- Вижу, - досадливо поморщился Никулин. И через секретаря вызвал сержанта милиции. - Что вы, порядок не знаете?
Сержант вытянулся в струнку.
- Вам известно, что с пьяных показаний не берут?
- Товарищ майор, - оправдывался сержант, - он уже пришел в себя, когда мы кончили обыск... Может, выпил незаметно...
- Когда вы его везли, видели, что он лыка не вяжет? - гремел майор.
- Никак нет, - все больше краснел сержант. - Правда, я еще обратил внимание, что от него тройным одеколоном несет. Может, употребил? Там, в комнате Лугового, был флакон...
- Не знаю, сержант, - хмуро сказал майор. - Не знаю, одеколон ли, керосин ли, но свидетель пьяный. Делаю вам замечание. Можете идти.
Сержант вышел.
- Лугового взяли? - спросил я.
- Нет, - ответил Никулин. - Приехали, его не было...
- А где нашли деньги?
- На чердаке, в голубятне. Место действительно указал Шатров. Пьяный, а указал.
- Кто производил обыск?
- Старший лейтенант Коршунов.
- А, Юрий Александрович.
- Он. Пытаемся найти этого самого квартиранта. На обыск поехали сразу же, как только пришла Шатрова. Сын ее спал. На столе еще закуски были, недопитая водка. А Луговой исчез.
Никулин достал сотенный билет из чемоданчика. Повертел его, покачал головой.
- Не поймешь, настоящая или фальшивая.
Я тоже невольно взял одну из купюр. Посмотрел на свет. Водяные знаки, разные линии, звездочки...
В чемоданчике были только сотни и пятидесятки.
- Держите меня в курсе, Борис Борисович, - попросил я, поднимаясь.
- Конечно, Захар Петрович, - откликнулся Никулин.
Следующий день опять начался жарко. Той сухой жарой, которая не предвещает ни дождя, ни грозы.
С утра позвонила какая-то возмущенная гражданка и пожаловалась, что у нее не приняли в кассе гастронома двадцатипятирублевую бумажку. Я был крайне удивлен, почему она звонит мне, и посоветовал обратиться в дирекцию магазина.
Не успел я положить трубку, как ко мне приехал майор Никулин.
- Луговой так и не объявился, - доложил он. - Хотя за домом мы ведем наблюдение, но, по-моему, он не появится. Наверное, заподозрил что-то неладное и смылся.
- Если не он, может, кто-либо другой появится...
- Шатрова уверяет, что к нему никто ни разу не приходил.
- Какие данные вы имеете о Луговом? - спросил я.
- Пока только фамилию, имя и отчество. Да еще словесный портрет. Приметный парень. Говорят, высокий, интересный. Черные волосы, голубые глаза. И еще яркая примета - в чубе белая, как бы седая, пигментированная прядь...
- А как с деньгами?
- Послали на экспертизу несколько купюр. Ребята из научно-технического отдела работают над чемоданчиком.
- Отпечатки пальцев есть?
Никулин развел руками:
- Такая история, Захар Петрович. Бабку не успели предупредить, так она всю посуду вымыла, что оставалась на столе после выпивки Лугового с Евгением Шатровым...
- А насчет той сотенной, которую Шатров оставил в буфете? - задал я вопрос.
- Разговаривал и с буфетчицей, - ответил майор. - Деньги сданы инкассатору. Найти след сторублевки не удалось. Настоящая она или фальшивая, не известно...
Никулин скоро ушел. И тут же у меня появился расстроенный Дементьев, заведующий отделом торговли райисполкома.
- Добрый день, Захар Петрович. - Он долго тряс мне руку. Потом, утерев пот со лба, опустился на стул. - А вернее, недобрый...
- Что такое?
- Это какая-то эпидемия! Забастовка! - Завотделом налил из графина воды, жадно выпил. - Никакими делами не могу заниматься. Оборвали телефон...
- Постойте, погодите, объясните толком, - попытался успокоить я его.
- Покупатели жалуются, директора магазинов в панике, торговля стоит, план горит...
- Что, товара нет?
- Есть. Но, понимаете, в городе только и разговоров, что у нас объявилась шайка, которая ходит по магазинам и сбывает фальшивые деньги. Кассиры подняли форменный бунт. И что главное - якобы у этих членов банды только крупные купюры... Надо что-то делать, Захар Петрович. Какие-то меры ведь можно принять, чтобы навести в городе порядок?
Теперь я понял, почему утром мне звонила покупательница.
- Неужели и вы верите этим сплетням? Какая банда?
Дементьев недоверчиво посмотрел на меня.
- Я понимаю, что это могут быть сплетни, но что прикажете делать? беспомощно развел он руками.
- Соберите руководителей торговых предприятий и скажите им то, что вы услышали от меня.
- Значит, можно ссылаться на вас?
- Да.
Дементьев несколько успокоился.
- В общем, правильная мысль, - сказал он. - Я так и сделаю. Сейчас же проведу совещание.
На прощание он также долго тряс мне руку.
Все это мне не нравилось. Сонную заводь обывателей будоражила волна слухов. И то, что история произошла именно в Восточном поселке, бывшей деревеньке, придавало сплетням особый колорит. Поселок примыкал к железной дороге, дальше шел лес. Людская молва поселила в нем шайку преступников, которая по ночам печатает деньги.
Деньги, деньги, деньги... Они были у всех на устах.
И только на четвертый день пришел результат экспертизы. "Все представленные образцы являются подлинными билетами Государственного Банка СССР, отпечатанными на фабрике Гознака", - гласил вывод.
Об этом сообщил мне майор Никулин, когда я приехал в милицию.
- Сказать по правде, я почему-то так и думал, - вырвалось у меня невольно.
- Как говаривал в армии наш старшина - такой компот получается, усмехнулся Никулин, вынимая из сейфа чемоданчик и кладя на груду ассигнаций пачку денег, исследованную экспертизой. И добавил: - Настоящие.
- Поразительная вещь - человеческая молва...
- Я вам как раз хотел рассказать, Захар Петрович, - отозвался майор. Звонит сегодня утром продавщица из "Зорянских сувениров". Сообщает, что объявился подозрительный гражданин с полными карманами денег. Приехал на автомобиле. Скорее всего - главарь шайки. Называет номер автомашины. Сигнал есть сигнал. Остановили машину для проверки водительских прав. И что же вы думаете? Какой-то крупный московский профессор. Путешествует с семьей. Любит собирать произведения народных умельцев...
- Вот так так! - не удержался я от смеха.
- Забавный старикан. Все знает. И что у нас в Чернобылье кружева вяжут, а в Тарасовке по дереву режут. И что до революции в Петербурге наша зорянская овчина у ямщиков огромным успехом пользовалась... Вот вам и главарь шайки.
- В Сашино и сейчас отличные полушубки делают, - добавил я.
- У студентов за дубленки идут.
- Все это хорошо. Однако же действительно компот получается. Деньги-то настоящие. Откуда взялся разговор о фальшивых?
- Шатрова не могла выдумать, - сказал Никулин. - По-моему, честная старуха. Доброе о ней говорят.
- И еще. Луговой ведь пропал, - подчеркнул я. - Жив он или нет, никто не знает. Кто он? Откуда у него оказалось столько денег?
- И с Евгением Шатровым неясно, - поддакнул майор. - Путается он.
В комнату заглянул Коршунов.
- Разрешите, товарищ майор?
- Заходи.
Старший инспектор угрозыска - один из старейших работников милиции в районе. С виду он был несколько апатичный, но я знал цену этой беспристрастности. Работник он был просто отличный.
- Ну что? - внимательно посмотрел на него Никулин.
Если уж Коршунов решился на доклад, когда начальник был занят с прокурором, новости должны были быть важными.
- Нашли мы Лугового, - спокойно сказал старший лейтенант.
- Где? Как? - не удержался майор.
- Не тот, товарищ майор.
- Что значит не тот?
- Разрешите по порядку?
- Докладывай.
- Вышли мы на знакомую квартиранта Шатровых через одного пацана, который носил ей цветы от Лугового. Максимова Галина Ивановна...
- Не о ней ли говорил Шатрову Луговой?
- О ней, - кивнул Коршунов. - Приехали к ней сегодня. Молодая дамочка. Симпатичная. Комната обставлена богато. Живет одна. Очень встревожилась...
- Вашим посещением?
- Нет. Что жених пропал. Четвертый день ни слуху ни духу.
- Со дня обыска, значит...
- Точно. Говорит, как он мог уехать, ничего не сказав?
- Что из себя представляет Максимова? - обратился я к Коршунову.
- Лучший наш дамский мастер, - покрутил он рукой вокруг головы. - У нее бывают самые модницы. Обслуживает невест в Доме бракосочетаний. Справлялись в парикмахерской - хорошо зарабатывает.
- В каких она отношениях с Луговым? - спросил майор.
- С ее стороны, насколько я понял, серьезные виды. Как узнала, что он пропал, так разволновалась, еле-еле от слез удержалась. Мне кажется, верит она ему...
- А Луговой?
Коршунов пожал плечами:
- Иди пойми. Цветы, однако, дарил. И сам лично, и с посыльными отсылал. Не просто так, наверное.
- Не просто действительно... Не может быть так, что они связаны одним делом? Любовь любовью, а делишки - делишками.
- Все может быть, конечно. Но я особенно и не старался выяснять это. Не все сразу. Да и очень расстроилась она.
