Не думайте, пожалуйста, что я намерен кого–либо убеждать в пользе или бесцельности подобного путешествия, по мнению некоторых моих оппонентов — даже авантюрного. На ваши сомнения мне, извините, мягко говоря, на–чи–хать! Главное, мне сейчас обалденно хорошо. Употребление слова из ненормативной лексики как нельзя лучше определяет мое благостное состояние отрешённости от всех прежних забот. Ни до кого, ни до чего мне дела нет! Я счастлив, что совершил побег из домашней клетки. Я плыву в неизвестность. Я плыву в… Никуда! Господи! До чего же хорошо!
— Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко не отринул мя еси грешнаго, но общника мя быти святынь Твоих сподобил еси. Благодарю Тя, яко мене недостойнаго причаститися пречистых Твоих и небесных Даров сподобил еси.
Назовите меня эгоистом, думающим только о себе, бродягой, старым придурком — кем хотите! Мне всё равно. Собаки лают — караван идёт. И любимое «Радио России» услаждает слух созвучной моей душе песней:
На маленьком плотуСквозь бури, дождь и грозы,Взяв только сны и грёзы,И детскую мечту,Я тихо уплыву…Ну и пустьБудет нелёгким мой путь,Тянут ко дну боль и грусть,Прежних ошибок груз.Я не от тех бегу,Кто беды мне пророчит.Им сытней и прощеНа твёрдом берегу,Им не дано понять,Что вдруг со мною стало,Что вдаль меня позвало,Успокоит что меня.Нить в прошлое порву.И дальше будь, что будет –Из монотонных буднейЯ тихо уплывуНа маленьком плоту,Лишь в дом проникнет полночь,Мир, новых красок полный,Я, быть может, обрету…
Словно, специально для меня, для таких же романтических отшельников написал эти слова Юрий Лоза. Спасибо, «Радио России»! Спасибо, Юра за прекрасную песню! Она — в тему! В самое моё нутро! В «десятку»!
Вообще–то, если взглянуть на глобус, поверхность нашей планеты на две трети покрыта морями и океанами. Земляне просто обязаны быть земноводными, любить воду и морскую стихию.
Десятилетним мальчишкой я впервые влез в дощатую плоскодонку, просмоленную чёрным гудроном. Эту неказистую лодку отец сам смастерил для утиной охоты. Не помню, чтобы он увозил её на пруды. Много работал в лесу, на строительстве нашего дома. Часто пил с мужиками, так что лодка годами лежала в сарае. Весной низина за нашей усадьбой наполнялась талой водой, превращаясь в мелкое, длинное озеро. Мальчишки–немцы помогали мне дотащить лодку до воды. Обрезком доски вместо весла я выгребался на середину водоема и визжал от восторга.
В двенадцатилетнем возрасте вместе с двоюродным братом Петькой Цыганковым сколотил из фанеры какое–то подобие модели корабля. Мы даже название ему дали: «Броненосец Потёмкин». Сажали на «броненосец» кота и отправляли в плавание на то самое озеро талой воды. Деревянное, грубо сколоченное плавсредство с мяукающим пассажиром на борту, подгоняемое ветерком, благополучно доплывало до берега. Кот, задрав хвост, пускался наутёк, а мы покатывались со смеху.
Сделал резиномоторную модель бронекатера. Заготовки и чертежи для него получил через Посылторг. Хорошая была модель, красивая, в школу на выставку отдал её. Там и осталась.
Для таких занятий времени не доставало. Придя из школы, наскоро пообедав, одевался потеплее, выходил во двор и брался за лопату, лом, метлу. Лишь только принимался за работу, приходили немецкие друзья: братья Артур и Витька Кольмай. Немцы в ту пору жили в Боровлянке не то, что бедно — влачили жалкое существование. В землянках, в лачугах вместе с курами, телятами, овцами. Грязь, холод, голод, болезни — непременные атрибуты нищенской жизни сопутствовали им в те годы. Высланные в начале войны из Поволжья, как неблагонадежные, немецкие семьи были брошены на произвол судьбы на совершенно голые места в Сибири, Казахстане, на Дальнем Востоке. До конца пятидесятых годов за ними присматривали комендатуры. Сосланные немцы не имели паспортов и гражданства. Не могли без разрешения коменданта отлучаться за пределы места жительства. Со временем эти трудолюбивые, добросовестные люди, аккуратные и законопослушные, уравненные со всеми в правах, стали надёжной опорой во многих колхозах и совхозах. Отстроили хорошие дома, завели хозяйства, обособились немецкими улицами, сёлами, районами. Традиционно немецкие усадьбы отличаются чистотой и порядком в своих домовладениях. Когда немцам разрешили выезд в Германию, большинство из них не поехали на родину предков. Приросли корнями к России, к тем местам, где, не жалея сил, проливали пот на полях и огородах, на лугах и в окрестных лесах. Они полюбили сибирскую землю, обрусели. Немецкая молодежь, большей частью, не зная родного языка, без акцента говорит по–русски. Лишь фамилии напоминают сегодня о немецком происхождении. У многих немцев сейчас есть то, чего нет у многих русских: коттеджи, дорогие автомобили, богатая недвижимость, счета в банках и важные государственные должности. А тогда…
Братья Кольмай у себя дома, кроме картошки, брюквы и ржаных лепёшек, ничего лучше не ели. Я забегал в дом, набивал карманы пирогами, рафинадом, выносил буханку пшеничного хлеба. Мягкого, душистого, испеченного матерью в русской печи. Нырял в погреб, доставал горшок с маслом, намазывал толстые ломти. Они были голодны, но виду не подавали. Скромно отводили взгляды от горшка с маслом, от комков сахара, выложенных на чистый снег. Терпеливо ждали, деловито перевязывая метлу потужее, набивая на лопату черенок, натачивая топор. Я приглашал их. Они не сразу, а выждав какое–то время, стесняясь, подходили, молча брали бутерброды и сладости, неторопливо ели. Никогда не выпрашивали дать ещё, не вымогали, не хитрили.
Закончив трапезу, братья принимались за работу. Не рядились, кому, что делать, а добросовестно чистили стайки. На санках вывозили в огород навоз. Таскали с речки воду на коромыслах. Гоняли скотину на водопой к проруби, которую сами же и продалбливали, очищали от льда. Пилили и кололи дрова, заносили поленья в дом. Раздавали пойло телятам и овцам. Артур доил корову, я и его брат сгребали во дворе снег, подметали мусор в стайках и конюшне. Раскладывали по яслям сено, намешивали пойло свиньям, насыпали в кормушки зерно курам и гусям. Разумеется, я работал наравне с ними, и я никогда не просил их помогать мне. Братья Кольмай приходили сами, и конечно, я радовался, что не одному мне управляться по хозяйству.
После работы мы растапливали печь, заправляли лампу керосином и варили картошку с мясом. Дома у нас было вдоволь свинины, баранины, говядины, курятины и гусятины. Полно было дичи: зайчатины, мороженых тушек рябчиков и тетеревов. Зажигали керосинку. Я садился за уроки. Артур и Витька школу бросили еще в третьем классе. Они листали мои учебники, смотрели картинки в журналах «Крокодил», играли в шашки. Пили чай со смородиновым вареньем, с пирожками, с ватрушками. Тихо и молча уходили перед возвращением с работы отца и матери.
