– Насколько я понимаю, – начал старшина, – ваша задача – выяснить, что здесь происходит? Сколько на это уйдёт времени?
– Ну, с анализом, думаю, к вечеру справимся, – ответил Эльвал. Семёныч с Прокофьевым облегчённо вздохнули. – Однако мы не станем останавливаться на полпути и останемся здесь до тех пор, пока угроза не будет ликвидирована.
Семёныч нахмурился. Прокофьев понимал, что старшину устроило бы лишь заявление: «Мы уже улетаем». Желательно, переданное по рации с отдаляющегося от станции корабля.
– Не могли бы вы для начала рассказать нам о своих достижениях? Делах? Победах? – спросил Семёныч, пытаясь определить, насколько крупные проблемы могут возникнуть с охотниками.
– Конечно же!
Эльвал уселся поудобнее и переплёл пальцы на животе. Самодовольная улыбка обещала длительное повествование о подвигах галактических охотников за привидениями.
– Например, сюда мы прилетели с болот Санктурии, где сражались с вампирами!
– С вампирами? – недоверчиво переспросил Прокофьев.
– Vampirikus Krovososus. Именно так принято называть ночных существ, пьющих кровь для продления своей жизни.
Семёныч к заявлению охотников отнёсся демонстративно скептически.
– Ну-ну. И как? Успешно?
– Конечно! – Эльвал поглядел на Семёныча. – Я гляжу, вы не верите.
Семёныч пожал плечами.
– Не слишком.
– Ну, это легко доказать. Один сумел подобраться ко мне и укусить. – Эльвал закатал рукав и показал Семёнычу предплечье. На нём красовались следы комариных укусов.
Семёныч хмыкнул:
– Забираю свои слова обратно! Вы действительно сражались с кровососами! Вау! И чем же вы их победили? Святым словом и крестом?
– Пробовали. Но намного эффективнее оказались матерное слово и огнемёт.
– А ещё мы недавно поймали Горгону Медузу, – похвастался Стегус. – На земной колонии Каракатии!
– Да ну!
– Точно, – кивнул Эльвал. – Мы наткнулись на здание, заполненное окаменевшими людьми! А потом появилась Горгона. Но мы тщательно подготовились, и её окаменяющий взгляд на нас не подействовал!
– Погодите-ка… – Семёныч прищурился и опёрся лбом на кулак, пытаясь что-то вспомнить. – Вы сказали Каракатия?
– Именно.
Семёныч покопался в куче бумаг на столе и извлёк газету недельной давности. «Вестник Каракатии» – прочитал Прокофьев заглавие. Семёныч перевернул несколько листов, потом хлопнул ладонью по странице и начал читать: «Прошлой ночью произошло циничное нападение на музей античной истории. Странно то, что трое злоумышленников не взяли ничего ценного, а лишь схватили уборщицу бабу Нюру. Завязав ей глаза, неизвестные переправили несчастную к полицейскому участку и оставили там. К счастью, баба Нюра не пострадала и уже вернулась к своей работе. Мотивы происшедшего до сих пор не ясны. Ведётся следствие».
– Они её отпустили? – заорал Стегус. – Идиоты! Чем они думали!
– Успокойся, – сказал рептилии Эльвал. – На обратном пути залетим, разберёмся.
Он снова повернулся к гаишникам, которые с трудом сдерживали смех.
– Ну, это вы, конечно, страшных чудовищ поймали! Спору нет! – с демонстративно наигранным восторгом заявил Семёныч. – А какое из чудовищ, обезвреженных вами, было самым опасным?
Эльвал на секунду задумался. Потом сказал:
– Наверное, это был монохамский Demonus Uzhasnus… Да. Он был самым опасным. Эта адская тварь несколько десятков лет терроризировала жителей одного посёлка. Демон насылал на людей порчу, которая вызывала выпадение волос, появление язв на коже и скорую смерть.
Семёныч нахмурился:
– Да что вы говорите? И как же выглядел ваш демон?
Эльвал начал подробно описывать чудовище. Насколько понял Прокофьев, оно было около метра в высоту, всё металлическое, с какими-то щупальцами.
Семёныч откинулся в кресле.
– Скажите, а вы слышали о лучевой болезни? Видите ли, вы описали её симптомы, а внешность демона очень даже соответствует описанию устаревшего ядерного реактора.
Лысый улыбнулся.
– Вы называете лишь следствия. Да, демон вселился в реактор и вредил людям жёстким излучением. Но это был демон.
Прокофьев поглядел на старшину и увидел выражение лица, на котором явственно читалось: «С дураками не спорят».
– Ладно, – сказал Семёныч. – Давайте сначала. С чего вы вообще взяли, что корабль-призрак существует?
– Мы получили две официальные жалобы о его нападении, – ответил Эльвал.
Прокофьев повернулся к Семёнычу:
– А почему нам об этом никто не сообщил?
– Да потому, что у нас начальство – умные люди. Если бы они сообщали про все глупости, с которыми к ним обращаются, мы бы никогда не разгреблись! Ты хоть представляешь, сколько ежедневно приходит жалоб во все инстанции? И на что! Одни сетуют на ограничение скорости, потому что, видишь ли, у них пять поколений сменяется, пока на светофоре стоят. Другие на то, что лиловый цвет гиперпространственных Врат слишком пошлый. Третьи…
– Третьи на вас, – ехидно сказал Прокофьев.
– Да, – согласился Семёныч. – Случалось. В чём меня только не обвиняли! От нарушения служебных полномочий, что я не отрицаю, до оскорбления действием, выражавшегося в том, что я отказался поцеловать руку шейху Малюкации.
– Что, правда?
– Ну, причина жалобы была в том, что я эту руку сломал, но сформулировали они её так, как я сказал.
Гаишники снова повернулись к Эльвалу, и он продолжил рассказ:
– Помимо того, мы собрали слухи о ещё как минимум семи нападениях и кражах груза. Но хозяева отказались подать официальное заявление.
– Почему, интересно?
Эльвал развёл руками.
– Видимо, боялись преследования потусторонних сил.
– И чем мы можем вам помочь?
– Для начала информацией.
Семёныч кивнул.
– Это можно. Какой именно?
– Призраки не появляются из ниоткуда. Здесь должно было произойти что-то чрезвычайное. Нам нужен список кораблей, потерпевших крушение в этом секторе.
– За какое время?
Эльвал закатил глаза и принялся бормотать:
– Так. Если учесть период полураспада эктоплазмы… Флюидальное влияние гравитационно-инфернальных аномалий… А также адскую температуру ближайшего солнца… Думаю, лет так за двести.
Семёныч некоторое время смотрел на Додика, потом сказал:
– Не в обиду, но я вашего присутствия два года не выдержу.
– Да мы не собирались задерживаться…
– Думаю, именно столько вам понадобится, чтобы прочесть информацию обо всех авариях.
Вдруг Стегус, всё ещё возящийся со своими приборами, радостно воскликнул:
– Босс! Кажется, я нашёл причину всех здешних бедствий!
Гаишники и Эльвал подбежали к технарю. Тот включил голографическую карту сектора.
– Глядите! Если соединить вот этот планетоид… И этот… – Он схватил световой маркер и принялся чертить линии от одной чёрной дыры к другой, словно в детской игре, когда нужно соединить точки и получить рисунок. – Два астероида… И спутник второй планеты…
…На карте виднелась аккуратненькая перевёрнутая пятиконечная звезда.
– Вот! – радостно заявил технарь. – Пост находится прямо в центре пентаграммы!
– А почему вы выбрали только эти пять объектов? – спросил Семёныч.
– Как почему? Потому, что они образуют пентаграмму!
Семёныч кивнул.
– Ясно. Можно маркер?
Он начал быстро соединять линии.
– А теперь глядите: если соединить вот это… и это… То получится уточка! Она тоже имеет какое-то инфернальное происхождение? А вот тут ещё можно зайчика пририсовать!
Семёныч отодвинулся от карты, осмотрел её и, ухмыльнувшись, снова замахал маркером.
– А если соединить все точки… Вау! Получилась каляка-маляка! Но о-о-очень инфернальная!
Эльвал долго рассматривал исполосованную линиями карту, потом задумчиво произнёс:
– Да. В нашей работе без тщательного эктохелопситронного анализа не разобраться.
Семёныч отбросил маркер и, ни к кому не обращаясь, изрёк:
– А в нашей – без ста граммов.
Предоставив охотникам запрошенную информацию и оставив их в покое, Прокофьев вернулся на пост. Семёныча там не оказалось, видимо, отправился в свою комнату.
От происходящего на станции у Прокофьева разболелась голова, и в кои-то веки, вместо того чтобы заняться работой, он включил телевизор. Он рассеянно щёлкал каналами, ни на чём не останавливаясь, лишь бы как-то убить время и упорядочить образовавшийся в мыслях кавардак. Он чувствовал себя абсолютно бессильным. Да, Семёныч постоянно говорил, что одним Уставом не обойтись, однако раньше это относилось к ситуациям, которые хоть как-то были описаны. А сейчас… Вряд ли составители Устава хотя бы задумывались над возможностью того, что гаишникам придётся столкнуться с кораблём-призраком и охотниками за ним.
Антон в очередной раз нажал на кнопку пульта и нарвался на музыкальный канал. На экране как раз прыгал по сцене какой-то доходяга в костюме, украшенном перьями и блёстками. Прокофьев отложил пульт. Не то чтобы ему нравилась эстрадная музыка, но она не напрягала. Проходила сквозь уши, не задевая мозг и не утруждая его.
