– Не в то горло попало.
Сайлас снова болтает, как будто не случилось ничего необычного, как будто этот разговор совершенно нормальный, а я просто пытаюсь не отставать.
– Кстати, в соседний дом наконец-то заехали.
– …Здесь? Кто? – тут не достроен ни один дом. Как там можно жить?
– Молодая пара. Моложе нас. Стефани и Адриано. Детей нет… пока, – Сайлас вытирает губы салфеткой. Ткань того же цвета, что и стены, кремово-розового оттенка, и слегка переливается при свете свечей. – А ты не думала попробовать еще раз?
– Что попробовать?
– Ну, знаешь… – Сайлас берет меня за руку и сжимает пальцы. – Завести нашего.
Внезапный визит
– Как тебе этот цвет? – голос Сайласа вырывает меня из тумана. Я медленно возвращаюсь в сознание и понимаю, что валяюсь на диване.
Разве мы только что не были в столовой? Сколько я тут лежу? Я, что, уснула?
Что со мной происходит?
Сайлас нависает надо мной, прижимая к стене карточки с примерами цветов.
– Вот этот оттенок? Неплохо, да? Приятный. Я голосую за него.
– Он… яркий, – с трудом выговариваю я, все еще не придя в себя и морщась от розовых нот. Они практически кричат на меня. Мне приходится поднять руку к глазам и закрыть их от цвета.
Я теряюсь во времени. Не понимаю, ночь это или день.
Сколько я уже в этом доме?
– Тебе не нравится, – у Сайласа кончается терпение. В его словах чувствуется тяжесть, которой не было раньше, словно его голос изменился. Он звучит иначе. Я едва различаю его силуэт на фоне ослепительно розового. И не могу встать с дивана. Я приросла к месту, не в силах пошевелить ни единым мускулом. От подушек исходит слабый аромат плесени, словно их оставили под дождем.
– Нет, мне нравится. Просто он… режет глаза.
Его лицо морщится.
– А мне кажется, комната станет светлее.
– Как называется цвет?
– Это… – Сайлас бросает взгляд на образец, – Саркофиллум.
В голове словно прокручиваются воспоминания о переезде. Я помню, как обустраивала кухню, нашу спальню… Осталась гостиная. Сайлас был очень щедрым и разрешил мне выбрать цветовую гамму. Наш дом уже начал становится родным.
Я всегда этого хотела, верно? Дом? Семью?
Жизнь?
Мебель покрыта пластиком для защиты от брызг. Пол тоже закрыт. С каждым шагом Сайласа по комнате разлетается слабое шуршание пластика.
– Ты заставишь меня одного все красить?
– Похоже, ты справляешься.
Сайлас осторожно наливает краску в лоток, буль-буль-буль, смешивая с белым. Я смутно припоминаю охлажденный суп. Вечеринка на папин день рождения. И я вдруг борюсь с очередной внезапной волной тошноты. Кажется, я…
Я вот-вот…
– Все хорошо? – спрашивает Сайлас. – Налить тебе воды?
Морская болезнь проходит. Я делаю глубокий вдох.
– Я в порядке. Это все пары краски.
Сайлас берет кисть и наобум проводит по дальней стене. Я теряюсь в извилистых движениях. Он не проходится вверх-вниз – его зигзаги образуют узор. Символ.
– Что это? – слышу я свой вопрос. Я ведь уже видела это раньше? Но где?
– Что «что»? – спрашивает Сайлас, поворачиваясь ко мне.
– Это, – я поднимаюсь на локте и показываю пальцем. Пытаюсь сосредоточиться на текущем знаке. Я знаю, что он там, хоть Сайлас и притворяется, что его нет. Кисть летает по стене. Краска практически пульсирует. Я замечаю, что лоток на полу стал более темного оттенка, уже не такой ярко-розовый, как раньше. Теперь он красный.
В комнате внезапно становится тесно. Краем глаза я вижу, как задрапированное пластиком кресло сдвигается, поворачиваясь, забирая меня с собой. К прозрачному брезенту прижато лицо женщины. На нас – на меня – смотрит множество глаз, злобно выглядывающих из теней. Пластиковые листы перемещаются сами по себе, словно мебель под ними смыкается. Это вовсе не мебель – я не одна.
Мне нужно уйти. Мной овладевает непреодолимое желание сбежать из этого дома – Беги! Убирайся! Я пытаюсь подняться с дивана, но как только сажусь, комната наклоняется.
– Чего ты от меня хочешь?
Сайлас фыркает.
– Ответа, в какой цвет красить гостиную.
– Я вижу…
Там ничего нет. Просто краска. Вертикальные розовые мазки на стене.
– Оно было там, – кровь, так ведь?
– Что-то ты позеленела, милая. Может, поднимешься наверх и примешь…
Сайлас замолкает. Слышит что-то – как и я.
Голоса. Клянусь, я слышу за домом детей.
– Ты слышишь? – спрашиваю я, уже не доверяя своим ощущениям.
Но Сайлас исчез.
– …Сайлас? – я поворачиваюсь и оглядываю всю комнату. Я одна. Свет меняется – он больше не отливает в бурлящем розовом сиянии. Пластиковый брезент теряет прозрачность, словно растопленный жир, сворачивающийся в густое сало, и гостиная медленно погружается в тень.
– Здесь все заколочено, – слышу я шепот мальчика. – Внутрь не заглянуть.
– Сюда.
Они приближаются. Я слезаю с дивана и сползаю на пол. Чтобы пошевелиться, требуется больше усилий, чем следовало бы, тупая боль в костях отягощает тело. Пластик сминается под руками и коленями, когда я ползу по брезенту к ближайшему окну.
– Видишь что-нибудь?
– Тш-ш! Тихо. Кажется, я кого-то услышал…
Туман в голове рассеивается, и внезапно я испытываю острую потребность позвать на помощь. Я пытаюсь, но голос слишком хриплый. Мне больно. Я хриплю, как будто несколько дней не говорила вслух…
Неужели прошло несколько дней? Как-то странно. Я же только говорила с…
Сайласом
…но теперь он ушел, разыгрывая передо мной еще один спектакль, а я тут валяюсь на полу, хрустя суставами, словно мое тело превратилось в высохшую шелуху.
Мальчики продолжают перешептываться, им не терпится подсмотреть, они спорят, кто пойдет к окну.
«Я здесь, ребята, – хочу я сказать. – Подойдите ближе. Совсем чуть-чуть поближе. Не бойтесь…»
– Как думаешь, туда можно забраться?
– Я туда не пойду!
– Кто-то зассал…
Три быстрых силуэта парят у окна, скрытые фанерой, не считая нижнего угла, где осталось несколько дюймов открытого брезента. Каждый мальчик по очереди заглядывает внутрь.
Если я просто доберусь до окна, если вылезу на обозрение, они позовут на помощь. «Спасите меня от этого дома», – хочу я сказать. Но слова – словно песок во рту. Спасите меня, пожалуйста…
– А если там кто-то есть?
– И кто? Призрак? Бууууууууу.
– Заткнись.
Откуда они взялись? Ближайший район ведь так далеко. Наверное, проехали на велосипедах не одну милю. И понятия не имеют, что я здесь, как тряпичная кукла на полу. Я задерживаю дыхание, подползая к стене и хватаясь за оконную раму. Помогите, спасите, помогите…
– Я видел, как люди заходили внутрь… но никто не выходил.
– Ага, конечно…
– Говорю вам, этот дом пожирает людей.
О нашем доме распространяются слухи. Кто-то слышит о доме с привидениями: он рассказывает друзьям, а те рассказывают своим, пока дом не обретает мощь, которой не было раньше, обрастает энергией, которая будет расти с каждым новым слухом. Эти мальчики – лишь первая волна. Будут и новые. Может, дом хочет именно этого. Больше гостей. Больше призраков.
– Подождите. Я что-то вижу.
– Что?
– Тш-ш! Там что-то пошевелилось.
– Где? Где?
– Дай посмотреть! Подвинься! Отойди.
– Да хватит все загораживать! Я хочу посмотреть…
Я его вижу. Маленький ребенок, всего лет десять. Он и его друзья даже и не представляют, что я смотрю на них в ответ. Брезент закрывает им обзор, превращая все в жирные тени.
– Твою мать! Я кого-то вижу!
– Врешь…
– Правда! Посмотри туда. В углу. Кажется, это женщина.
– Где? Где она? Дай посмотреть, дай посмотреть!
– Я не вижу…
Мне удается подтянуться к окну, прямо перед их лицами.
– Помогите…
