И пала крепость.
Гортхауэр гнал коня на север, к деревянному городу Эльфов Тьмы. И, опережая его, огненным ветром летели к Хэлгор Духи Огня, а позади, чудилось ему, слышалась тяжкая поступь воинства Валинора.
– …Нет, Гортхауэр. Я понимаю твою тревогу; но Учитель ведь говорил, что по велению своей любви к Миру и ради Эльфов и Людей пришли Валар в Арту. Так он сказал, и я верю ему. Валар не тронут нас; а мы объясним им все, и они поймут. Мы ведь никому не делаем зла, за что же нас убивать? Да и как это можно – убить? – Художник пожал плечами и улыбнулся. – Не тревожься, все обойдется…
– …Куда же я пойду, Гортхауэр? Посмотри – колосья налились, время жатвы близко: земля говорит – еще день-два, и можно будет убирать рожь… И яблоки уже спелые – вот, попробуй! Какие-то особенные они в этом году, верно? Тоже мне, придумали: воевать в самый сбор урожая! Глупости это все. Никуда я не пойду: хлеб пропадет, жалко ведь…
Все-таки многие ушли. И многие – остались; а принудить их силой покинуть свои дома, свою землю Гортхауэр не мог. Да и в его душе еще жила надежда, что их и вправду не тронут. Может и сам погорячился. Балрогов на них выпустил, как будто забыл – самому-то куда как страшно было идти на чужой, неведомый Север – к Врагу. Немудрено, что они вооружились: и сам Гортхауэр тогда, случись что, не преминул бы пустить в ход кинжал…
Но Балроги, хоть и живые – и жаль, что многие погибли – все же не Люди… Действительно, Великие не должны причинить им зла: это ведь как ребенка ранить, поймут же!.. Разум говорил – ты прав. Сердце билось птицей с перебитым крылом… «Может, я все испортил? Почему же Учитель не остановил меня? А почему – должен был остановить… Он просто не считал меня глупым неловким ребенком. Только я, видно, именно таков и есть. После гибели стольких воинов – станут ли те слушать Учителя? Захотят ли понять? Поверят ли?..»
– Послушай, Гортхауэр, – золотоглазый Странник Гэллаир говорил, чуть растягивая слова, – я видел многие земли и много племен… Ты говоришь – война; но ни от кого больше я не слышал этого слова. Ты говоришь – жестокость; но нигде я не видел жестокости. Нет, я верю тебе; но думаю, если поговорить с ними, они поймут. Поверь, я говорил со многими.
– Ты говорил с Эльфами. Они – не Эльфы и не Люди.
Странник с улыбкой пожал плечами:
– Но Учитель – тоже Вала, а ты – Майя… Разве вы непохожи на нас? Разве не понимаете нас? Разве хотите войны?
– Но мы хотели стать такими же, как и вы!
– А прочие Валар? Разве они приняли облик, сходный с обликом Эльфов и Людей не для того, чтобы лучше понять их? Ведь Учитель говорил так; ты не веришь ему? – Странник снова улыбнулся: есть ли хоть один, кто не верит Учителю? Подумать смешно!
Положил руку на плечо Гортхауэру, сказал мягко и успокаивающе:
– Ничего не случится. Они поймут, Гортхауэр…
…Когда вспыхнул первый дом, и пламя веселыми язычками взбежало по резной стене, он застыл на мгновение, а потом бросился к ним, вскрикнув с болью и непониманием:
– Что вы?.. Зачем вы это делаете?.. Остановитесь, выслушайте… Разве мы делали вам зло?
Некоторое время Майяр не обращали на него внимания; потом кто-то, поморщившись, – что этот тут мелет… – потянул из ножен меч. Странник словно оцепенел.
– Нет… – его голос упал до шепота. – Да нет же… не может быть…
Больше он не успел сказать ничего.
Деревянный резной город, не имевший стен, сгорел. Сгорел и дом Художника. Сам он был убит на пороге, и погребальным костром был ему пожар его жилища. Какой-то Майя с любопытством рассматривал чудные значки в толстом томе и забавные рисунки, но Тулкас вырвал книгу и швырнул в огонь, а Майя получил здоровенного тумака, чтобы не отвлекался от великого дела.
…Маг с трудом спешился и рухнул на руки подбежавших к нему товарищей. Открыл подернутые дымкой страдания глаза:
– Они… не щадят… никого… Ты был прав, Гортхауэр… Прости, что не поверили тебе… Учитель… Там больше… никого… живых… я один… чтобы успеть… сказать… Гэллаин, Гэллаин, снежная звезда моя… – он обхватил руками голову. – Что же я наделал, почему не сказал тебе уйти… Ведь ты бы защитил ее, Учитель, да?..
Страшно это чувство полной беспомощности. Тебя почитают всесильным – а ты можешь положиться лишь на крепость рук и остроту меча… И можно оградить, можно защитить – можно, если вырвать из тела Арды кусок кровоточащей плоти… а ты не в силах сделать это – ведь она живая, ей будет больно…
Он пробовал говорить мыслями со своими братьями. Плохо помнил, что было потом: такая жгучая волна ненависти обрушилась внезапно в его мозг, ненависти к нему самому и к его ученикам… Сквозь эту стену он не смог пробиться. И бесконечные дни и ночи осады были лишь отсрочкой неизбежной развязки, обращавшей ожидание в пытку…
Те, кто добрались до замка Хэлгор, мало что унесли с собой – теперь ценнее всего было оружие. Немного книг все же удалось спасти. От той, счастливой, невероятной, как бред, жизни у Мастера остался лишь змеиный перстень – Кольцо Ученика; у Иэрне – похожая на темный миндалевидный глаз большая бусина из халцедона, которую она носила на шее. Вот и все сокровища.
Замок Хэлгор был последним пристанищем и оплотом Эльфов Тьмы. Осада не могла быть долгой – они плохо умели сражаться, да и мало было их, а уйти никто не захотел. Накануне Начала Осени, тихой лунной ночью стоял на скале Майя Гортхауэр и смотрел на лагерь внизу… «Их так мало. Учитель, ты не хотел, чтобы они познали ненависть – и вот расплата. Что толку в их мечах, если они не умеют убивать… Ты думал – они уйдут по твоему приказу, а видишь вот – не захотели оставить тебя… Видно, Мастеру Гэлеону следовало сначала сделать клинок, и лишь потом – перстень…»
…Только теперь они начали постигать смысл слова «война». Это понятие, казавшееся страшной выдумкой, стало ныне еще более чудовищной реальностью. То, что они считали игрой, упражнениями в силе и ловкости, оказалось необходимым, чтобы выжить; все, что знали и умели они, кроме этого, стало бесполезным, ибо не могло помочь остаться в живых. И нужнее всего было то, чего ни один из них не знал и не умел: убивать.
– …Уходите. Уходите все. Теперь же. Сейчас. Немедленно.
– А как же ты, Учитель?
– Я… уйду тоже. После.
Видящий отвел глаза:
– Ты не умеешь лгать. Ты решил, что мы оставим тебя, сбежим, спасая свою жизнь? Зачем ты так унижаешь нас, Учитель?
– Поймите, это необходимо!
– Они убьют тебя, как убили Странника.
– Я бессмертен, вы – нет. Я приказываю вам…
– Ты не можешь, – впервые глаза Оружейника смотрели с таким сумрачным вызовом. – Мы – Люди, и вправе сами сделать свой выбор!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
