«Попался! — скакали в голове панические мысли. — Простят?.. Не простят?.. Прибьют?.. Не прибьют?..»
— Так где же я тебя все-таки видел? — продолжал размышлять вслух атаман.
«Придется откупаться», — застонал Юсуф ибн Абгам и, сделав героическое усилие… нет, даже не усилие, а самое настоящие насилие над своим горячо любимым организмом, выдавил из себя:
— Я это… совсем сказать забыл… я ведь сокговища-то отбил у них. Не все, пгавда… небольшую часть. Ох, и жестокая сеча была-а-а, — невольно увлекаясь, начал фантазировать завхоз. — Пгедставляете, они вваливаются, а я хватаю свой любимый ятаган одной гукой, бандита за гогло дгугой…
— Их же туча была, — удивился Ахмед.
— Не пегебивай! Газмахиваюсь и со всей силы каа-ак…
Однако Чебурашку больше волновало другое.
— И где эта часть?
— Какая часть?
— Сокровищ, — раздраженно пискнул Чебурген.
— А-а-а… вот она! — Юсуф ибн Абгам гордо продемонстрировал разбойникам всю отбитую им у неведомых конкурентов часть в количестве трех золотых.
— Целых три!!! — заволновались разбойники.
— Это сколько жратвы купить можно!
— Рубить надо. На сорок частей!
— Сорок одну. Атамана забыли.
— Он и так пройдет. Вон скоко на нем золота!
— Это неприкосновенный запас, на случай… — Юсуф кинул взгляд на атамана и осекся.
Лицо Чебурашки окаменело. В отличие от наивных разбойников министр финансов считать умел и разницу между почти тысячью пудов золота и тремя золотыми понимал отчетливо.
— Дай сюда, — свирепо приказал он завхозу.
Юсуф ибн Абгам всеми фибрами своей «восточной» души понял, что если не отдаст — все! Даже о белых тапочках позаботиться не успеет. Монеты перекочевали в мохнатую ладошку атамана.
— И вот на эти жалкие гроши можно что-то купить? Накормить сорок человек? Не верю!!! Сказки это!!!
— Атама-а-ан, — укоризненно протянул Ахмед, — забыл никак?
— Немудрено. Пять лет на караванных путях не озоровал, — пояснил кто-то.
— Тут и есть сказка, — напомнил Ахмед. — Если деньги в кармане есть и жрать очень хочется, то стоит только пожелать — и все будет.
— Проверим, — хмыкнул Чебурген. — Откушать хочу!!! — крикнул он, и конь тут же дал по тормозам, вытянув все четыре копыта вперед.
— Атаман! — отчаянно взвыл кто-то. — У нас же денюжек нет!!!
Но Чебурген его уже не слышал. Он кубарем летел в дверь неведомо откуда взявшейся чайханы, прижимая к груди свой неразлучный портфель с финансово-отчетной документацией государства Тридевятого. И как только скрылся за ней, чайхана испарилась. Атаман, на беду свою, «не помнил», что вход в это злачное заведение разрешен только счастливым обладателям звонкой монеты.
36
— Достали уже эти пески!
Подполковник был зол. Вроде бы вот она, цель, рукой подать, а они все мотаются по пустыне. С момента пропажи детей прошло уже три дня. Где они сейчас? Что с ними?
— Восток, сам понимаешь, — глубокомысленно изрек лейтенант.
— Какой, к черту, Восток! Ты где-нибудь видел пустыню в районе Багдада?
— А я там был? Может, где и есть.
— Я там тоже не был, но уверен, что такой нет! Это ж натуральная Сахара! Слушай, ты так шею не свернешь?
Молотков покраснел и поспешно отвернулся. Опасения подполковника имели под собой почву. Почти весь путь лейтенант провел, неестественно вывернув голову, старательно делая вид, что изучает окружающий ландшафт на предмет какой-нибудь опасности. Непонятно было, как ему это удавалось делать, не отрывая взгляда от Жасмин, качавшейся сзади меж верблюжьих горбов.
— У нас, может, и нет, — сердито ответил он, — а у них есть. Это все-таки Тридевятое…
— Тихо! — поднял руку подполковник.
Шухерман, сидевший на вожаке, тоже что-то почуял и натянул поводья. Караван стал. Все насторожились. Из-за бархана, перекрывавшего горизонт, до них донеслись скрежет, скрип и невнятный гул, сквозь который пробивались веселые возгласы и смех.
— Море, — радостно мяукнул Мурзик. — Никогда не был на море! Поплаваем, окушат наловим.
— Здесь не может быть моря, — уверенно заявила Жасмин. — Я точно знаю.
— Однако… — Илья кивнул на верхушку показавшейся над барханом мачты. Она становилась все выше и выше, вот уже и парус показался…
Что-то было не так. Ветер дул им в спину, а корабль шел навстречу с выгнутыми в противоположную сторону парусами.
— Любопытно, — пробормотал Илья, прикрывая глаза ладонью от солнца.
Показался шпиль, корпус, и грянула песня.
Из-за о-о-острова на стре-э-эжень,На просто-о-ор речной волны-ы-ыА выплыва-а-ают расписны-ы-ыя,Эх, Синдбада корабли-и-и!А выплыва-а-ают расписны-ыя…
Корабль перевалил гребень бархана и, клюнув носом вниз, заскользил по песку.
— Обалдеть, — ахнул Молотков, сдерживая попятившегося верблюда. — На веслах идут!
— А по-моему, на водке.
Предположение Ильи подтвердилось на все сто. С палубы корабля вылетела пустая бутылка, сбила чалму с головы Шухермана и вонзилась в песок.
— Эй! Поосторожней там! — возмутился Багдадский вор, ныряя следом.
Из-за борта выглянула бородатая физиономия.
— Синдбад! Человек за бортом!
— С-с-суши весла!
Весла взлетели вверх, сбив с Шухермана заодно и ушанку, скрывавшуюся под чалмой.
— Свистать всех наверх!!! Шлюпку на воду!
— Никак нельзя, — хрюкнул кто-то с палубы, — пропили…
— Тогда круг. Мы что, звери?
Спасательный круг на мгновение завис в воздухе и ринулся вниз, в нижней точке своей траектории достав-таки Шухермана, нагнувшегося над чалмой, в попытке освободить ее от бутылки.
— Кэп! Да он не один! — Около борта появилось еще несколько бородатых личностей. — Тут целая команда… Ну алкаши!!!
— С чего ты взял?
— А ты хоть раз пробовал по трезваку пешком по морю, да еще и на верблюдах?
— Не-а, — почесал затылок капитан. — Эй, алкаши, на буксир взять?! — заорал он, свесившись вниз.
— Не стоит, — невольно засмеялся Илья. — Мы идем своим путем.
— Может, это аборигены? — задумался кто-то.
— Может… — почесал затылок капитан. — Эй, алкаши, Ближний Восток далеко?
— Считай, приплыли.
— В смысле как? — выпучил глаза Синдбад.
— В смысле это уже здесь.
— Bay!!! Йес-с-с!!! — взревели бородатые личности.
Весла плюхнулись в песок. Воодушевленная команда рванула к своему предводителю и взметнула его в воздух.
— Не прошло и трех лет, — в экстазе орал парящий в воздухе Синдбад, — и мы его нашли!!!
— Это надо отметить! — подал кто-то идею.
Идею немедленно поддержали. Команда доблестного Синдбада-морехода ринулась в трюм за бутылками, дозволив капитану рухнуть на жесткие доски палубного настила, но он даже не обиделся. Вскарабкавшись на нос корабля, Синдбад, которого уже изрядно штормило, одной рукой схватился за снасти, видать, чтоб не смыло волной, и поднял вверх бутылку, зажатую в другой руке.
— Мы сделали это, дети мои!!!
— Bay!!! — восторженно взвыли бородатые «дети».
Эликсир забулькал в луженых глотках морских волков.
— Синдбад всегда держит свое слово! Товар будет доставлен к заказчику в целости…
— Да там и половины не осталось, — удивился кто-то.
— …и сохранности, — отмахнулся Синдбад. — Несмотря на злобные происки врагов!
— Какие происки? — полюбопытствовал Мурзик.
— Жуткие! Вот только что, к примеру, плывем, никого не трогаем, а из волн утопленники выныривают. Сами синие, морды косые. На палубу лезут и орут: «Папа, ты меня уважаешь?»
— Надеюсь, вы их уважили? — хмыкнул Олежка, косясь на Илью.
— Еще как, — загалдели матросы, — все весла запасные о них поломали. Одного, правда, прибить не успели. Опередил, гад! В плен сдался. Пришлось взять. Эй, ты где, синюк?
Над бортом появилась покачивающаяся фигура «джинна».
— У-у-у… какая морда-то у тебя красная, — посочувствовал Синдбад. — Пора охладиться.
На ифрита тут же накинули веревку и, особо не церемонясь, выкинули его за борт.
— Не потонет? — заволновался кто-то на корабле.
— Да вроде на поверхности плавает, — пожал плечами Синдбад. — Кстати, аборигены, кто знает, где тут пещера Сим-Сим?
— Я! — встрепенулся Багдадский вор. — Я знаю, я! Только отсюда не видно, мне бы повыше залезть.
— Давай сюда! — решительно махнул рукой Синдбад.
Шухерман ласточкой взлетел на корабль, взметнулся на мачту, с умным видом обозрел горизонт, спустился вниз и заметался по палубе, волоча за собой Синдбада.
— Значит, так, сначала плывете на зюйд… — простер он руку вперед.
— А я думал, это ост, — удивился Синдбад.
