Однако Анна стояла на своем. Она жила в двадцати минутах езды и каждую неделю навещала родителей, но Конрада не устраивали компромиссы. Через месяц он позвонил Анне и в ярости закричал, что пустит в ход все свое влияние, докажет, что она недостойна быть матерью, и отнимет у нее детей. Он говорил серьезно. Конрад даже упомянул, к кому обратится, чтобы провернуть все побыстрее и без доказательств. Анна знала, что он на это способен. Она была в ужасе и даже перестала водить детей в школу, потому что там дед легко бы их нашел.
Как раз в это время Джордж приехал в город ради каких-то своих встреч и, узнав о ее обстоятельствах, предложил уехать вместе, как если бы они были семьей.
Три дня спустя вещи были собраны. Золотой бизнес Джорджа только набирал обороты, и денег было маловато. Промучившись целую ночь, Анна решила опустошить банковский счет, который принадлежал ей на пару с отцом. Но большая часть суммы была не ее, поэтому, возвращаясь из банка с деньгами, Анна понимала, что дороги назад нет. Последний раз окинув взглядом квартиру (Джордж в это время болтал с детьми, хотя они еще не знали английского), она произнесла:
— Allons-y. Пойдем.
Первый год в Калифорнии запомнился солнцем, свежими апельсинами прямо с дерева во дворе и безграничными возможностями Америки. А еще стремлением соответствовать ожиданиям Джорджа. Он бывал очаровательным, но и требовательным. Дети учились у него и получали новый незабываемый опыт. Проблемы Анны со здоровьем — ужасные боли в желудке и мигрени — растаяли под чистым небом Сан-Хосе.
Джордж методично рекламировал себя в прессе как эксперта по слитковому золоту, и вскоре инвестиционные компании стали нанимать его в качестве консультанта. Через полгода он основал собственный успешный инвестиционный фонд.
Кьяре исполнилось восемь, она блистала в школе, стала отличницей и главарем группы самых крутых третьеклассниц. Фрэнк, высокий, тощий, с огромными руками и ногами, уже привлекал внимание тренеров по плаванию, потому что рассекал воду, как миниатюрная торпеда, выступая за городок Мишн-Вьехо. Все казалось почти идеальным.
Но однажды, вернувшись из деловой поездки в Ванкувер, Джордж бросил на пол сумку и заявил:
— Нам придется уехать.
Анна застыла посреди просторной гостиной дома, стоящего на склоне холма.
— Что случилось?
— Похоже, твой отец объявил меня в международный розыск. Когда я вернулся в Штаты, меня остановили в аэропорту и стали выспрашивать о налогах.
— Международный? Ты уверен?
Анна все еще поддерживала общение с матерью, а порой и с отцом. Телефонные разговоры всегда начинались с тихого щелчка, заставляющего Анну спросить, не записывает ли он ее. Конрад все решительно отрицал. Но после этого подозрительного начала всегда принимался кричать: «Я найду тебя!» — а Анна потерянно молчала. Она позвонила ему сразу после отъезда и сообщила, что позволит сколько угодно общаться с детьми, если он подпишет обязательство не отнимать их.
Конрад отказался, и с тех пор все становилось только хуже. Он был агентом тайной полиции, и никто в жизни еще не сумел его обмануть. Анна сбежала с каким-то иностранцем, да еще прихватила кучу его собственных денег. Он с ума сходил из-за этого.
— А почему еще меня могли остановить? — Джордж направился на кухню за апельсиновым соком.
— Но ты же платишь налоги?
— Это здесь ни при чем! — Он с резким стуком поставил стакан на стол. — Твой отец привлекает к нам внимание. Придется уехать в Канаду, где с бизнесом будет легче.
Анна все еще не верила, что родной отец способен натравить на них полицию, несмотря на все его угрозы. Признать это значило признать, что Конрад не в своем уме, что он нашел работу, где его паранойя стала преимуществом, и поэтому не получил ни диагноза, ни лечения.
Анна неохотно собрала вещи. Стоя на балконе, она плакала при одной мысли об отъезде. Ей хотелось завести еще детей, но Джордж был против.
— Как ты вообще себе это представляешь? У нас даже занавесок на окнах нет.
Анна пыталась объяснить, что причина отсутствия занавесок в том, что они не знают, надолго ли здесь останутся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот именно!
Самолет приземлился в международном аэропорту Ванкувера в одиннадцать вечера. Уставшие и сонные, они направились к таможне. Джорджа с его канадским паспортом быстро пропустили. Фрэнк никак не мог устоять на одном месте, пока проверяли остальные паспорта.
— Иди сюда, — позвала Анна, когда он отбежал в сторону.
— Мэм, вам придется пройти с нами. — Из будочки вышел пограничник в форме.
— Зачем?
Дети притихли, чувствуя что-то неладное.
— Пройдемте.
Анну и детей увели. Она видела, как Джордж безуспешно пытается прорваться обратно сквозь контроль, пока за ними не захлопнулась металлическая дверь. Еще один пограничник взял детей за руки и повел куда-то.
— Что вы делаете?! — воскликнула Анна.
— Не беспокойтесь, — невозмутимо заверил ее пограничник. — Они будут в соседнем кабинете.
— Они должны быть со мной!
— Боюсь, это невозможно. Пройдите сюда, пожалуйста. — Пограничники разделились: один увел испуганных детей, а другой провел Анну в маленькую комнату без окон.
— Что происходит? — Анна почувствовала, как ее охватывает паника.
— Мы просто хотим задать вам несколько вопросов. — Мужчина прочистил горло и положил руки на стол. — Мы получили от Интерпола запрос относительно благополучия ваших детей и вашей способности выполнять родительские обязанности. Также там сказано, что ваш спутник, Джордж, может быть преступником.
Секунду Анна помедлила, а потом спросила:
— От чьего имени отправлен запрос?
— Конрад Шмидт.
Анна с трудом осознавала услышанное, как будто все ее чувства притупились. Джордж оказался прав: ее отец их преследовал.
После нескольких часов допроса пограничник сделал какую-то пометку в лежащем перед ним документе и связался со своим коллегой, который увел детей.
— Простите, — он выглядел почти пристыженным, — мы проверили всю информацию, да и ваши дети выглядят довольными и здоровыми, так что вы можете идти. Но если хотите остаться в Канаде, вам придется запрашивать разрешение в суде. — Он улыбнулся, будто извиняясь.
Анне позволили забрать Фрэнка и Кьяру из комнаты для допросов, где у них три часа подряд спрашивали, хорошо ли с ними обращаются мама и новый папа. Измученные, в слезах, они втроем вышли к Джорджу.
Эта ночь изменила многое. Анна больше не ставила под сомнение то, что Джордж говорил о ее отце, и то, до чего тот может дойти. Если Конрад сумел организовать допрос собственных внуков, от него всего можно было ожидать.
После этого случая она не разговаривала с отцом десять лет.
Когда Джордж познакомился с Анной, у него почти не было средств, но его идеи работали, и приток денег стал постоянным. Во-первых, он занимался консалтингом. Во-вторых, его фонд, зарегистрированный на Багамах, помогал американским инвесторам уклоняться от налогов. Семья жила на острове Парадайз, где комплекс апартаментов окружали чистейший белый песок и синее Карибское море.
Джордж целыми днями лежал на пляже или встречался с инвесторами, которые прилетали из Штатов, чтобы поработать над своим загаром и спрятать некоторую сумму. Анна самостоятельно занималась образованием детей — это был единственный реальный вариант в их жизни, которая очень скоро стала бродячей.
Но несмотря на чистое тропическое небо Багамов, над ними все-таки нависло одно темное облако: срок действия паспорта Анны скоро истекал, а после допроса в Ванкувере никто не знал, как далеко может зайти ее отец. Когда Джордж уехал по делам на Бермуды Анна решила позвонить в посольство Люксембурга в Майами. К этому моменту Джордж почти всегда путешествовал на крошечных чартерных самолетах — «консервных банках», как он их называл. Они не вели списков пассажиров и не проверяли ориентировок Интерпола. В отелях он регистрировался под одной из своих любимых фамилий: Нал, Стерлинг или Голд.
