чума как будто проросла в плоть, вызывая жгучую, беспрестанную боль. Каждое касание только усиливало его муки.
— На севере Города градоначальник организовал что-то вроде зеленой зоны. Без больных. Там полно беженцев с юга и востока Саргуз. Абы кого не пускают. И сначала тщательно досматривают, болеет человек или не болеет. Мне с братвой надо туда.
— И в чём проблема? — не понимал Альдред.
— Сам-то как думаешь? — усмехнулся Маки, не скрывая высокомерия. — На проходной трубить надрывно, что мы из Тринадцати? Поросячьим визгом умолять, чтоб позвали бургомистра, и тот нас опознал и пропустил? Нет, родной. Это так не работает.
— Есть варианты?
Макивер вздохнул тяжко.
— Только один. Подорожная грамота. В заражённой части Города этим поставили заниматься не абы кого — Дарио, мать его, Мадонию. Ему решать, кого впускать, кого на рогах катать. Печать всё решает. У проходной ни шагу дальше не пройдёшь, пока не получишь бумаги, будь он неладен! Эти дегенераты другого языка просто не поймут.
— Начальник стражи, значит…
«Если он без зазрения совести приказал расстрелять протестующих горожан, тех, кто забрался к нему на задний двор, и вовсе на вилы посадит. Сядет в уголке и будет наблюдать, пока не сдохнут…»
Амбал показал куда-то в сторону.
— Он сейчас должен восседать в гарнизонном донжоне Восточного Муниципалитета. Между Рыбным Рынком и районом красных фонарей. Составить подорожную грамоту, поставить печать — и вуаля, мы в дамках! Заодно и обчистим их арсенал. С тесаками много не навоюешь. Ни здесь, ни в зелёной зоне. Нужно что-нибудь повнушительнее. Огнестрел, на-при-мер.
Глен плотоядно улыбнулся.
«Этот хобот задумал что-то нехорошее», — понимал ренегат. Законник в нём, уже полумёртвый, бил тревогу. Но дезертир на то и дезертир, чтоб думать лишь о себе. Тревогу за тех, кто ему и не брат, и не сват, он в миг отбросил прочь.
— И соответственно, ты хочешь, чтобы в донжон к Мадонии полез я? — догадался Флэй. Погонял задумчиво воздух во рту.
— Браво, Альдред. Именно так, — подбодрил его Макивер.
Ренегат поджал губы, язык заскользил по зубам. Как если бы он хотел тщательнее прочувствовать горький вкус полного бесправия. Но нет. Просто размышлял.
— Есть какие-нибудь сведения о ситуации в городском гарнизоне?
Глен лишь пожал плечами. На лице проявилась надменная ухмылка.
— Ты не переживай так. Одного я тебя туда не пущу. Нам в первую очередь не помешали бы твои руки, чтоб забороть, кто рыпнется, и проблем не возникло. Ты по уши вымазан в крови. Уверен, и человека, и зверя ты легко порубишь. Видно по тебе, ты бывалый у нас персекутор.
«Да. У меня богатый послужной список. Меньше, чем за месяц, построил целую гору из черепов, — шутил про себя дезертир, как вдруг засопел. — Какие же вы ушлёпки…»
Амбал зыркнул в толпу, отбирая самых удалых ребят. И в то же время тех, кого ему было жалко меньше всего.
— Сивый. Копф. Глизи. Подойдите.
Трое бандитов просеменило к ним с Альдредом поближе. Ренегат мельком оглядел их, с неудовольствием подытожил:
«Ну и хмыри. Один смешнее другого…»
Дезертир вздохнул еле слышно, стараясь не выказывать отчаяния, что сдавило ему виски и горло. Уже мысленно смирился с тем, что его в очередной раз используют. Поэтому старался расслабиться и извлечь для себя как можно больше выгоды.
В конце концов, Тринадцать могли его провести аккурат к Циановым Дворцам. Там пройти шагов четыреста — и упрёшься в ворота Госпиталя. К тому же, огнестрел и ему бы не помешал. Весьма кстати пришёлся бы офицерский кремневый пистолет. И связка арбалетных болтов. А в идеале — и парочка пороховых бомб.
«Ладно, ладно. Может, это и к лучшему. Главное, не сдохнуть по дороге…»
Маки не хотел знать, что о его повелении думает Альдред Флэй. Для него и так было очевидно, что ренегат согласен: либо так, либо вон вперёд ногами.
— Они в курсе дел. Так что берегите друг друга, пацаны. Вы мне нужны живыми. С грамотой и оружием. За мной не заржавеет, сами знаете. Ждём вас.
Копф — самый уродливый из троицы — кивнул. Сивый, старейший из них, улыбнулся вымученно. А Глизи, совсем ещё сопляк, примерно возраста Альдреда, мечтательно закатил глаза: ума ему пережитый опыт не прибавил.
Флэй почувствовал, как наполняется решимостью. Но не от предвкушения славного приключения. Просто яро возжелал поскорее разобраться со всем и наконец-то воспользоваться эфемерным шансом упасти свои тело и душу.
Он спросил у Глена:
— И когда выдвигаемся?
Тот сказал лишь:
— Прямо сейчас.
За хлёстким призывом Глена Макивера последовали спешные сборы. Прихвостни его отдали ренегату арбалет. Из рук бандита Флэй принял оружие насупленным.
Внимательно осмотрел борт и плечи самострела. Без каких-либо повреждений окромя косметических. Можно смело стрелять.
«Кто знает, как бы повернулся этот день, если бы я всё-таки застрелил кого-то из их братии…» — резонно подметил Альдред, убирая на плечо арбалет.
Ему тут же передал уже другой преступник его стилет. По всем правилам рукоятью на берущего. Но отнюдь не из почтительности или хотя бы приличия.
У головореза на лице было написано, что инквизитор для них ничем не лучше борзого законника. Даже если бы Тринадцать знали о предательстве беглеца, навряд ли их отношение бы поменялось.
В их понимании блюститель правопорядка, даже бывший, даже церковного, — это клеймо на всю жизнь.
Под рукав Альдред отправил стилет. Между тем Глен Макивер, прикрыв глаза ладонью, посмотрел в сторону моря. Приценился, сколько примерно времени есть в запасе у его шестёрок. Опустил к груди подбородок и утвердительно кивнул сам себе. Глава банды подошёл к внеплановому союзнику и трём своим подчинённым со словами:
— Ближе к раннему вечеру тучи дойдут и досюда. За это время Вам нужно разобраться с Мадонией и вернуться. Как только придёте, мы сразу двинем в сторону Северной стены. Чтоб к ночи уже забыть обо всём, что здесь имело место быть…
Ренегат задумчиво погонял воздух во рту. Северная стена — одна из тех, что разрубала Саргузы на части. У Города история тянется чуть ли не с самого зарождения человеческой цивилизации на Западе. И естественно, рос он из-за этого вкривь и вкось. Всякий раз появлялись новые и новые укрепления.
Шутка ли, раньше тираны ограждали город от варваров и враждебных местных государств, которые по нынешним меркам больше напоминали общины.
Со сменой власти в Дельмее Магне все последующие правители использовали стены больше для расслоения общества. Отделения богатых от бедных, свободных граждан от рабов, праведников от неверных.
И когда правитель из норманнов завоевал Саргузы, ничего не стал менять.
