— Какая же все это чепуха! — вдруг воскликнула она.
— Чепуха? — переспросил префект. — Мне кажется, цена подходящая. Все равно это всего лишь суеверие, что же вас смущает?…
Он медленно пошел дальше, а она все думала, порвать чек или не стоит? Но в глубине души знала, что не станет его рвать.
Все складывалось самым удачным образом; на празднестве царил невозмутимый оптимизм. Пора было приниматься за угощение, и префект приблизился к великолепно накрытому столу с пылом истинного француза, вдохновленного предстоящим пиршеством. Отдать должное еде — все равно, что исполнить религиозный долг. К этому времени вся компания уже прониклась этим настроением и последовала примеру префекта. Обрывки мыслей и разговоров летали, подгоняемые ветром, в темноте, сгустившейся вокруг римского архитектурного шедевра. Возобновлялись прежние отношения старых, много лет не встречавшихся знакомцев. Провозглашались тосты за святую Сару, и звон бокалов опять стал паролем!
— Что касается святой Сары, то теперь уж мы никогда не узнаем наверняка, кем она была, отвергнутой женой Пилата, служанкой Девы Марии или какой-нибудь забытой царицей Египта. А царица эта считалась очередным воплощением Исиды, правившей в Камарге! Возможно, это имеет значение только для смуглых детей, которые почтительно целуют ее пупок во время праздника.
Так говорил принц, очарованный великолепной едой, вином и тем, как удачно складывались обстоятельства.
Любовных меток Клеопатра не стеснялась,
Об этом уж Святая Сара постаралась,
Девица, коль пупок царицы целовала,
То в неземном блаженстве пребывала.
От немигающего золотого света свечей все медные предметы в маленькой кибитке мерцали, играя множеством бликов. Сабина всматривалась в обе ладони Роба Сатклиффа, стараясь сосредоточиться и проникнуть в то, что они могли сказать ей, пока они не стали для нее прозрачными, как стекло.
— Если мы спасемся, то лишь благодаря евреям, новым представителям древнего народа Израиля; преследуемые всегда совершают ошибки, и однажды они неправильно определили безопасный процент с капитала; это было зашифровано в крови как некое алхимическое инвестирование плюс вполне материальное ростовщичество. Появятся другие способы стабилизации государственных финансов. Они укажут нам новый путь.
На Сатклиффе была лишь рубашка. В записной книжке появилась еще одна запись: «Недосягаемые мечты о законных ласках». Он попросил ее выйти за него замуж, как он просил многих, и, как многие, она отказала ему. (Можно ли (об)меняться жизнями? Можно ли (об)меняться смертями? Или их изменить?)
Лорд Гален рассуждал о снах:
— Иногда я мечтаю о пророческих снах, о, так сказать, обогащающих, которые снятся вроде бы ни с того ни с сего. Например, в прошлом году я проснулся с ужасным криком, потому что услышал голос, говоривший: «Эта война была столь разорительной, что самое время заключить контракт на сбор металлического лома». Это было откровение — хотя речь шла об очевидном! Через десять дней я уже договорился с десятью правительствами насчет полей сражений!
— Ну да, я тоже боялся змей, — проговорил Макс, — до того как отправился в Индию учиться. В ашраме были две королевские кобры, семейная пара, совершенно ручные; они приползали ко мне, когда становилось темно, и лакали из блюдца молоко маленькими проворными язычками. Если их не пугать, то они добрые и никогда не нападают первыми. Но за пределами ашрамов змей убивают. Я видел, как самки преданы своим избранникам и как они опасны для людей, потому что всегда возвращаются и мстят за своих возлюбленных. После убийства самца люди потом долго живут в страхе — ждут его подругу. Обычно она появляется дня через четыре. Говорят, самое лучшее — устроить засаду, так как кобра действует всегда одинаково. Она выбирает место, где обычно ходят люди, и ждет — на улице, на тропинке, в кухне или у алтаря, где стоят фигурки богов. Если человек спокойно входит, забыв об опасности, она молниеносно на него накидывается. Меня потрясло, с каким страхом в доме ждали появления змеи. Мои учителя использовали это как метафору. Все на страже, как перед вторым пришествием!
Музыка заглушила его последние слова, и он почувствовал, как сон приятными волнами накатывает на его сознание.
Разные говоры накладывались один на другой, смешивались, придавая празднику великолепный варварский оттенок. Можно было без труда представить всю беседу, даже не понимая ни одного слова.
Кто этот ваш приятель, вон там? Он случайно не людоед?
Еще какой!
Неплохо выглядит.
Да, все за счет друзей. У него полны карманы смертей.
Вот я и вижу: как будто бы знакомое лицо.
В автомобиль принца набилось множество цыганят — они упросили прокатить их, и их повезли по мосту и по обсаженным деревьями дорогам, что были в пестрых пятнах яростного света. Мощный мотор ровно урчал, урчание было мягким, как шерсть слона. Мотор, посланник из мира презренного металла, vox pop[166] и обработанных жителей.
— Все уже здесь, а влюбленных и Смиргела нет, — волновался префект, так как был намерен начать свою отрепетированную речь задолго до отправки в пещеру.
— Придут, — успокоил его Феликс.
Надо сказать, они действительно были уже недалеко. Влюбленные решили ехать с побережья верхом и в сумерках были в Ремулене, после чего извилистые дороги потихоньку привели их к мосту. Время от времени они видели призрачный свет между деревьями, а вскоре их уже приветствовали звуки мандолин. Появились они, будто зачарованные всадники, рука об руку. Они решили расстаться на некоторое время, вероятно, на несколько месяцев, чтобы дать себе возможность сконцентрироваться на книге, которую он давно задумал. Однако это нельзя было сделать без встречи с Сатклиффом, который снова впал в неодолимое уныние — он был в отчаянии из-за недоступности Сабины. Пока беглецы кружили по темным дорогам, он изложил ей свои планы и спросил, не станет ли она возражать.
Но Констанс пылко его поддержала, ведь œuvre,[167] о котором он мечтал, было и ее делом, ее работой, она была не меньше его самого ответственна за этот роман. Празднование мистической свадьбы четырех измерений с пятью скандами, если так можно выразиться. Воплощение пары королевских кобр, царя и царицы аффекта, духовного мира. «Мое спинальное «я» с ее конечным "она"». Кое-что из этого они попытались объяснить Сатклиффу, которого было нелегко убедить.
— Отлично, — в конце концов произнес он, — но при условии, что вы не будете писать так, словно вытряхнули сотню мусорных ящиков. Однако сначала нужно взглянуть на сокровище, вы согласны? Утешиться перед тем, как погрузиться в холод и сырость нашего родного острова — варварского места с двумя племенами.
Принц прояснил аллюзию:
— Сначала вам трудно полюбить местных жителей. Потом понимаешь, что они делятся на два вида, на британцев и англичан. Первые — наследники Кальвина, вторые — Руперта Брука![168] Поэты и Идеалисты против Протестантских Лавочников. Отсюда как бы двойственные речи, раздвоенность, это так часто раздражает. Все же, в страшной войне, через которую мы прошли, Галифакс,[169] не следует забывать, был заодно с Гитлером: а Черчилль — против. Англия одержала верх над Британией!
Эта тема была одной из самых его любимых и как нельзя лучше удовлетворяла типично египетский темперамент принца. Хорошо теперь рассуждать!
Последние из приглашенных — Смиргел и Катрфаж — приехали в старомодной двуколке, запряженной престарелой лошадью. Оба выглядели, скажем так, оцепенело-торжествующими. Немец привез обещанную карту австрийских саперов, без которой было невозможно даже приблизиться к сокровищу. Однако перед знаменательным вторжением внутрь прозвучали пламенные предостережения, — префект получил, наконец, возможность сказать нечто риторическое, умоляя с должной осторожностью и уважением отнестись к святой — если таковую удастся обнаружить. Время от времени его голос заглушали стоны мандолин. Но вот оно наступило, это великое мгновение. Кейд как раз выпустил изо рта дым сигареты и щелкнул аппаратом, сверкнув вспышкой — возникла полная иллюзия, что это молния сверкнула между деревьями. Еще при нем была целая связка лотерейных билетов, которую он пристроил наискосок через плечо, как патронташ. Это была идея Смиргела.
— Неплохо бы проконтролировать, кто зайдет внутрь. Цыгане такие разбойники, что их страшно впускать. Но если дать каждому по билету, то потом можно будет их сосчитать, если случится что-то непредвиденное.
Заранее были приготовлены факелы и китайские фонарики… Оставалось выработать некий порядок. Понемногу ласкающие слух официально-округлые французские фразы иссякли.
