Тем не менее он быстренько договорился с тамошними виноградарями о поставках вина в Россию.
Надо ли говорить, каков был спрос на колониальные товары, привозимые Елисеевыми из-за границы, особенно на вино? Начав с Мадейры, Елисеевы постепенно объехали всю Европу: Францию, Германию, Италию, Испанию, Португалию, Англию. Вина всех этих стран можно было приобрести в магазине Елисеевых на Васильевском острове. Что же до фруктов - не то что какой-нибудь фейхоа или финик, а даже папайю можно было достать у Елисеевых, превратившихся для петербургских гурманов в поставщика № 1.
Елисеевы завели собственный флот (на нем они добрались до Индии с ее пряностями и приправами), во Франции по-накупили подвалов и погребов, где хранили виноград, предназначавшийся для вывоза в Россию. И кто бы ни стоял во главе фирмы, основным девизом Елисеевых на протяжении нескольких десятилетий был «цена и качество». Все всегда свежее, ни одного гнилого или испортившегося товара, и стоимость приемлемая.
После смерти Петра Елисеева в 1825 году дело возглавил его сын Григорий Петрович, ставший действительным статским советником и гласным Петербургской городской думы, при нем в 1873 и 1874 годах фирма удостоилась золотых медалей на международных выставках в Париже и Лондоне.
Высоко оценили заслуги Елисеевых и на родине, пожаловав в 1874 году специальным императорским указом право ставить государственный герб на упаковке своей продукции. Сын Григория Петровича, тоже Григорий (этим именем по семейной традиции называли старших сыновей) значительно расширил фамильное предприятие. В Париже, куда он в 1900 году отправил на выставку свою коллекцию вин, фирме присудили золотую медаль «За выдержку французских вин» и устроили обед в его честь в ресторане Эйфелевой башни, а еще наградили орденом Почетного легиона. Григорий Елисеев не только продолжил дело отца и деда, но и увеличил оборот Торгового дома «Братья Елисеевы» в 20 раз. К началу XX века его предприятие завозило в Россию одну четвертую часть всего импортного вина, а кроме того - чай, кофе, прованское масло, сардины, анчоусы, ост-индский сахар, ром, трюфели и всякую всячину.
На долгие годы прилагательное «елисеевский» стало синонимом качества. Когда читаешь классиков русской литературы, создается впечатление, что кроме елисеевских вин в России ничего более и не было. У Достоевского в «Униженных и оскорбленных» читаем: «Ровно в семь часов вечера я уже был у Маслобоева <...>, на маленьком столике, в стороне, тоже накрытом белою скатертью, стояли две вазы с шампанским. На столе перед диваном красовались три бутылки: сотерн, лафит и коньяк, - бутылки елисеевские и предорогие».
Дмитрий Мамин-Сибиряк в повести «Верный раб» пишет: «Хозяин усадил гостей на диван и суетливо бегал из комнаты в комнату, вытаскивая разное барское угощение - початую бутылку елисеевской мадеры, кусок сыра, коробку сардин и т. д.».
«Потом идет крендель, уже классический, котелки, уключины. диск кривится, бутылка нюи с елисеевской маркой (непременно елисеевский нюи - что же вы еще придумаете более терпкого и таинственного?), пьяницы с глазами кроликов», - читаем в записках у Иннокентия Анненского.
А вот Викентий Вересаев в повести «Два конца»: «Она поставила на стол бутылку елисеевского лафита. И горячая нежность шевельнулась в его душе».
Елисеевскии магазин после открытия
Можно было и не ходить к Елисеевым за вином, но не знать об их разнообразии было нельзя. Именно миллионер Григорий Елисеев и открыл на Тверской летом 1901 года большой гастроном для продажи перечисленных вин и деликатесов - «Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин». В нем имелось пять отделов: колониально-гастрономических товаров, хрусталя Баккара, бакалейный, кондитерский, фруктовый, коптильные и засолочные цеха, а также своя пекарня, выпекавшая вкуснейшие пирожные. Такой же магазин открыли и в Санкт-Петербурге на Невском проспекте, а затем и в Киеве. У Елисеева можно было встретить и хорошо одетого господина, и простолюдина, ибо магазины предназначались не только для богатого сословия, и дня не способного протянуть без оливок и анчоусов, но и для народа попроще, приходящего сюда за хлебом и молоком.
Сметливый Григорий Елисеев с выдумкой подошел к перестройке бывшего дома Волконской. Уже сам процесс строительства он превратил в рекламный трюк. Елисеев приказал одеть особняк со всех сторон в деревянные леса, что вызвало жгучий интерес у москвичей, мучившихся вопросом: что же здесь все-таки будет, да еще и рядом со Страстным монастырем?
«Идет год, второй, но плотные леса все еще окружают стройку. Москвичи-старожилы, помнившие, что здесь когда-то жили черти и водились привидения, осторожно переходили на другую сторону, тем более что о таинственной стройке шла легенда за легендой. Нашлись смельчаки, которые, несмотря на охрану и стаю огромных степных овчарок во дворе, все-таки ухитрялись проникнуть внутрь, чтобы потом рассказывать чудеса:
- Индийская пагода воздвигается.
- Мавританский замок.
- Языческий храм Бахуса.
Последнее оказалось ближе всего к истине.
Наконец леса были сняты, тротуары очищены, и засверкали тысячи огней сквозь огромные зеркальные стекла. Храм Бахуса», - описывал происходящее Владимир Гиляровский. Перестройкой дома занимался петербургский зодчий Гавриил Барановский, семейный архитектор Елисеевых (есть же семейные врачи, почему бы не бывать и семейным зодчим). Для Елисеевых Барановский построил несколько домов в Санкт-Петербурге. Работая над проектом московского магазина Елисеевых, Барановский так увлекся, что не скрывал от близких - он создает архитектурный памятник самому себе, а не только дворец изобилия. Московские власти препятствий зодчему не чинили, закрывая глаза на увеличение проемов окон, слом перегородок, разрушение одноэтажного домика во дворе будущего магазина.
Отделкой интерьеров вместе с Барановским занимались архитекторы Владимир Воейков и Мариан Перетяткович, в результате чего была окончательно утрачена широкая беломраморная лестница, которая вела в салон Волконской. Пострадали и сами апартаменты княгини, сегодня мы лишь мысленно можем представить себе, где именно находился салон: следует подойти к бывшему рыбному отделу и посмотреть вверх.
Туда обычно и устремлялись любители камерного пения и живых картин. На месте апартаментов возник огромный торговый зал, сияющий тысячами огней огромных люстр, бросающих ослепительный свет на затейливые интерьеры стен и ломящиеся от яств витрины и прилавки. Центральный проезд для карет превратился в главный вход в магазин.
Летним днем 1901 года деревянный ящик наконец-то показал свою начинку. В прозе и не передать впечатления немногих счастливых обладателей пригласительных с золотой виньеткой билетов.
