раненым. Весь отряд, прихватив трофеи, медленно преодолел склон холма и двинулся в сторону невысоких гор.
Егору тяжело далась эта дорога. Его периодически волокли на плечах Массаб и ребята из отряда. Через час пути они добрались до почти отвесных скал.
Егор заметил, что метров за сто до конечной точки пути ополченцы разбрелись и старались не идти друг за другом. Командир армян уверенно подошел вплотную к горе и буквально растворился в ней. Подойдя ближе, Егор увидел, что там, между каменными плитами, находился незаметный снаружи проход между скал. Природа сама позаботилась о конспирации, а люди постарались ее использовать.
Теперь Егор понял, почему отряд подходил ко входу с разных направлений. Очевидно, каждый раз они проделывали то же самое, чтобы не оставить протоптанных дорожек.
На входе их встретили два бойца охраны. Поприветствовав друзей, один из них что-то сообщил по проводной связи.
Весь отряд прошел по узкому коридору в скале метров двести и оказался у выхода. По ту сторону горы Егор увидел раскинувшуюся невдалеке маленькую и, можно сказать, ухоженную деревеньку. Удивительно, но здесь не было видно следов войны.
– Сюда тяжело подъехать, надо крюк большой сделать. Вот потому нас не тронули. Пока, – увидев удивление на лице Егора, пояснил Левон на арабском.
Он повел свой отряд в сторону поселения. На подходе их встретили вооруженные сельчане. Они радостно поприветствовали своих, настороженно поглядывая на Егора и Массаба.
Войдя в деревню, бойцы шумно попрощались друг с другом и разошлись в разные стороны, а Егор с Массабом пошли за командиром. Они остановились у небольшого каменного дома, который окружал яблоневый сад. Деревья уже были покрыты яркой зеленой листвой.
– Местные яблоки славятся по всей Сирии, – гордо пояснил Левон.
– Я уже в курсе, – тихо произнес Егор.
Массаб подмигнул Егору, и они по приглашающему жесту командира вошли в дом. Веселое, почти игривое настроение Массаба вызывало у Егора удивление.
Все встало на свои места в первой же комнате. На большом диване у стены лежал Голиаф, а Вазген делал ему перевязку. Оба выглядели не очень хорошо, вернее, ужасно. Посмотрев в сторону вошедших, Вазген вскочил, но не успел ничего сказать.
– А вот и вода, – послышался голос Беаты, и она вошла в комнату с тазиком, наполненным горячей водой.
Увидев гостей, она остановилась и на секунду непонимающе уставилась на Егора. Таз выпал из ее рук. Горячие брызги полетели во все стороны, в том числе на ее ноги. Но она как будто ничего не чувствовала.
– Ты жив?! – бросилась она на шею и крепко прижалась к нему. – Ты жив! Жив! – прошептала девушка.
Обескураженный, Егор приобнял ее и, сдвинув брови, сурово спросил Массаба:
– Почему не сказал?!
– Сюрприз, командир!
Вазген прошаркал от дивана к Массабу, обнял его, затем Егора.
– Я уже не надеялся тебя увидеть, друг мой! Цавт танем!
– Эй, а как же я?! – воскликнул обиженный Голиаф.
Он встал, зажав бинтом открытую рану, проковылял к своим друзьям.
– Куда пошел?! Тебе нельзя, подожди, сейчас перевяжу! – засуетился Вазген.
Егор, не смея обнять раненого Голиафа, схватил его за обе руки и крепко сжал их.
– Что с ногой, Голя?
– Пустяки, командир. Сквозное, кость цела.
– Какие такие пустяки?! – возмутился Вазген. – Столько крови потерял!
Егор посмотрел в горящие глаза своего стрелка. Взгляд Голиафа говорил командиру, что теперь, после их встречи, его душевное состояние в порядке.
– Как вы здесь оказались? Я уже потерял надежду всех увидеть! – продолжил разговор Егор.
– Расскажи, – кивнул Вазгену Массаб, – я помогу!
Вазген и Массаб повели Голиафа обратно к дивану и продолжили перевязку.
Беата не отходила от Егора ни на шаг. Они сели за стол и стали слушать Вазгена.
– Когда фугас взорвался, тебя сразу оглушило. Массаба отбросило и засыпало землей. Голиаф, Беата и я были контужены. Нас погрузили в кузов и повезли на их базу, держали там два дня. Потом приехала какая-то женщина, посмотрела, что-то спросила, велела перевезти нас в другое место. По дороге Голиафу сказали, что ты предатель и всех нас сдал, перешел на их сторону, показывали какие-то фотографии.
– Да плевать, что они там сказали, командир! – откликнулся Голиаф по-русски.
– В эту ерунду никто, конечно, не поверил, – продолжил Вазген, – но главное, мы поняли, что ты пока жив. Нас заперли в каком-то подвале. Как-то они узнали, что я ливанский офицер. Решили в Турцию отправить. Нас даже особо не били, хоть желание у них было зверское. Однажды они пришли за Беатой, чтобы позабавиться. Но прежде, чем успели что-то сделать, пришла эта женщина и надругательство пресекла.
Беата прижалась к Егору.
– Я бы не выдержала… Мне хотелось только одного – умереть. Но Бог нас спас! – тихо сказала она.
– Аствац спас! – подмигнул Егор Вазгену.
– Запомнил?! – обрадовался старик.
– Не били, говоришь?! А это тогда что? – Егор указал на Голиафа. – Да и ты выглядишь… не очень! – быстро окинул взглядом Вазгена командир.
– У меня старые раны не зажили, еще и после взрыва добавились. А Голиафа ранили сегодня, когда нас отбивали. А что с вами случилось? Как вы спаслись?
– Долго рассказывать. Я, кажется, был знаком с той женщиной, правда, недолго… От нее узнал, что вас в Кесаб повезли, – зло сказал Егор. – А не били вас, чтобы товарный вид не испортить.
– Знаешь, ее даже террористы не любили. Но боялись и слушались.
– Как попали сюда? – уточнил Егор.
– На рассвете нас погрузили в пикап и повезли в Кесаб в сопровождении шести охранников. Но на этой дороге уже несколько дней обосновались отряды ополченцев, которые пытаются отбить своих заложников. Они-то и устроили засаду, в которую попал наш конвой. Голиафа ранили, ну, а так все нормально, учитывая, через что мы прошли.
– Учитывая, что вас хотели казнить в прямом эфире, – посмотрел Егор на Беату, – то все более чем нормально.
Вазген затянул последний узелок на повязке Голиафа.
– Шнорхакалуцюн, айрик![18] – благодарно произнес великан.
– Ва-а! – удивился Вазген. – Ты по-армянски говоришь?
– Я в Тбилиси родился. Половина двора армяне были. Тогда тоже, – чуть улыбнувшись своим воспоминаниям, произнес Каха, – часто вместе дрались!
– Да-а, сынок, сотни лет армяне и грузины дерутся вместе, плечом к плечу, прикрывая друг другу спину.
Вазген сжал руку Голиафа.
– Про русских не забудьте, православные! – улыбнулся Егор и рукой пригласил всех подойти ближе. – Надо решить, что будем делать дальше.
Мужчины встали и подсели к столу, накрытому грубой скатертью темно-бордового цвета с вытканным на ней древним узором. Миловидная женщина лет сорока принесла на подносе душистый чай и кое-какие сладости.
– Я скоро стол накрою. Толма на плите варится, – поведала на арабском хозяйка.
– Доченька, – обратился к польке Вазген, – помоги жене Левона. А то нас все больше и больше становится, ей тяжело справляться с готовкой.
Беата бросилась на кухню следом за хозяйкой.
Мужчины плотнее сомкнулись вокруг Егора.
– Какие планы, начальник? – спросил Голиаф.
– Плана пока нет, но цель та же – Кесаб, – подытожил Егор.
За столом установилась тишина. Вазген нервно вертел в
