
Десятиклассники нехотя выходили на площадку. На Петьку никто не смотрел.
– Я с тобой вечером поговорю, – сквозь зубы процедил Димка, поравнявшись с братом.
– Мне сейчас, это срочно! – заторопился Петька.
Над площадкой раздался длинный свисток.
– Десятый класс! Строиться!
Петька встал за братом.
– Ничего срочного у тебя быть не может, – огрызнулся Димка. – Ты знаешь, какой нам разгон Людмила устроила? Мы теперь все после уроков остаемся.
– На первый-второй рассчитайсь!
– Димка! Меня убить хотят. В меня покойница влюбилась!
– Чего? – повернулся Димка.
– Не «чего», а второй! – поправил его физрук. – Ткаченко, разговорчики в строю! Что там тебя отвлекает?
– Не что, а кто, – мрачно отозвался себе под нос Димка. – Ну, еще что-нибудь соври, – устало согласился он.
– Как мне ей объяснить, что я ее не люблю?
– В колонну по двое, девочки один километр, мальчики три, бегом, марш!
Петька пристроился рядом с братом. Все ребята понимающе сдвинулись на одного, и десятый класс побежал.
– Ну и вопросики у тебя, – более миролюбиво усмехнулся Димка. – Так ты из-за этого вчера шкаф свернул? Давай дома поговорим.
– Мне это надо сделать сейчас, – Петька не настроен был повторять все заново. – Иначе меня убьют.
– Так прямо и убьют? – Димка весело покосился на брата и прибавил скорости.
– Ты же знаешь, что надо говорить!
Петька старался не отставать.
– Скажи ей… – Димка краем глаза заметил, что брат догнал его и довольно кивнул. – Скажи… Пошла вон! Грубость на них действует.
– На эту ничего не действует! – Грубость такую бесчувственную девочку могла и не пронять. – А еще каких-нибудь слов нет?
Полкилометра Димка бежал молча, хмуря лоб.
– Есть один стопроцентный способ, – наконец произнес он, и в Петькиной душе затеплился огонек надежды. – Ее надо пригласить на свидание и не прийти. Она потом год в твою сторону смотреть не будет.
– Она мне это свидание уже назначила, – вздохнул Петька. – Я на него и не прихожу. А она является, торопит.
– Какая настойчивая! – восхитился Димка. – И где ты только встретился с такой терпеливой?
– Там же где и ты, – отмахнулся от шутки Петька. – Мне слово нужно. Такое, чтобы враз подействовало. Чтобы как отрезало.
– Ты что, девчонок не знаешь? Они приставучие. Если что в голову вобьют… А ты сделай так, чтобы она сама поняла, что видеть тебя больше не хочет.
Петька даже отстал от удивления. Что-то брат сказал умное. Он не совсем понял.
– Да она меня сначала прибьет, а потом разбираться будет, – Петька снова побежал.
– Вот это любовь, – вздохнул кто-то, ставший невольным слушателем их разговора.
– Я бы ее за такую любовь… – в сердцах выдохнул Петька.
Он вполне допускал, что где-то там далеко-далеко бывает любовь, что за нее и жизнь отдать не жалко. Но про себя-то он такое сказать не мог!
– Димка, помоги! – Петька затеребил брата за край футболки. – Я у тебя один. Как ты без меня жить будешь?
– Очень даже спокойно жить буду, – отозвался Димка. И какое-то время братья бежали, не говоря ни слова.
Петька вздыхал. Вот так всегда! Нужно умереть, чтобы окружающие поняли, какого замечательного человека потеряли. Не станет
