Ушла она примерно через полчаса, успев тридцать три раза повторить, что я могу рассчитывать лишь на ее «секретарскую» помощь.
– Поймите меня правильно, Хаскелл, – полным сожаления голосом твердила она, – в аптеке столько работы… Ну совершенно нет времени на то, чтобы заниматься еще и вашими расследованиями… Вы ведь не в обиде, правда?
Пришлось скрепя сердце согласиться, что секретарские услуги – лучше, чем ничего. Гораздо труднее оказалось удержаться от хохота до тех пор, пока за Мельбой не закрылась дверь.
Как только врач соизволил выпустить меня из больничных застенков, я съездил домой, снес ликующего Рипа во двор, затащил обратно, накормил и немедленно отправился к Юнис. Полутора суток вполне хватило для раздумий, и я умирал от желания услышать ответы на кое-какие вопросы.
Гектор, разумеется, был тут как тут, но на сей раз торжествовать ему не пришлось. Я только поднял ногу, и клыкастое чудовище с визгом отскочило в сторону. Очевидно, пинок Верджила произвел на пса неизгладимое впечатление.
Стучать в дверь обшарпанно-белого домика не было нужды – Юнис уже стояла на пороге.
– Я так и думала, что вы приедете, – прошептала она, вскинув на меня испуганный взгляд.
В гостиной навстречу нам поднялась Корделия. Поднялась с того самого дивана, на котором я не так давно истекал кровью. Кто-то попытался замыть пятно, но кровь, как известно, штука трудно-выводимая, так что, боюсь, обивку на диване придется сменить.
При виде меня Корделия округлила глаза. С тревогой взглянула на сестру. И наконец, выдавила:
– О, Хаскелл… как ты себя чувствуешь? Мы за тебя волновались…
У ног ее громоздились раскрытые коробки с тарелками, сковородками и прочей утварью. Из чего легко было сделать вывод, что сестры упаковывали пожитки.
– Уезжаете? – поинтересовался я.
Юнис кивнула и поспешно вынула из кармана платок, который и без того был мокрым от слез.
– Дом у нас конфискуют… здесь ведь изготавливали наркотики, – всхлипнула она. – Я переезжаю к дедуле. – Юнис вытерла глаза и присела на краешек дивана. – Простите… Даже не знаю, что сказать…
Я молча опустился на стул с прямой спинкой – тот самый, на котором восседал в свой первый визит. Если уж она не знала, что сказать, то я и подавно. Вот вы бы с какими словами обратились к женщине, которая помогла вам всадить две пули в собственного мужа, а? Искренне, мол, признателен, век не забуду?
– Послушай, Юнис… – голос у меня внезапно сел, – ты ведь понимаешь…
Юнис вскинула руку.
– Я так поступила не только ради вас, но и ради Джо Эдди. Чтобы он не стал убийцей… – Сегодня шепот Юнис звучал гораздо громче и уверенней обычного.
Я кивнул. И с огромным облегчением сменил тему:
– Вы, наверное, удивляетесь, к чему этот визит?
Ответом мне был немигающий взгляд двух пар глаз.
Я неловко прокашлялся.
– Помнишь, Юнис, ты просила меня отвести дедулю домой? Так вот… В последних бабулиных записях… – Я подался вперед. – Разве бабуля не забыла взять новый каталог? Ты ведь сама говорила, что твой каталог так и остался у тебя, верно?
По глазам Юнис я видел, что с ней происходит неладное. Но взгляд она не отвела.
– Верно. Каталог и сейчас у меня. Могу показать, если хотите.
Она вдруг вся как-то сникла. Точно на нее навалилась многолетняя усталость. Мне даже стыдно стало за навязчивые расспросы. В конце концов, эта женщина спасла мне жизнь. И зубы спасла. И руки.
– Видишь ли… меня беспокоит один момент… Миссис Терли поменяла в списке кое-какие цены. В нынешнем году семена некоторых цветов подорожали, и бабуля стерла старую цену. А новую вписала. – Не в силах выносить отразившегося на лице Юнис ужаса, я перевел взгляд на Корделию. – Откуда же, объясни мне, она узнала новые цены, если забыла у тебя новый каталог?
– Ты что, не понял, Хаскелл?! – со злостью выпалила Корделия. – Я ведь ясно сказала…
– Не нужно, – перебила сестру Юнис. – Какой теперь в этом толк? Он же все знает…
Голос ее звучал настолько спокойно, словно речь шла о погоде. Для вечно напуганной, едва-едва шепчущей крошки, Юнис, нужно отдать ей должное, демонстрировала потрясающую силу духа.
Но что самое главное – она была права. Я действительно все знал. И давно. С того самого момента, когда Юнис стала умолять Джо Эдди не убивать меня. «Ты ведь не убийца», – сказала она ему. А откуда, скажите на милость, такая уверенность? Почему Юнис решила, что Джо Эдди не убивал бабулю?
Словом, я уже тогда вычислил, кто ее убил. Но оставался еще один вопрос – почему?
На этот вопрос и ответила Юнис. Сразу же.
– У меня не было другого выхода, – сказала она, на секунду прикрыв глаза. Точно пыталась отгородиться от воспоминаний. – Когда я увидела, что натворила бабуля… и как она себя вела… в общем, мне стало ясно, что бабуля наша очень больна… – Юнис вздрогнула. – Ну а после того как она рассказала про остальных…
Я ровным счетом ничего не понял. Но решил не перебивать. Негромкий монотонный голос Юнис продолжал звучать еще минут двадцать. И к концу рассказа все встало на свои места.
После ухода бабули в ту роковую пятницу Юнис собралась ложиться спать, как вдруг заметила забытый на столе каталог. Свет у бабули еще горел, и Юнис решила отнести ей каталог. Вышла она через заднюю дверь – вот почему картежники и не заметили ее ухода. К тому же, по словам Юнис, игра в «шулера» всегда сопровождалась громким смехом и криками.
– Я заглянула в окно кухни… и увидела бабулю со сковородкой в руке. А потом… потом я увидела… – глаза Юнис расширились, – как она подняла сковородку и ударила Персиваля по голове!
Вбежав в кухню, Юнис обнаружила, что попугай распластался на полу рядом с бездыханным котом.
Бабуля же вела себя так, словно ничего не произошло. Спокойно повернулась к внучке и заявила:
– Смотри-ка, Юнис! Кто мог такое сделать?
– Но ведь это сделала ты, бабуля! Я сама видела!
На что бабуля произнесла:
– Вот как?
Ответ более чем хладнокровный, вы согласны? После чего пожала плечами и добавила:
– Персиваль сам виноват. Видишь, как он расправился с бедной Пташкой. Вот и получил по заслугам. Он мне давно на нервы действовал!
В ужасе уставясь на жалкие трупики, Юнис никак не могла сообразить, что же ей теперь делать. А бабуля тем временем небрежно продолжала:
– Кстати, Юнис… Если нужно от кого-нибудь избавиться, лучше сковородки не придумаешь.
Точно тебе говорю. С Рэем и Мэрилин тоже все здорово вышло.
У Юнис голова пошла кругом.
– Вот уж кто действует мне на нервы! – не унималась бабуля, напрочь забыв, о чем только что шла речь. – Нет, ты только подумай! На прошлой неделе Рэй имел наглость заявить, что его цветник лучше моего! Каков нахал, а?
Теперь Юнис думала только об одном: как бы не упасть в обморок.
– А Мэрилин жаловалась Делберту на мой кофе! Будто бы у меня не кофе, а бурда. Так прямо и сказала, представляешь? – Размахивая сковородкой, бабуля двинулась к внучке. Юнис пятилась до тех пор, пока не наткнулась спиной на кухонную дверь. – Мэрилин просто ужас как действует мне на нервы!
Видя, что бабуля все приближается и приближается, Юнис едва не закричала от ужаса. Но как выяснилось, той всего лишь нужен был новый каталог семян.
– Ты моя умница! – радостно воскликнула бабуля. – Принесла новый каталог!
Вынув толстый том из оцепеневших рук Юнис, бабуля швырнула сковороду на пол и прошла к столу с явным намерением заняться своим драгоценным цветником.
Юнис же, точно парализованная, застыла у двери.
– Я смотрела на бабулю и думала, что нам давным-давно следовало догадаться о ее болезни. В последнее время она постоянно все забывала. Даже Персиваля с Пташкой покормить – и то забывала.
Что ж удивляться ненормальному поведению Персиваля на Рождество, когда Корделия навещала родственников? Бедный кот всего лишь требовал положенного обеда. Вот об этом-то и догадалась Корделия тогда, в ресторане… Только признаться не захотела, что ее бабуля, с которой «все в порядке», даже собственных питомцев накормить забывала!
– И еще я думала о том… что теперь бабулю придется отправить в больницу… и она больше не увидит ни своего садика, ни дома… – продолжала Юнис. – Мне стало так ее жаль… Но что же делать? Нельзя же позволить бабуле убивать всех, кто действует ей на нервы, верно?
Я был с ней полностью согласен.
– Бабуля была такой гордой… и нас всегда учила, как это важно – сохранять честь семьи и доброе имя… И вот теперь… – Юнис смахнула слезы. – Теперь она сама… Будь она в здравом рассудке, со стыда умерла бы!
Видя, с каким безмятежным удовольствием старушка принялась чертить план цветика, Юнис сделала первый вывод. О здравом рассудке бабули можно навсегда забыть. А через минуту ей неизбежно пришлось сделать и еще один вывод.
