— Господин охотник, возьмите что-нибудь в моем отделе…
От «господина охотника», произнесенного уничижительно-заискивающим тоном, Бориса передернуло. Ведь если разобраться, трéска должна его ненавидеть. Хотя, с другой стороны… Что мешает человеку унижаться и ненавидеть одновременно.
— Умоляю вас!
Голос у женщины был бесцветный и тихий. Хриплый. Едва-едва слышный. То ли простуженный, то ли сорванный от перенапряжения.
В голосе не хватало ни драйва, ни азарта, ни здорового торгового задора, ни отточенной бархатной проникновенности. Уверенной заразительности в нем не было тоже. Плохо, наверное, работать продавцу с таким голосом.
«Или новенькая, или уже слишком старенькая, — решил про себя Борис. — А может, просто тактика такая? Давить на жалость».
— Умоляю, — повторила женщина.
Закашлялась.
«Наверное, все-таки простыла», — подумал Борис.
— План продаж, — прохрипела женщина. — Я не справляюсь. Купите хоть что-нибудь. Пожалуйста!
Это было похоже на попрошайничество. А попрошайничество — крах карьеры продажника. «Пожалуйста» — слово неудачников. Когда начинают вот так клянчить, товар перестает продаваться.
— Пожалуйста! — Она вновь заглянула ему в глаза. Было очень неловко. По-видимому, несчастную трéску ввел в заблуждение его хэдхантерский камуфляж. Всем известно, что охотники хорошо зарабатывают. Но он-то еще ни разу не получал зарплату!
— Пожалуйста! Ну, заладила…
Борис вздохнул. Если бы у него были деньги, он, возможно, и прикупил бы что-нибудь. Зачем-нибудь. А так… Так трéска попусту тратит свое и его время.
Он отвернулся. Шагнул прочь. Снова нужно было догонять Стольника и Ухо.
— Постойте! — Она в отчаянии потянулась к нему. Бросилась за ним.
Забылась.
— Пожа…
Не рассчитала.
Сектор бытовой техники закончился. Дальше начиналась территория другого треса.
Цепь натянулась. Женщина повисла на впечатавшемся в горло ошейнике. Захрипела. Отступила назад. Борис ускорил шаг.
Глава 26
Он шел не оборачиваясь. В голове метались дурные мысли. Это ж надо довести человека до такого! Это ж надо так запугать!
И куда подевались Стольник с Ухом, мать их?
Борис остановился, растерянно глядя по сторонам. Пятнистого хэдхантерского камуфляжа видно не было. А к нему уже спешил новый трес. Сосед и конкурент безголосой женщины из отдела бытовой техники. Этот выглядел лучше. Гораздо лучше. Молодой, здоровый, краснощекий, с профессиональной улыбкой на лице.
— Господин охот…
— Пшел вон! — шикнул Борис.
Что-то в его голосе заставило треса шарахнуться в сторону.
— Правильно! — раздался сзади одобрительный голос сержанта. — Только так с ними и надо, а то прохода не дадут.
Борис обернулся. Откуда, интересно, вынырнул Ухо? Из-за какого стеллажа? Хотя — неважно. Сейчас он был рад сержанту как родному.
— Стольник за тобой послал, — осклабился тот. — Чего теряешься, Берест?
— Да эти вот достали. — Борис мотнул головой на треса.
И отвел глаза.
— Работа у них такая — доставать, — философски заметил Ухо. — Доставать и продавать. Им свой товар кровь из носу толкнуть нужно.
— Но меру-то знать надо! — недовольно пробормотал Борис.
— Когда не выполняется план продаж, чувство меры отказывает.
— А что, их бьют, что ли, за невыполнение?
— Ну и бьют тоже, — улыбнулся сержант. — Хочешь попробовать?
— Чего? — не понял Борис.
— Пойдем покажу…
Ухо быстро провел его через пару отделов. Повернул вправо. Показал…
— Это называется угол позора. На доску почета тресов не вешают, а вот в такие уголки провинившихся выставляют частенько. В назидание остальным. Ну и для стимулирования продаж.
Стимул был действенный.
На небольшой огороженной площадке возле отдела спортивных товаров стояла трéска лет тридцати. Вернее, полувисела. От ошейника вверх тянулась цепь, жестко зафиксированная на направляющей трубе. К той же цепи наручниками были прикованы руки. Ноги удерживало некое подобие кандалов, прикрепленных к кольцам в полу.
Никуда деться женщина не могла. Рот несчастной был заткнут кляпом. С потолка на тонком шнуре свисала плеть, которой…
Которой, судя по всему, мог воспользоваться любой желающий.
И ведь пользовались!
Борис увидел, как проходивший мимо лысенький толстячок оставил в сторонке нагруженную продуктами тележку и взялся за плеть.
Трéску он стегал старательно, с садистским каким-то удовольствием. Та дергалась от боли и надрывно мычала. Кричать в полную силу женщина не могла — мешал кляп. Истязаемой почти не было слышно: стоны несчастной заглушала реклама. «Уважаемые покупатели, — мурлыкал из динамиков вкрадчивый женский голос, — сегодня в нашем гипермаркете вы можете приобрести по сниженным ценам…»
Дикость? Но, наверное, не более, чем узаконенное рабство. А если рабство нынче в законе… Значит, и это тоже нормальный порядок вещей?
Толстячок утомился. Бросил плеть. Покатил свою тележку дальше.
Женщина на цепи обвисла, задышала тяжело и часто. На спине и пониже под плотной желто-синей накидкой расплывалось влажное пятно. Трéска была в одежде. В магазине есть дети, которым еще рано видеть обнаженное женское тело. Однако на наказание тресов детям, судя по всему, смотреть не возбранялось.
А может быть, и участвовать в нем — тоже. Молодое поколение следовало с детства приучать к новым правилам новой жизни.
Кровь медленно сочилась сквозь одежду несчастной. На полу темнели красные пятна. Несколько капель упало с плети.
Вокруг места для экзекуций проехал электрический полотер, управляемый прикованным к машине тресом. Кровавых пятен не стало.
— Ну что, Берест? Сам попробуешь? — Ухо подтолкнул Бориса к плети.
Борис покачал головой. Отступил. Ничего такого пробовать не хотелось.
— А чего ж так? — хохотнул сержант. — Денег-то не берут. Все бесплатно.
— Это что, такой дополнительный бонус? — хмуро спросил Борис. — Выпороть провинившегося треса?
— Ну да, — пожал плечами Ухо. — Некоторые ради этого только и ходят по магазинам. А покупки делают так — между прочим. Попутно…
К плети уже тянулась некрасивая перекрашенная тетка.
— Ладно, — махнул рукой Ухо, — потопали к Стольнику. Он, наверное, уже выбрал, что нужно.
Что именно выбрал? Спрашивать об этом Борис не стал, рассудив, что скоро и сам все увидит.
Увидел…
Взводный рылся на огромном стенде, увешанном ошейниками и цепями, замками и самозащелкивающимися карабинчиками. Поводки для тресов — сразу определил Борис. Их здесь была уйма. Различных цветов, размеров и конструкций.
Стольник выбирал самые простые и надежные. Рядом со взводным суетился трес в форменной магазинной одежде, что-то советуя и объясняя, однако взводный не особенно прислушивался к словам консультанта: командир хэдхантерской группы имел достаточно собственного опыта.
Стольник ловко цеплял ошейники к звеньям цепочек и аккуратно, чтобы не спутать, складывал звенящие связки на пол. Магазинные тележки для такого товара не очень подходили. Такой товар лучше уносить в руках.
— Явились? — недовольно буркнул Стольник, увидев Ухо и Бориса. — Где шлялись?
— Да вот, показал Бересту уголок позора, — ответил сержант.
— А-а-а, дело нужное, — сразу подобрел взводный. — Значит так, парни. Берите каждый по связке и дуйте за мной к кассе.
Борис взвалил на плечо свою связку. Охнул: увесистая получилась, зараза.
— Ухо, на фиг нам все это? — тихонько спросил он у сержанта.
— Тресы обязаны носить ошейники и цепи, — объяснил Ухо. — Пока везешь товар в тресовозке — можно обойтись и без них. Но когда выводишь из транспорта на продажу… Короче, нужно соблюдать закон. А возить все это добро с собой в рейд — смысла нет. Удобнее покупать по возвращении. Столько, сколько нужно.
Сколько нужно? Борис глянул на свою связку, на связку сержанта. Оценил. Прикинул.
— Здесь ведь на всех ошейников не хватит.
— На всех и не надо. Товар выводят небольшими партиями.
Ну да, конечно… Сразу выпускать сотню голов из тресовозки хлопотно слишком.
У кассы пришлось долго стоять в очереди и слушать нудное пиликание считывателя штрихкодов.
— Слышь, Ухо, — вновь заговорил Борис. — А эти ошейники и цепи, они действительно так необходимы? Без них нельзя?
Ему ответил Стольник:
— Это самый простой, дешевый и надежный способ пометить треса и избавить его от ненужных мыслей о побеге. Посмотри вот на этих…
Взводный кивнул на прикованных к рабочему месту кассирш.
— Или на этих.
И — на торговых менеджеров в ближайшей секции.
