кто бы это мог быть?.. — проронил Флэй раздражённо.
Дезертир выставил вперёд арбалет, целясь перед собой. Стилет в его рукаве примыкал к борту, даря столь необходимую уверенность. Ренегат зашёл в переулок. Ботинок ненароком приземлился прямо в лужу, порождая всплеск.
Мутные капли дождя в свете солнца заискрились. Красотой любоваться было неуместно. Беглец чертыхнулся и пошёл дальше. Осторожно переступил через осколки. Впереди его ждали только потёмки. Между зданиями, перекрывавшими утренние лучи.
Шутка ли, уже отсюда Альдред слышал гулей. Те просыпались, тихо бубня себе под нос невесть, что: видать, почувствовали его приближение. Флэй скривил в гримасе лицо. Всё-таки приятного мало себя ощущать обедом для людоедов. Беглец вывернул направо, продолжая купаться в палящем зное над Саргузами.
Злосчастный переулок напоминал засоренную кишку. Всюду валялись пустые бутылки из-под бренди, объедки, нечистоты людей и крыс, отходы, которые было не опознать. На мостовой запеклась давешняя рвота. Кровь чёрная, кровь красная.
У Альдреда носоглотку забивала слизь. И всё равно через эту чёрную, густую плёнку пробивался едва уловимый, но стойкий запах нечистот. Ренегат понятия не имел, куда и как деться от ужасов Саргуз. Даже вылезти из кожи вон ему едва ли помогло бы.
На том конце переулка дезертир видел улицу, что примыкала к отрезанному перекрёстку. Быть может, уже там обнаружатся путевые знаки, которые выведут его на Циановые Дворцы — и далее к самому госпиталю Сестёр Милосердия. За неимением выбора хотелось верить. Флэй прокашлялся, отхаркал мокроту и двинулся вперёд.
Гули здесь не спали. Казалось, дома шевелятся вслед за ним. Словно заражённые просыпались от одного его запаха.
Каннибалы дожидались, когда переулок погрузится в тень, и уж тогда-то настанет их обеденный час. По крайней мере, для тех, кому доведётся урвать кусочек.
Ренегат старался идти посередине дороги, чтобы точно ни одна тварь его не уцепила и не затащила во тьму. Инстинкт самосохранения у них как таковой отсутствовал, и в этом предатель убеждался неоднократно. У гулей на первом месте стоял именно разум роя. Так что один или два упыря вполне могли пожертвовать собой, чтоб остальные поели, протянули ещё немного и распространили чуму дальше.
То и дело беглец поглядывал на небо, примерно прикидывая, сколько времени в безопасности у него оставалось. К счастью для него, сегодня утром стоял полный штиль, и облака зависли в стороне моря. Последние тучи медленно просачивались через Ларданы.
Лишь поэтому Альдреду удалось оторваться от юстициара. Но он знал, это всего-навсего короткая передышка. Достаточно солнцу скрыться за сизым заслоном, Торквемада продолжит идти за ним по пятам. И быть может, по воле самого Ламбезиса.
Беглец не исключал, что Актей все знал и препятствовал встрече Киафа с доктором, победившим чуму. Болезнь, зревшая в лёгких, — слишком удобный и эффективный рычаг давления, чтобы от него отказываться. Поэтому чем дальше Флэй уберётся от места их последнего столкновения, тем лучше.
В конце концов, переулок заканчивался шаге на сто пятидесятом. Альдред явственно увидел двухэтажный белокаменный дом. Если верить вывеске, это была гостиница с заморским названием «Шаньтоу». Шумайским, стоит полагать. Бумажные фонари говорили в пользу того, что и здесь оказывали особые услуги досужим клиентам.
Ставни были заколочены. А двустворчатые, тяжелые стальные двери наверняка заперты на замок. У Альдреда возникло впечатление, будто в своё время этот бардак избрали в качестве укрытия от бед, ниспосланных на Саргузы. И быть может, в нём до сих пор кто-то баррикадировался от Чёрной Смерти. Быть может, неизвестный выживший спешил именно туда. Флэй, выходя из переулка, поймал себя на крамольной мысли:
«Это всё не к добру…»
Едва он это озвучил в своей голове, кто-то огрел его по голове тупым предметом.
Глава 21-2. Шестёрка
Видать, скрылся за ящиками у входа в здание напротив. Нападавший сильно спешил и попал по шее. И всё равно, доставил предателю несусветную боль.
Ренегат гаркнул, еле-еле удержавшись на ногах. Он резко развернулся, удумав застрелить наглеца из арбалета в упор. Не тут-то было. Выживший предвидел его замысел. Тут же на борт опустилась дубина. Из рук Альдреда оружие попросту вырвало.
Дезертир не успел разглядеть нападавшего тогда. Ему в лицо угодил кулак. Били в глаз. Новая волна боли ознаменовала удар. В голове беглеца будто сверкнула молния. Он отпрянул, беспомощно выставляя перед собой руки. Тот, кто покусился на его жизнь, был не один. Рядом по лужам зашлёпали ещё ноги. Предатель услышал:
— Вали, вали его!
Медлить было нельзя. Сообщники выжившего приближались. Пересиливая боль и помутнение сознания, Альдред встрепенулся. Как раз вовремя. Нападавший подорвался к нему, снова замахиваясь дубиной. Вероятно, намеревался раскроить ему череп одним махом. Деревяшку бросило к голове жертвы. Флэй успел еле-еле прижаться к земле.
Дубина, разрезая воздух, пронеслась над головой. Не жалея мышц, ренегат выпрыгнул. А впереди него — сжатый кулак. Нападавший схлопотал апперкотом в челюсть. Зубы брякнули друг об друга. Слюни с кровью вылетели наружу. Выжившего развернуло на сто восемьдесят, согнуло в три погибели. Заходили ходуном ноги. Рука потянулась к разбитым губам. Человек не то сопел, не то скулил.
Казанки обожгло. Всё же крепкий попался мерзавец. В висках у Альдреда стучала кровь, приглушая окружающий мир. Он силился вытряхнуть стилет в руку. Почти. Лезвие только-только показалось из-за рукава. Но тут в него влетел ещё один выживший, валя на мостовую. Флэй подавился воздухом.
«Тварь!»
Головой он ударился об мостовую. Перед глазами заплясали мушки. Слух будто накрыл купол, сдавливая протяжным звоном. Оппонент ещё придавливал его к земле. Начал карабкаться по Альдреду в направлении лица, вминая в жидкую грязь. Дезертир стиснул зубы и огрел его кулаком по виску. Врага будто ветром сдуло.
Предатель перевернулся на живот, стал отползать прочь. Глаза опустились на рукав. Альдред в ужасе осознал: при столкновении с последним выжившим обронил стилет. Оружие, на которое Флэй так рассчитывал, попросту плюхнулось в грязь!
Беглец выругался, на чём свет стоит. Плюнул на всё. Впредь ему не было дела до миазматической жижи, лизнувшей и без того грязные бинты на руках. Забыл о полученных ушибах и тупой боли в ноге на месте пореза. Он взбесился не на шутку, готовый разорвать нападавших на куски в обход Прощальной Розы.
Упёрся руками в мостовую. Шершавые булыжники надорвали подсохшую кожу на пальцах, пуская кровь. Ренегат поднялся, поджав колени к животу. Он тут же развернулся, заключив сразу четверых нападавших в поле зрения.
Выступил пот. Солёные капли стекали с бровей на веки, жгли глаза. Не имеет значения. Надо драться. Тем более, отпускать его так просто
