— Не ходи туда! Там огонь. Гостиница все равно сгорит, и ты ничего не сможешь сделать!
Я перестала бороться и повернулась к нему лицом.
— Так это сделал ты! — Мой голос дрожал от негодования. Ты поджег гостиницу, принадлежащую твоей бабушке! Этого хотела Гленда, да?
— Не твое дело! — закричал он на меня. — Ты постоянно суешь повсюду свой длинный нос, с тех пор, как сюда приехала!
— Как ты можешь быть таким слепым и глупым? — продолжала я. — Разве ты не видишь, как мать использует тебя, заставляя делать все, что она хочет, и каждый раз принимать на себя вину? Я уверена, что это ты подпер дверь алебастровой головкой, потому что так велела Гленда. Она-то осталась в стороне, ведь она даже не прикасалась к скульптуре. А ты погубил мой брак, поссорил меня с мужем, потому что виновной сочли меня. Гленда постоянно использует тебя для своих грязных целей. Но ты не можешь вечно идти у нее на поводу. На этот раз мы не допустим, чтобы случилось то, что она затеяла. Пойдем, покажи мне, где находится пожарный шланг.
Руки Кейта разжались, и он отпустил меня. В наступившей тишине стало слышно, как пламя потрескивает наверху. Мальчик, ни говоря ни слова, резко повернулся и вошел в дом, а я шла за ним по пятам. Он пробежал через фойе, миновал большую столовую и подвел меня к тому месту, где на стене висел пожарный шланг.
— Включай воду! — крикнул он мне, извлекая шланг из ящика.
Я лихорадочно поворачивала вентиль крана, в то время как Кейт потащил шланг через столовую в охваченный огнем и дымом офис. Он действовал с неожиданным энтузиазмом, как будто наслаждаясь тем, что оказывает сопротивление огню.
Судя по всему, сначала загорелись бумаги в пластиковой корзине, а потом огонь перекинулся на шторы. Окно было открыто, и это только способствовало тому, чтобы пламя разгоралось. Кейт направил шланг на одну из штор, и вскоре она повисла закопченной тлеющей тряпкой, роняя на пол черные капли воды.
Я почему-то снова разозлилась.
— Ты поджег конторку своей бабушки! — закричала я. — Там могли храниться важные бумаги… Что заставляет тебя поступать так отвратительно? Неужели у тебя нет своей головы на плечах? Или ты просто трус и боишься рассказать Гленну правду?
— Пожар потушен, — спокойно сказал он. — Он не причинил большого вреда. Так что прекрати эту болтовню, или я направлю шланг на тебя.
Я фыркнула и замолчала, опустив глаза на мокрую зловонную грязь у себя под ногами.
В этот момент в комнату влетел Трент и внимательно посмотрел на нас, сплоченных общей тайной.
11
— Что здесь происходит? — спросил он. — Я увидел дым, и… — Он протиснулся между нами, поднял корзину для бумаг, грязную и мокрую от воды и пепла, и выбросил ее в окно. — Отвечайте, что случилось?
Лицо Кейта было мрачным. Он избегал отцовского взгляда. Взглянув на мальчика, я сразу же приняла решение. Только я одна знаю правду и могу защитить его.
— Мы тоже увидели дым. Мы… Мы прибежали сюда одновременно и стали гасить огонь. Видимо, что-то загорелось в корзине для бумаг…
В глазах Трента отразилось такое облегчение, что я даже почему-то почувствовала себя виноватой. Он засмеялся и похлопал Кейта по плечу.
— Прости меня, сынок! В какое-то мгновение я подумал, что это ты поджег гостиницу.
— Как тебе могло придти такое в голову?! — Я снова бросилась на защиту мальчика, в тайне надеясь, что это поможет мне установить с ним контакт. Главное, чтобы его отец не испортил все своим гневом. — Что за глупость! Это произошло случайно. Как можно, не разобравшись, обвинять собственного сына!
Кейт метнул в меня презрительный взгляд.
— Это сделал я, — сказал он, сжал губы и больше не произнес ни единого слова.
Мальчик не захотел воспользоваться моей защитой, но я уже не могла пойти на попятную.
— А даже если и так! Ты прекрасно понимаешь, что Гленда заставила Кейта сделать это, но он вовремя опомнился и не позволил огню распространиться. Твой сын спас гостиницу.
И вдруг я увидела в глазах Трента презрение, не меньшее, чем у его сына. Он больше не был тем нежным, добрым человеком, который недавно целовал меня.
— Думаю, тебе лучше уйти домой, Дина. На эту ночь с тебя уже достаточно. Я провожу тебя в «Высокие башни».
— Нет, — запротестовала я. — Оставайся с сыном. Я сама найду дорогу.
— Ты не можешь идти через лес в темноте, — настаивал он. — Подожди минуту…
— Я поеду домой с Колтоном, — заявила я, повернулась и вышла, прежде чем он смог остановить меня.
Видимо, пламя наконец увидели и те, кто были у озера, потому что, выходя из дома, я встретила Пандору, спешащую в гостиницу.
— Огонь уже потушен, — успокоила я ее. — Кое-что повреждено, но незначительно. Не ходите туда сейчас. Позвольте Тренту побыть немного наедине с сыном. И не пускайте туда никого.
Миссис Макинтайр была сообразительной женщиной и к тому же обладала хорошей интуицией. Она сразу же остановилась, не задавая никаких вопросов, а я вернулась по тропинке обратно на берег. По дороге я информировала всех, кого встречала, что гостиница случайно загорелась, но ее удалось потушить. Подойдя к угасающему костру, я заметила, что близнецы продолжают веселиться, видимо, не имея ни малейшего желания зайти в гостиницу и узнать, что произошло.
Мы вернулись в «Высокие башни» в машине Колтона. Гленда и Гленн были взволнованы. Их возбуждение можно было объяснить тем, что вечеринка удалась, а Колтон заявил о продаже земли. Но я знала, что у них есть и другие причины волноваться, о которых Колтон и Номи не имели понятия.
Видимо, ожидая услышать от детей упреки по поводу продажи земли, отец просто велел детям успокоиться, и они тут же притихли.
Я же не могла избавиться от мыслей о том, что теперь, когда Кейт потерпел неудачу, они задумают что-нибудь другое.
На этот раз я была только рада, что спальня принадлежит мне одной. К моему удивлению, там оказалась Джезебел, которая сразу же подошла ко мне и потерлась мягкой спинкой о мои ноги. Я взяла ее на руки и подошла к окну, из которого могла видеть каменный дом за озером.
В комнате Трента горел свет. Четкий стук клавиш пишущей машинки доносился до меня через замерзшую поверхность озера. Я была рада, что его работа над книгой идет хорошо. Мой отец не зря полностью доверял этому человеку, да и я тоже.
Мои мысли перекинулись к Кейту. Удалось ли мне в эту ночь установить с ним контакт? Как обошелся с сыном Трент после моего ухода? Конечно, мальчик совершил ужасный проступок, но все же мне казалось, что в какой-то момент он прислушался к моим словам, и, пусть на несколько минут, мне удалось пробудить его совесть. Было ли этого достаточно, чтобы убедить Кейта рассказать Гленну правду об алебастровой статуэтке? Я сомневалась в этом. Все-таки его матерью была Гленда, и она использовала свое влияние на него в собственных безнравственных целях. Вряд ли мальчик найдет в себе силы воспротивиться ей.
Когда я уже лежала в постели, в нашу комнату впервые после своего переезда вошел Гленн. Он взял Джезебел на руки и вынес ее в холл, откуда она быстро спустилась вниз, в более безопасную часть дома. Странно, но кошка проявляла неприязнь только к Гленде, тогда как к ее брату относилась вполне нормально.
Не зная, зачем он пришел, и не желая разговаривать с ним, я повернулась на бок и закрыла глаза. Но муж, оказывается, хотел что-то сказать мне. И это не были извинения. Он даже не упомянул о пощечине, которую дал мне, и сразу заговорил о Тренте.
— Я никогда не любил этого человека, — сказал Гленн, — даже когда он был женат на моей сестре. Так что меня не удивляет его желание создавать нам проблемы. Я хочу, чтобы ты знала, Дина, что я не собираюсь придавать особого значения этой лирической сценке на берегу озера, свидетелем которой стал сегодня ночью, и оправдываю тебя за недостаточностью улик. Но ты должна дать мне слово больше никогда не встречаться с Трентом Макинтайром.
Я была слишком сердита, чтобы отвечать, поэтому просто молча лежала на своей стороне кровати спиной к нему. Так и не дождавшись ответа, Гленн подошел ближе и сел рядом со мной, а потом наклонился и одним пальцем коснулся моей косы. Я не отреагировала, и он стал деловито расплетать мои волосы, разбрасывая их по подушке, словно они были единственным, что интересовало его во мне.
— Не сердись, — мягко попросил он. — Давай забудем о случившемся и начнем все сначала.
Мне хотелось вырвать свои волосы из его рук, но я осталась неподвижной.
— Нам нечего начинать сначала, — пробормотала я, не поворачиваясь. — События последних недель всегда будут стоять между нами.
— Я никогда не думал, что ты можешь быть такой злопамятной, — уговаривал меня Гленн. — Я понимаю, что у тебя есть основания злиться на меня, но почему ты не хочешь помириться?
