- Да, - подтвердил я, - случай редкий...
- Что значит редкий? Вы хотите сказать, непредвиденный. Но на то она и комиссия, чтобы все предвидеть.
- Врач может выяснить и без вас болезнь, например, сердца - по давлению, кардиограмме, болезнь почек, желудка - по различным анализам. Но если вы скрываете болезнь психики, то обнаружить ее трудно...
- Тоже верно, - согласилась Инга Казимировна. Она вздохнула. - Ну, а как дальше с делом Емельяновой?
- Прекратим за отсутствием состава преступления. И еще у меня к вам просьба: подготовьте, пожалуйста, материал для газеты. Мы с вами знаем, что Емельянова невиновна. Об этом должны узнать все.
ДЕНЬГИ
Стоял июль. Жаркий, застывший в знойном оцепенении. Редкие перистые облака призрачно появлялись на небе и таяли под солнцем. В прокуратуре ходил по комнатам горячий сквозняк.
Позвонили из милиции и сообщили: какая-то старуха из Восточного поселка заявила, что квартирант занимается изготовлением фальшивых денег.
Прямо фантастика! У нас, в Зорянске, - фальшивомонетчик! Да еще в Восточном поселке! Где бродят по пыльным улочкам осоловелые куры, млеют на солнце среди огородов и садов старые, покосившиеся избы, помнившие все беды России, начиная с японской войны...
Ко мне зашла Гранская.
- Дело о хищении в магазине я закончила, - сказала она, усаживаясь напротив. - Завтра-послезавтра представлю обвинительное заключение.
- Так завтра или послезавтра?
- Послезавтра. Чтобы быть точной.
- Хорошо. Что у вас еще?
- Квартирная кража и пожар в совхозе "Коммунар".
Я помолчал. Гранская тоже. Видимо, ей хотелось поговорить о личных делах.
- Мне кажется, Захар Петрович, вы на меня в большой обиде? - Гранская закурила сигарету.
Проработав пятнадцать лет следователем, она вдруг неожиданно для всех, кто ее знал, решила уйти из прокуратуры. Жаль было терять такого опытного работника.
- Нет. Просто не совсем понимаю мотивы. Мне казалось, вы увлечены своим делом. А не будет скучно? После такой работы - и начальник отдела кадров на заводе: бумажки, анкеты...
- Кстати, не только бумажки. Но и люди. Это больше подходит для женщины. Тем более - в моих летах.
- Насчет лет - рановато заговорили. - Я невольно улыбнулся. - Ей ни за что не дашь сорок.
- И правильно, - в тон ответила она. - С женщинами о летах говорить не принято.
- Оклад у вас будет выше, я понимаю...
- Выше. - Инга Казимировна нахмурилась, смяла сигарету в пепельнице. Но это, как вы знаете, не основное. Хотя тоже имеет значение. Почему-то мы ужасно стесняемся говорить о деньгах. Но они существуют и играют в жизни человека немаловажную роль.
- Деньги, деньги... По-моему, они производное, а не главное в жизни. Не принимайте на свой счет. Я говорю вообще... Когда вы думаете уходить?
- Когда закончу дела.
- А вас будут ждать?
- Да. Человек уходит на пенсию. Месяц раньше, месяц позже - не так важно...
Снова раздался звонок из милиции. Начальник РОВДа майор Никулин.
- При обыске изъят чемоданчик с деньгами.
Я чуть не подскочил от удивления. А когда справился о сумме, то ответ ошарашил меня еще больше.
- Сорок девять тысяч девятьсот рублей.
- С ума сойти можно! - не сдержался я.
- Что? - переспросил майор.
- Без сотни пятьдесят тысяч?
- Копейка в копейку, товарищ прокурор...
Да, сумма чудовищная для нашего городка...
...У майора в кабинете царила та летняя зыбкая прохлада, которую держат толстые кирпичные стены.
На тяжелом двухтумбовом столе с белым мраморным пресс-папье - раскрытый чемоданчик. Обшарпанный по углам, с неровными царапинами. Радужные переливы ассигнаций крупного достоинства, сложенных не очень бережно, как ссыпанные из колоды карты.
Старуха в платочке сидела возле стола начальника, стараясь выпрямить свою согбенную спину. Так часто сидят люди в присутственных местах.
Допрос вел майор. Записывал младший лейтенант милиции.
- Давай, мамаша, говори. - И пояснил мне, кивнув на старуху. - Товарищ Шатрова, домовладелица.
Она поднесла к голове костлявую коричневую руку, заправила волосы под платок. Я заметил - платье опрятное, глаженое, как и платочек.
Голос у старухи высокий. Губы собраны в складки.
- Стою я, значит, вчера за корытом, - продолжала она свой рассказ. Сына Евгения обстирать же надо. Все на моих плечах. Часов пять было. Миша пришел...
- Луговой? - уточнил майор.
- Ага, - кивнула старушка. - Квартирант наш. И говорит мне: баба Тоня, Женька напился. Где, спрашиваю? В буфете, у водокачки. А сама не пойму, с каких это шишей Женька выпивку купил? С утра клянчил целковый, но я не дала. У дружков его не бывает денег. Пьяницы...
- Хорошо, - кивнул Никулин. - Луговой, ваш квартирант, сообщил, что сын пьяный...
- Ага. Побегла я до буфета. Знаете, Розка там торгует. Женька уже хорош. Я ему: бессовестный, прости господи, как тебе не стыдно сшибать копейки да пропивать? А он веселый такой. Ерунда, говорит, на свои пью. Вокруг дружки гогочут, винищем да табачищем прет, страсть. Твой, говорят, Женька - миллионер! Сотнями расплачивается...
- Сотнями, говорите? - переспросил Никулин.
- Ага. Думаю, шутят. Откуда у Евгения такие деньги? А Розка-буфетчица подмигивает: действительно, мол, сотенной... Доволокла я Евгения домой. Свалился как мертвый. Пусть, думаю, поспит, а утречком я его поспрашаю... А у самой нейдет из головы насчет сотенной. Не связался ли он с какой шпаной...
- Вы его друзей хорошо знаете?
- Ага. Только какие они друзья? Просто пьют вместе... Значит, сходила я нонче утром на рынок, редиски продала, лучку зеленого. Кормиться же надо. Прихожу, постель Евгения прибрана. Слышу, в комнате Миши разговаривают. Стаканами звенят. Подумала, что гости, потому как с Женькой я квартиранту пить строго-настрого запретила. И Михаил уговора того нашего держался. Прислушалась я. Батюшки, с моим пьет! Впервой это случилось, товарищ начальник. Хотела я зайти, да слышу, о каких-то деньгах говорят. Квартирант втолковывает Женьке, что, мол, деньги он сам делает. И Евгения в напарники зовет. Я так и обмерла. А в голову стукнуло: вона откуда у моего Женьки вчера сотенная была...
- Расскажите, пожалуйста, подробнее и точнее, что говорил Луговой?
Шатрова приложила пальцы к губам, задумалась.
- Простите, товарищ начальник, меня, старую, не все разобрала. Но то, что деньги не настоящие, помню... Ну, я тут же до вас подалась. Чего греха таить, пристрастился Евгений к водке, но дойти до уголовщины - никак нельзя допустить...
- Луговой давно снимает у вас комнату?
- Да с месяц.
- Вы знали его до этого?
- Совсем не знала. Нездешний он.
- Паспорт проверяли?
- Без этого нельзя... Посмотрела.
- А прописку?
Старушка растерянно посмотрела на майора.
- Простите, товарищ начальник, забыла, старая, эту самую прописку посмотреть...
- Нехорошо, конечно... Не говорил ли он вам, зачем в Зорянск приехал?
- Да я и не интересовалась. Неудобно. Миша - человек культурный, вежливый. Главное - непьющий...
- Вам его кто-нибудь рекомендовал? - спросил Никулин.
- Нет. Ходил, говорит, по поселку, спрашивал, у кого комнату можно снять. Указали на меня.
...После старухи в кабинет попросили сына. Зашел парень лет тридцати. С помятой, опухшей физиономией. Выцветшие до белизны хлопчатобумажные брюки не доходили до щиколоток. Но были чисты и отглажены. Как и дешевая ситцевая рубашка. На босых ногах - сандалии с одним оторванным ремешком переплета. По комнате разлился запах тройного одеколона.
Садился на стул он осторожно. Сев, подозрительно покачнулся.
- Я сам показал, товарищ начальник, где чемоданчик. Как только Мишка Луговой сказал мне, что деньги фальшивые, я потихоньку его в голубятню спрятал. Чтоб Мишка не сбег от милиции...
- А почему сразу не заявили? - строго спросил майор.
Шатров покрутил в воздухе рукой:
- Это самое, проверить надо было. Мишка мне мозги крутил, что он тут из-за девки. Так я и поверил... Проверить его надо было... Я сразу показал, где чемоданчик. Спросите у товарища старшего лейтенанта... Как только Мишка сказал, я спрятал. На голубятню. Никто бы не нашел...
- Ты вчера в буфете расплачивался сотней? - остановил сумбурный поток слов Шатрова начальник милиции.
Шатров показал два пальца.
- Двумя? - уточнил Никулин.
- Две бутылки взяли. С-с... - Он мотнул головой. - С-с-столового...
- Ты же говоришь, что деньги фальшивые?
Шатров, расплывшись в глупой улыбке, кивнул.
- Мишка сказал - фальшивые. Вот я и решил проверить. Розка отпустила вина... Подлец Мишка, подлец настоящий. Но я его прижучил. Денежки припрятал...
И тут я окончательно убедился, что Шатров пьян.
- Одну минуточку, - не вытерпел я. - Выйдите, Шатров.
Тот мотнул головой, ни слова не говоря, поднялся и осторожно, боясь пошатнуться, вышел.
- Он же еле на ногах держится! - сказал я майору, когда за парнем закрылась дверь.
