— Поехали рожать, — продышала она в трубку. — Пора.
Пока доехали до роддома, схватки уже стали довольно ощутимыми. Наташа скрючилась на заднем сиденье и старательно дышала. К счастью, пробок не было. Короткими перебежками между схватками — в приемное. Тут Максику пришлось попрощаться с Наташей: его отправили наружу, а г-жу Ростову на осмотр.
Дальше у нее — все закрутилось, а у него — потянулось томительное ожидание.
В перерывах между схватками Наташа умудрялась звонить Масику на мобильник и докладывать обстановку.
Максик не хотел даже на минуту отлучаться от роддома и нервно щелкал кнопками переключения радиостанций в машине.
— Езжай уже домой, — убеждала г-жа Ростова. — Неизвестно, сколько это все может продлиться. Ой-ой-ой! Все! Отбой!
Но г-н Чусов упрямо ерзал на водительском сиденье, бегал вокруг автомобиля кругами, три раза проверил, хорошо ли накачаны шины. Должно быть, на нервной почве на него напал жор. Максик не придумал ничего лучше, как заказать пиццу прямо к роддому. Девушка-операционистка, принимавшая заказ, немало повеселилась такой необычной заявке. Долго думала, что ее разыгрывают, но в конце концов смилостивилась и в нарушение инструкций приняла заказ с мобильного телефона с формулировкой, практически идентичной «На деревню дедушке, Константин Макарычу», — «Роддом № 4, „Форд фокус“, государственный номер такой-то, Чусову Максиму».
Через сорок минут в окно машины постучали. Недоверчиво и как бы извиняясь осмотрев Макса, парень в фирменной бейсболке, с козырька которой практически лилась вода, спросил:
— Это вы пиццу заказывали?
— Да, да! — оживился Макс и полез в джинсы за деньгами.
— Жена рожает? — вежливо поинтересовался курьер.
— Ага. Мальчика, — подтвердил г-н Чусов, принимая горячую картонную коробку.
Курьер пересчитал купюры. Внимательным и долгим взглядом посмотрел на Максика.
— Ну удачи! Быстрых и легких родов и здорового малыша! — пожелал он на прощание и запрыгал по лужам к своей «Оке», на которой была нарисована спрятавшаяся в сырную дырку мышь.
Голос курьера и весь его облик показались Максу какими-то знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где же они раньше встречались. Впрочем, сейчас г-ну Чусову было совершенно не до того. Снова зазвонил телефон. Наташа прерывистым голосом сообщила, что ее уже переводят в родовую.
Макс ошалело запихнул в рот целый кусок «Маргариты» на тонком тесте, и тут до него наконец дошло, где он видел того молодого человека, который привез пиццу. Ну конечно! Он регулярно отсвечивал в «НИИЧАВО»! Да, определенно! Интересно, узнал ли он Макса? Хочется верить, что нет…
Время опять потянулось тягуче, как патока…
Темноту разрезал свет автомобильных фар. Справа медленно приближалась машина. БМВ проехала мимо, сдала задом и припарковалась рядом с автомобилем Макса.
Г-н Чусов глянул на часы: было уже почти четыре утра. В такое позднее время, подумал Макс, сюда могли притащиться только переполошенные начавшимися родами потенциальные родители. Мася с интересом уставился в окно и тут же чуть не подавился: из БМВ вышел… Садковой. Один. Без роженицы. Макс хотел было вжаться в кресло и остаться незамеченным, но Даниил Львович уверенно направился прямо к пассажирской двери «фордика». Похоже, он уже был в курсе, что в машине скрывается Макс. И по какому поводу Макс здесь околачивается. Судя по мрачному выражению лица г-на Садкового, ему все происходящее активно не нравилось. Он аккуратно и требовательно постучался в окно. Макс, как бандерлог перед лицом Каа, послушно открыл дверь.
Мокрый плащ Садкового зловеще зашуршал в салоне, разбрызгивая вокруг себя капли холодной воды.
— Рожаешь, значит? — без предисловий начал Даниил Львович.
— Рожаем, — подтвердил Макс.
— Сына, значит, захотел? — не глядя на Макса, продолжал допрос Садковой.
— Ну да, — почти извиняясь ответил Макс. — А откуда вы знаете, что у нас сын будет?
— Сам догадаться не можешь? — презрительно фыркнул Даниил Львович. — Впрочем, судя по твоим поступкам, мозги у тебя уже давно отказали. Больше бы орал про этого якобы «твоего» сына в каждой пиццерии — об этом уже знали бы все и каждый! Боже, какой же ты дурачок… Какой отмороженный дурачок. Скажи мне, зачем ты это все сделал?
— Что все? — все еще не мог понять, как ему стоит себя повести, г-н Чусов.
— Ну вот бабу спас, разрешил ей ребенка заделать.
— Не я ее спас. Мы все вместе ее спасли. Ведь благодаря нам она вылетела из «Всех удовольствий столицы» и не оказалась в нужный день и час у Вадковского переулка…
— Это спорный вопрос, — разглядывая ногти, перебил Садковой. — Так вот. Баба жива. И ждет ребенка. Непорядочек. Прямая и явная угроза континууму. Слава Богу, что это хотя бы не твой ребенок, а то вообще кошмар бы устроил нам полный! Временная петля — это то, чего нам как раз для полного счастья не хватало.
— Это мой ребенок! — гордо заявил Макс.
Садковой хмыкнул: его подозрения о том, что г-н Чусов не совсем адекватен, подтверждались.
— Ну конечно, ты можешь считать своим ребенком каждого подобранного на улице котенка или щенка. Но, к счастью, чисто генетически этот ребенок — такой же твой, как и бродячая собака.
— Это мой ребенок! — распалился Макс, в котором внезапно взыграла какая-то дурацкая мужская гордость. — Я его отец! Во всех смыслах этого слова.
— К счастью, это невозможно, — все еще потешался г-н Садковой. — Специально для таких идиотов, как ты, и были придуманы контрацептивы долгосрочного действия. И именно из-за таких дурачков, как ты, долгосрочная контрацепция была включена в список обязательных медицинских процедур для лиц, отправляющихся в прошлое.
— У Наташки точно, кроме меня, больше никого не было, — убежденно заявил г-н Чусов. — И вообще не факт, что рождение детей определяется средствами контрацепции. Их посылает Бог. Вот и все. Для таких прагматиков, как вы, у меня есть другое объяснение: если вы не заметили, мы уже довольно сильно искривили континуум. Причем, по моим оценкам, мы замедлили его развитие. Поэтому, возможно, та прививка, которую мне делают в новой версии 2235 года, уже далеко не так совершенна, как та, что была в том же году в изначальной версии развития континуума. Улавливаете? Вы, вообще, заметили, что наша пассивность все равно приводит к искривлению континуума и все наши уловки и уход в полупаралич не работают так, как мы ожидали?
На лице Садкового читались недоверие, сомнение и усиленная работа мысли.
— Может быть, и так, — проговорил Даниил Львович позеленевшими из-за неонового света аптечной рекламы губами. — Интересная версия. Но это всего лишь версия. Возможно, стоит ее проработать. Но пока что мне совершенно ясно одно: ваша парочка… которая грозит буквально с минуты на минуту перерасти в троицу, зарвалась. Вы представляете общественную угрозу. Поэтому вас быть не должно! Хватит!
— Что значит «нас быть не должно»? — хмыкнул Макс, поворачиваясь к Садковому.
Глаза его уперлись в черный глаз пистолета. Садковой целился прямо в голову г-на Чусова.
— То и значит. Физически не должно быть, — бесцветным голосом прошелестел Садковой. — Хватит с вас. Покуролесили. Прощай!
Наверное, в этот момент Максу надо было рвануть дверь, вывалиться из машины и побежать со всей мочи, попутно набирая на мобильнике «02», но его буквально парализовало, позвоночник стал неживым и каменным. Единственное движение, которое он смог осилить, — это изо всех сил зажмуриться, ожидая выстрела.
Время как будто застыло. Мгновение длилось целую вечность. О том, что это на самом деле было всего только одно мгновение, говорило то, что по радио закончилась одна песня и даже не началась другая. Макс ожидал, что вот сейчас перед его внутренним взором за одну секунду промчится тот самый «финальный фильм», о котором он недавно так красиво рассказывал Наташе. Но кино не начиналось!
«Блин! — пронеслось в голове у г-на Чусова. — Почему не начинается показ? Как будто бы я и не собираюсь погибать. А? А может, это и правда не мое время умирать?»
Макс осторожно открыл глаза. Вдруг мир весь моментально ожил, как будто бы его сняли с «паузы» и нажали на «плей».
По радио затараторил возбужденный ди-джей, у Макса затрезвонил мобильник, и кто-то настойчиво постучал в окно. Г-н Чусов совершенно ошалел от такого внезапного напора со всех сторон и не знал за что хвататься. Он бросил взгляд на соседнее сиденье и тут же отпрянул: на сиденье никого не было! Максик перевел взгляд выше, на окно, и отпрянул еще сильнее, вжавшись в дверь: в стекло стучался… Садковой и премило улыбался! Максик совершенно ошалел от такого сюра, но на этот раз не растерялся, схватил валявшийся на полу антиугонный замок для руля в виде палки с крючком и выскочил из машины.
