1813 (?)
В объятиях, достойных ада... — Здесь нескольких стихов недостает. — Прим. П. А. Вяземского.
‹Отрывок из Шиллеровой трагедии «Die Braut von Messina» («Мессинская невеста»)›. Впервые — «Московский телеграф», 1828, № 1, стр. 34—45. В переводе сцены Батюшков сделал большие сокращения. Во время заграничного похода русской армии он, попав в Германию, увлекся немецкой литературой. В эту пору поэт хвалебно отзывался о «славном Шиллере» (Соч., т. 3, стр. 245), к творчеству которого он, по-видимому, раньше относился иначе. В письме к Гнедичу Батюшков сообщал, что он «примирился с Шиллером» (Соч., т. 3, стр. 239).
Полиник и Этеокл — сыновья царя Эдипа, убившие друг друга в единоборстве, герои трагедий «Семеро против Фив» Эсхила и «Финикиянки» Еврипида.
Элегия из Тибулла:
Вольный пер.
("Мессала! Без меня ты мчишься по волнам...")
Мессала! Без меня ты мчишься по волнамС орлами римскими к восточным берегам;А я, в Феакии оставленный друзьями,Их заклинаю всем, и дружбой, и богами,Тибулла не забыть в далекой стороне!Здесь Парка бледная конец готовит мне,Здесь жизнь мою прервет безжалостной рукою...Неумолимая! Нет матери со мною!Кто будет принимать мой пепел от костра?Кто будет без тебя, о милая сестра,За гробом следовать в одежде погребальнойИ миро изливать над урною печальной?Нет друга моего, нет Делии со мной, —Она и в самый час разлуки роковойОбряды тайные и чары совершала:В священном ужасе бессмертных вопрошала —И жребий счАстливый нам отрок вынимал.Что пользы от того? Час гибельный настал,И снова Делия, печальна и уныла,Слезами полный взор невольно обратилаНа дальный путь. Я сам, лишенный скорбью сил,«Утешься» — Делии сквозь слезы говорил;«Утешься!» — и еще с невольным трепетаньемПечальную лобзал последним лобызаньем.Казалось, некий бог меня остановлял:То ворон мне беду внезапно предвещал,То в день, отцу богов Сатурну посвященный,Я слышал гром глухой за рощей отдаленной.О вы, которые умеете любить,Страшитеся любовь разлукой прогневить!Но, Делия, к чему Изиде приношенья,Сии в ночи глухой протяжны песнопеньяИ волхованье жриц, и меди звучный стон?К чему, о Делия, в безбрачном ложе сонИ очищения священною водою?Всё тщетно, милая, Тибулла нет с тобою.Богиня грозная! Спаси его от бед,И снова Делия мастики принесет,Украсит дивный храм весенними цветамиИ с распущЕнными по ветру волосами,Как дева чистая, во ткань облечена,Воссядет на помост: и звезды, и луна,До восхождения румяныя Авроры,Услышат глас ее и жриц фарийских хоры.Отдай, богиня, мне родимые поля,Отдай знакомый шум домашнего ручья,Отдай мне Делию: и вам дары богатыЯ в жертву принесу, о лары и пенаты!Зачем мы не живем в златые времена?Тогда беспечные народов племенаПутей среди лесов и гор не пролагалиИ ралом никогда полей не раздирали;Тогда не мчалась ель на легких парусах,Несома ветрами в лазоревых морях,И кормчий не дерзал по хлябям разъяреннымС сидонским багрецом и с золотом бесценнымНа утлом корабле скитаться здесь и там.Дебелый вол бродил свободно по лугам,Топтал душистый злак и спал в тени зеленой;Конь борзый не кропил узды кровавой пеной;Не зрели на полях столпов и рубежей,И кущи сельские стояли без дверей;Мед капал из дубов янтарною слезою;В сосуды молоко обильною струеюЛилося из сосцов питающих овец... —О мирны пастыри, в невинности сердецБеспечно жившие среди пустынь безмолвных!При вас, на пагубу друзей единокровных,На наковальне млат не исковал мечей,И ратник не гремел оружьем средь полей.О век Юпитеров! О времена несчастны!Война, везде война, и глад, и мор ужасный,Повсюду рыщет смерть, на суше, на водах...Но ты, державший гром и молнию в руках!Будь мирному певцу Тибуллу благосклонен.Ни словом, ни душой я не был вероломен;Я с трепетом богов отчизны обожал,И если мой конец безвременный настал, —Пусть камень обо мне прохожим возвещает:«Тибулл, Мессалы друг, здесь с миром почивает».Единственный мой бог и сердца властелин,Я был твоим жрецом, Киприды милый сын!До гроба я носил твои оковы нежны,И ты, Амур, меня в жилища безмятежны,В Элизий приведешь таинственной стезей,Туда, где вечный май меж рощей и полей,Где расцветает нард и киннамона лозы,И воздух напоен благоуханьем розы;Там слышно пенье птиц и шум биющих вод;Там девы юные, сплетяся в хоровод,Мелькают меж древес, как легки привиденья;И тот, кого постиг, в минуту упоенья,В объятиях любви, неумолимый рок,Тот носит на челе из свежих мирт венок.А там, внутри земли, во пропастях ужасныхЖилище вечное преступников несчастных,Там реки пламенны сверкают по пескам,Мегера страшная и Тизифона тамС челом, опутанным шипящими змиями,Бегут на дикий брег за бледными тенями.Где скрыться? Адский пес лежит у медных врат,Рыкает зев его... и рой теней назад!..Богами ввержены во пропасти бездонны,Ужасный Энкелад и Тифий преогромныйПитает жадных птиц утробою своей.Там хищный Иксион, окованный змией,На быстром колесе вертится бесконечно;Там в жажде пламенной Тантал бесчеловечныйНад хладною рекой сгорает и дрожит...Всё тщетно! вспять вода коварная бежит,И черпают ее напрасно Данаиды,Все жертвы вечные карающей Киприды.Пусть там страдает тот, кто рушил наш покойИ разлучил меня, о Делия, с тобой!Но ты, мне верная, друг милый и бесценный,И в мирной хижине, от взоров сокровенной,С наперсницей любви, с подругою твоей,На миг не покидай домашних алтарей.При шуме зимних вьюг, под сенью безопасной,Подруга в темну ночь зажжет светильник ясныйИ, тихо вретено кружа в руке своей,Расскажет повести и были старых дней.А ты, склоняя слух на сладки небылицы,Забудешься, мой друг, и томные зеницыЗакроет тихий сон, и пряслица из рукПадет... и у дверей предстанет твой супруг,Как небом посланный внезапно добрый гений.Беги навстречу мне, беги из мирной сени,В прелестной наготе явись моим очам:Власы развеянны небрежно по плечам,Вся грудь лилейная и ноги обнаженны...Когда ж Аврора нам, когда сей день блаженныйНа розовых конях, в блистаньи принесетИ Делию Тибулл в восторге обоймет?
‹1814›
Элегия из Тибулла («Мессала! Без меня ты мчишься по волнам...»). Вольный перевод 3-й элегии (1-й книги) «Ibitis Aegaeas sine me, Messala, per undas...». Впервые — ПРП, ч. 4, стр. 204—211, с заглавием «Тибуллова элегия (кн. I, эл. 3)». С исправлениями — ССП, ч. 5, стр. 52—57; ВЕ, 1816, № 12, стр. 255—261. Печ. по «Опытам», стр. 19—26, с учетом правки ст. 69 и 108, сделанной Батюшковым при подготовке нового издания книги (ст. 108 был исправлен Батюшковым уже в «Опытах» на листе «Погрешностей и перемен»). Пушкин охарактеризовал стихотворение как «прекрасный перевод» (П, т. 12, стр. 259). Одобрительный отзыв Белинского см.: Б, т. 7, стр. 228 и 230.
Мессала — Марк Валерий Мессала Корвин (64 до н. э. — 9 н. э.) — римский оратор, поэт и государственный деятель, покровитель Тибулла.
Без меня ты мчишься по волнам. В начале элегии рассказывается о том, как в 30 г. до н. э., когда Мессала отправился в Азию, сопровождавший его Тибулл из-за нездоровья остался на острове Корфу.
Феакия — древнее название этого острова.
Миро — благовонное вещество.
Делия. Этим именем Тибулл называл свою возлюбленную Планию.
Фарийские — египетские.
Рало — плуг.
Сидонский багрец — пурпурная краска, производившаяся в финикийском городе Сидоне.
Нард — растение, из которого делали благовонное масло.
Киннамон — ароматическое растение (корица).
Адский пес — Цербер (греч. миф.).
Зеницы — зрачки.
Пряслица — прялка.
Пленный
("В местах, где Рона протекает...")
В местах, где Рона протекает По бархатным лугам,Где мирт душистый расцветает, Склонясь к ее водам,Где на горах роскошно зреет Янтарный виноград,Златый лимон на солнце рдеет И яворы шумят, —
В часы вечерния прохлады Любуяся рекой,Стоял, склоня на Рону взгляды С глубокою тоской,Добыча брани, русский пленный, Придонских честь сынов,С полей победы похищенный Один — толпой врагов.
«Шуми, — он пел, — волнами, Рона, И жатвы орошай,Но плеском волн — родного Дона Мне шум напоминай!Я в праздности теряю время, Душою в людстве сир;Мне жизнь — не жизнь, без славы — бремя, И пуст прекрасный мир!
Весна вокруг живит природу, Яснеет солнца свет,Всё славит счастье и свободу, Но мне свободы нет!Шуми, шуми волнами, Рона, И мне воспоминайНа берегах родного Дона Отчизны милый край!
Здесь прелесть — сельские девицы! Их взор огнем горитИ сквозь потупленны ресницы Мне радости сулит.Какие радости в чужбине? Они в родных краях;Они цветут в моей пустыне, И в дебрях, и в снегах.
Отдайте ж мне мою свободу! Отдайте край отцов,Отчизны вьюги, непогоду, На родине мой кров,Покрытый в зиму ярким снегом! Ах! дайте мне коня;Туда помчит он быстрым бегом И день и ночь меня!
На родину, в сей терем древний, Где ждет меня красаИ под окном в часы вечерни Глядит на небеса;О друге тайно помышляет... Иль робкою рукойКоня ретивого ласкает, Тебя, соратник мой!
Шуми, шуми волнами, Рона, И жатвы орошай;Но плеском волн — родного Дона Мне шум напоминай!О ветры, с полночи летите От родины моей,Вы, звезды севера, горите Изгнаннику светлей!»
Так пел наш пленник одинокой В виду лионских стен,Где юноше судьбой жестокой Назначен долгий плен.Он пел — у ног сверкала Рона, В ней месяц трепетал,И на златых верхах Лиона Луч солнца догорал.
‹1814›
