Кто жил здесь раньше? И не им ли принадлежал бестиарий?… Нет, нет… «De bestiis et aliis rebus» — книга мистическая, прохладная, страстная, самодостаточная; обладателю ее не нужны церковные атрибуты, не нужны… Их можно выбросить за ненадобностью, чтобы лишний раз не заморачиваться, протирая пыль с тернового венца Иисуса…
…В тот вечер Пабло стравливал собак, распятие на грубой, небрежно вытесанной стене, укоризненно поблескивало, а сквозь раскрытую дверь балкона мне хорошо была видна Динкина спина. Динка сидела прямо на земле, напряженная, подавшаяся вперед, с отросшим затылком… Я знала куда она смотрит.
На собак, которые мне не видны.
Я столько раз обнимала этот затылок, столько раз смыкала на нем пальцы, ничего не чувствуя, что теперь даже удивилась… Удивилась тому, как неожиданно и резко заныло сердце. Никогда еще такого не было, никогда. Отросший затылок, несчастная девчонка, мы обе — несчастные девчонки, ничуть не лучше псов, которые сейчас рвут друг друга на части… Жалость к Динке, жалость к самой себе, жалость к нам обоим была такой острой, что я не выдержала и выскочила из комнаты. Вот сейчас… Сейчас я пойду к ней, сяду рядом, обниму за шею… Просто так, не перед дурацкими объективами, не перед дурацкими камерами, как было когда-то, — просто так. Может, Динка ответит на мою немую мольбу о перемирии, о большем и мечтать не приходится, да мне и не надо большего. Может, мы даже поплачем вместе, сладкими слезами никому не нужных детей… Нельзя же вечно ненавидеть друг друга… Нельзя, нельзя… Это «нельзя» бежало впереди меня, оно уже готово было скатиться по лестнице и выскочить в сад, когда…
Когда я увидела приоткрытую дверь в комнату Пабло-Иманола.
И мысль о Динке сразу же свернулась, поникла, уступив место мысли о бестиарии. Я по-прежнему не знала о нем ничего, но когда влюбленные хоть что-то знают друг о друге (а о том, что я втрескалась в этот кусок прошитого пергамента и расстанусь с ним только под угрозой расстрела (и то не факт) — тут и гадать не нужно)…
Сам черт потащил меня в комнату Пабло, святая святых испанской ночной любви, куда девственницам вход воспрещен. Но я вошла, на цыпочках, трусливо вжав голову в плечи и так же трусливо оставив щелку в двери: чтобы никто не заподозрил меня в порочных намерениях. Я впервые оказалась в обители Ангела, в их с Динкой обители, и, нельзя сказать, что она так уж активно мне не понравилась. Комната и комната, чуть более жилая, чем все остальные. Широкая кровать, утыкающаяся лбом в стену, внушительных размеров шкаф, комод с безделушками (рассматривать их у меня не было ни времени, ни желания), продавленное кресло и стол с ноутбуком. Стол был самой модерновой вещью среди полуантикварного старья, у его подножия валялся Динкин рюкзак со сбившимися в комок шмотками. Кем-кем, а аккуратисткой Динка никогда не была, я вечно ходила за ней и, сжав зубы, собирала небрежно сброшенное белье…
Бросив еще один взгляд на дверь, я уселась в кресло у стола и включила ноутбук. Точно такой же был и у нас, вот только раскладки клавиатуры не совпадали.
Но это не помешало мне включить компьютер, и спустя минуту я уже была в Сети. Стараясь не путаться в пальцах и латинских буквах, я набрала в «search» [16] «De bestiis et alus rebus» и принялась ждать. Как и следовало ожидать — ничего обнадеживающего: прогрессивное человечество и слыхом не слыхивало о бестиарии 1287 года рождения. И о Franciscum Laborde — тоже. И слава богу, слава cams, слава псам господним, тайна так и останется тайной… Да и глупо было бы предположить, что умудренный веками «De bestiis et aliis rebus» доверился бы такой легкомысленной штуке, как Интернет… Покончив с поисками нигде не зафиксированного бестиария, я набрала ссылку на наш с Динкой официальный сайт. Привычка, оставшаяся от прошлых времен, когда о «Таисе» говорили все кому не лень. Кем мы только ни были: «Открытием года», «Скандалом года», «Лицом новой раскрепощенной сексуальности России», «Ненормативным дуэтом» и прочей легко запоминающейся дрянью. Сайтом одно время занималась Виксан, и при Виксане он цвел махровым цветом скандалов и сплетен. Сплетни тоже распространяла Виксан, одна другой забористее и невероятнее. Она же продавала их в жаждущую клубнички желтую прессу. Идеи этих сплетен, выдававшиеся за информацию из надежных источников, приходили к ней после приличной дозы, она сама нам об этом рассказывала. Нисколько не стесняясь их чудовищной глупости и пошлости. Динка пару раз даже пыталась поколотить нашу поэтессу и пиарщицу за подобные трюки.
— Ну что за бредятина, Виксан?! «Дина и Рената обвенчались в Дании»!… И это на обложке… Аршинными буквами! Ты хоть соображай!…
— Ути-пути, мои сладенькие! — отбивалась Виксан. — Для вас же стараюсь. Рейтинги вам поднимаю, неблагодарные!…
— Рейтинги, как же! А это что за фигня — «Женщины в политике очень сексуальны: дуэт „Таис“ был замечен в обществе Ирины Хакамады»… Кто такая Ирина Хакамада?… Идейный вдохновитель отечественных сексменьшинств?
— Господь с тобой!!! Как ты только подумать могла такое?! Это политик, Диночка… Довольно известный… Нельзя же быть такой дремучей, право слово, киса моя…
— Нельзя быть такой дурой, Виксан! Причем наглой! Завтра ты вообще запустишь, что мы приставали с глупостями к первой леди государства…
— Н-да?" Хорошая идея… Я подумаю… А вообще, чего кипятиться, девчонки? Главное, что ваше имя на слуху. Какая разница, как о вас говорят… Главное — говорят…
Сайт все еще существовал. Но теперь на нем не было столпотворения и толчеи. На нем вообще никого не было. Остался только логотип, товарный знак «Таис», стыдливо загнанный в верхний правый угол. А в середине болталась информашка… Черт… Что-то новенькое…
Информашка начиналась с того же бесстыжего лозунга, который выдернул нас с Динкой из нашей привычной жизни и сделал дуэтом «Таис» со всеми вытекающими: «СТАНЬ ЗВЕЗДОЙ». Он даже не удосужился сменить его, этот лозунг, Ленчик, подонок! Чуть ниже шло сообщение: «Продюсере-кии центр Леонида Павловского „Колесо“ объявляет кастинг для нового проекта…» Далее шло Ленчиково (а чье же еще!) блеяние о том, что он-де ни за что не выпустит из своих рук достойный материал… И просьбы присылать резюме и демо-кассеты. Вот так. Тело еще не погребено, «Таис» еще не загнулся окончательно, а он уже пляшет на наших костях. На нашем родном, хоть и заброшенном сайте. И еще врет нам по телефону, подонок, что все хорошо, ситуация под контролем… Базара нет… Мог бы и не притворяться, сучий потрох! Выжал нас по максимуму, срубил свою деньгу — и теперь… А Динка и не удивится вовсе, она всегда считала Ленчика дрянью… Ну, не всегда, но все же…
Хотя… объективности ради… Он ведь продюсер…
Поймав себя на этой мысли, я нисколько не удивилась. Динка — та бы впала в ярость, а я — не удивилась. Соглашательство у меня в крови. Да еще стремление все объяснить… А впрочем, те da lo mismo, вот только полета в этой Ленчиковой объяве нет никакого, не мудрено, идею «Таис» трудно переплюнуть, почти невозможно… Разве что он возьмет солисткой какую-нибудь овцу Долли и приплюсует к ней двух гомосеков-эскимосов в качестве бас-гитариста и ударника…
Динка права… Пошел ты, Ленчик…
Я уже готова была отключить ноутбук и выскользнуть из комнаты, когда раздался этот сигнал: коротенький призывный звук, похожий на зов рожка — Пабло-Иманолу пришла почта.
Странно, никогда бы не подумала, что Ангел разменивается на электронную почту. Он производил впечатление затворника, ни с кем не общался, кроме Динки и своих псов; во всяком случае, я не видела рядом с ним ни одного человека, даже случайного. Да и ноутбук был для него всего лишь полем для игры в бесконечные он-лайновые тетрисы, мочиловки и бродилки, Динка сама говорила мне об этом, ее раздражала привязанность Ангела к игрушкам, даже его саксофон раздражал Динку меньше.
И вот, пожалуйста, электронка!
Мне не было никакого дела до почты Ангела, никакого… Так же, как и до самого Ангела, это — Динкина территория… А я никогда не захожу на чужую территорию, разве что — стою на ее границе, вытянув ухо в трубочку… Вот и сейчас тоже — не зайду… Ни при каких обстоятельствах. Убаюканная этими благородными мыслями, я щелкнула по панели почтовой программы. Она раскрылась, и я, совершенно того не желая, увидела реквизиты пришедшего письма.
И очень удивилась.
То есть — поначалу, не очень; по инерции — не очень. И все потому, что адрес отправителя показался мне знакомым. Черт, он и был знакомым, ничего нового для меня в нем не было.
Ice [email protected]
«Ледяной дракон», у Ленчика это было всегда — страсть к цветастым полувосточным оборотам. «Ice [email protected]» — не что иное, как почтовый ящик нашего продюсера, Ленчика, Леонида Павловского.
Ленчик ни разу не говорил с Пабло-Иманолом, так какого же черта писать письма? А может, письмо адресовано вовсе не Ангелу, а Динке? Или — нам обеим… Но ведь Ленчик звонит нам каждое второе воскресенье, и за то время, что он звонит, он ни разу не поинтересовался электронным адресом Ангела, он вообще не упоминал о нем. Разве что в свой первый звонок, еще в «Del Mar», когда выуживал из нас полное имя и фамилию испанца, чтобы отправить деньги. А потом… Несколько вскользь брошенных фраз: «Ну и что это за чмо, девчонки? Вы там смотрите… особенно не куролесьте… И вообще — держитесь от испанцев подальше»…
