class="p1">Веду пальцем по носу, бровям, перехожу на губы. Улыбаюсь от нежности и трепетности момента. И снова рядом с ним словно нет никаких проблем. Так хорошо…
Тянусь к нему и целую его сама. Каждый раз в груди такой кайф оттого, что первая тянусь… Целую в уголок губ, улыбаюсь, когда Антон не отвечает, а только подставляет губы для моих поцелуев, дразнит, издевается.
Но я целую. Просто чмокаю все его лицо, зацеловываю все раны, как и обещала, и радуюсь, когда вижу, что Антону приятно. Целую и целую, пока он сам не выдерживает. Обхватывает руками голову и целует в губы, снова стирая все плохое, что есть вокруг.
– Я завтра поеду к Матвею, не теряй меня, хорошо? – говорю, отстранившись. Не хочу, чтобы Антон думал, что сбегаю. Хочу, чтобы все знал. – Маме нужно в город поехать, поэтому я буду с ним.
– Когда ты нас познакомишь? – добивает меня.
– Скоро, обещаю тебе!
Целую еще раз в губы и сбегаю, как подросток. Скоро… Обещаю, Антош.
Глава 25
Оля
– Ты вообще ничего не ешь, да? Совсем худая стала.
Мама. Она у меня чудо-женщина. Она всегда ворчит на меня, но всегда волнуется и убьет за меня любого. Действительно чудо. Нужно просто привыкнуть к ее характеру, она не такая плохая, как кажется. Накладывает мне целое ведро еды, говорит о том, что я похудела, с самого моего приезда.
Матвей еще спит, он у меня совенок, а мы сидим на кухне, завтракая.
Я правда немного сбросила, хотя сбрасывать мне нечего. Это все нервы и стрессы.
– Нервничаю много, вот и похудела.
– Все болезни от нервов, Оль, ну спокойнее надо быть! Ты из-за долга отца? Давай дом продадим, я не хочу, чтобы ты тянула все это на себе, – говорит мама, прижимая руки к сердцу. Она чувствует себя виноватой, что с долгом отца разбираюсь я. А я искренне не понимаю, как могу сбросить это все на ее плечи и просто жить.
– Мама! Никто дом продавать не будет, Матвею тут очень нравится, ты же знаешь. Тем более ты занимаешься с ним, пока я работаю, так что все честно, мы обе стараемся. Я на днях внесу еще один платеж, мы справимся, хорошо?
Вижу, что мама пытается сдержать слезы, всхлипывает, и я перевожу тему, чтобы ее не расстраивать еще больше. Все произошедшее с отцом очень сильно подкосило ее, и какой бы вредной она ни была, я, конечно, ее не брошу. Она меня никогда не бросала. Когда у меня была травма на гимнастике, она была единственной, кто не бросил меня, заново учил ходить. Я никогда это не забуду.
– Слушай, а у моих старших игра скоро, не хочешь развеяться? Я билеты возьму, думаю, Матвей тоже будет не против, – предлагаю маме. Она, правда, по футболу больше, потому что папа футболистом был, но хоккей ведь тоже круто! Я до последнего не верила, что это дико интересно, пока сама на игру не попала. Фанат внутри вырастает за первый период и рвется наружу радоваться забитым в ворота соперника шайбам.
– Хоккей… – мама хмурится, скептически смотрит. – Не знаю даже, а когда?
– В эту пятницу.
– В эту пятницу у моей крестницы день рождения, а вот Матвея отведи, думаю, ему понравится.
– Что мне понлавится, бабушка? – заходит в комнату сонное чудо, потирая глазки, но, как только видит меня, просыпается сразу, бежит в объятия и запрыгивает на руки, крепко сжимая. Мой котенок. Как я могу позволить себе его расстраивать?
– Так, вы обнимайтесь, а мне ехать пора, – говорит мама и ретируется буквально за пять минут, а мы все это время не отлипаем друг от друга. Матвей, кажется, еще успевает подремать у меня на плече, пока я ношу его на руках, но потом все-таки просыпается окончательно, с улыбкой глядя в глаза. Он очень похож на меня, и я, честно и эгоистично, очень рада, что он почти ничего не взял от Ярослава. Это глупо, возможно, но мне душу греет.
Мы идем умываться, малыш переодевает пижаму, а потом спускаемся на кухню, чтобы завтракал уже Матвей. Человек предпочитает яичницу, не смею ему отказывать.
– Мамочка, а что, бабушка говолила, мне должно понлавиться? – спрашивает Матюша, пережевывая огурец.
– Я работаю с мальчиками, которые занимаются хоккеем. И скоро будет настоящая игра, как по телевизору. Пойдешь со мной?
Глаза ребенка загораются, я без слов понимаю, что он пойдет. Побежит. Полетел бы, если бы была возможность.
– Мама! – вдруг вскакивает он, даже вилку роняет от резкости. – А я тозе хочу быть хоккеистом!
О господи… я роняю ту же вилку, но уже в раковину, когда малыш оглушает таким признанием.
Хоккеистом он быть хочет. Чтобы плечи широкие как дверной проем, а наглости выше крыши? Они все там наглые, уж я точно заметила. Особенно один там… Наглый до ужаса. Сердце своровал, не спросив разрешения, и отдавать не собирается.
– Ты хочешь пойти заниматься хоккеем? – уточняю. Нет, ну вдруг мне послышалось?..
– Хочу, мамочка, хочу! – Матвей хлопает в ладоши и смотрит на меня с предвкушением. – Мозно?
В том и проблема, что «мозно». Но привести Матвея на хоккей равно познакомить его с Антоном. А я хоть и пообещала Антону, что скоро, не думала ведь, что настолько! Я дико боюсь реакции Матвея, а еще, если честно, боюсь, что Антон передумает. Потому что он ведь даже еще Матвея не видел ни разу, как он может быть так уверен, что мы справимся? Скажет, что чужой ребенок – это слишком сложно для него, и… Господи, да я же с ума сойду. Я же только-только успокоилась и приняла все происходящее. Мамочки… мне пора пить успокоительные, у меня крыша едет.
– Можно, котик, – подхожу и целую ребенка в лоб, – а теперь доедай! – говорю, когда он уже пищит от счастья. Я не умею ему отказывать. Нет, конечно, если он попросит что-то плохое или невыполнимое, я, естественно, откажу, но вот когда могу для него что-то сделать – сделаю. Я воспитываю его одна, редкие визиты Ярослава для Матвея просто развлечение, поэтому, конечно, мне хочется делать все для него, чтобы он не чувствовал недостатка любви из-за наличия только одного родителя.
Звоню Савельеву. Он у нас тренирует детишек, с него и спрашивать. Конечно, я не буду отдавать сына куда-то в другое место, когда тут своя команда под боком. Тем более Артем – отличный тренер, все родители отзываются о нем
