– Все, кто знал Локонского в жизни и бизнесе, имели представление о его жесткости и вспыльчивости. Видеть его в порыве ревности никому не доводилось, правда. Только было вполне логично предположить его реакцию, если, допустим, застал бы жену в компании другого мужчины. На этом я и построил возможный ход событий. Ты заметила в моей руке пистолет? Черт, что я спрашиваю! Это пушка его друга, я ее выкрал из его загородного дома еще две недели назад. А он и не чухнулся. И патроны были его же. Прикинь, они обнаружат, какие пули сидят в теле. Это надо очень постараться объяснить полиции.
Наверное, я побледнела, потому что Макс решил пошлепать меня по щекам, чтобы снова привлечь внимание к его словам.
– Если бы твой Виталий не оказался в нужном месте в нужное время, то умереть должен был бы его друг. Этот придурок тоже притащился на озеро. Значит, был очень уверен в той команде, что создал вокруг себя. Мальчики из спецгруппы натренированы и хорошо обучены, только мыслят по инструкции. Ну, никакой импровизации! Смекнула, какие бы пули вынули из другого трупа? Точно. В его убийстве обвинили бы Локонского. Мотив? Полицейские заподозрили бы ревность. Вот, так! Понимаешь теперь, почему я сказал, что им там, скорее всего, не до нас? У них очень много забот. Все, что произошло, пришлось объяснять. И не мне, а финансисту. Его ребята устроили перестрелку, его оружие лишило жизни друга. Мог сказать, что была угроза его жизни. Только моего там присутствия им уже никак не обнаружить.
– А мое? Как быть с моим присутствием?
– Я бы на их месте про тебя совсем постарался забыть. А там, кто их знает?
– Значит, меня могут искать?
– До конца, все же, нельзя это исключить.
– Что же мне делать?
– На, держи.
– Что это?
– Паспорт, конечно.
– Поддельный?
– Естественно. Но сделан вполне неплохо. А через несколько дней получишь настоящий.
– Как это?
– Обыкновенно. Выйдешь замуж и поменяешь его, взяв фамилию мужа.
Я сидела окаменевшая и лишенная всяких мыслей.
– Что ты так испугалась? Не такой реакции я ожидал.
– За кого мне теперь выходить?
– Как за кого? За меня, вестимо. Разве не это было твоей мечтой за последние несколько лет? Ладно, не бойся, я не сержусь за эту твою неуместную оторопь. Сегодня тебе простительно. Только утром овдовела, а вечером уже новое предложение о замужестве… Это ничего. Потом поблагодаришь, когда до тебя все дойдет и очухаешься от счастья.
– Как это все возможно…
– Моя забота. Не напрягайся, милая. Но на несколько дней придется здесь задержаться. За это время все улажу и еще хотел разведать, что там все же с нашим подстреленным Локонским. Я должен быть уверен, что его больше нет у меня на пути. Говорят, в жизни он был очень упрям и двигал к цели, как танк или бульдозер. Мне не хотелось бы жить дальше с оглядкой. А что станет преследовать, случись с ним чудо, и господь дарует жизнь, не сомневаюсь. И сядет мне на хвост снова. Ведь, у него теперь такая красивая цель. Только, на его беду, это моя женщина.
– И сколько мы здесь пробудем?
– Не все зависит от меня. Не то, я бы через пару дней съехал. Не хочешь спросить, куда?
– Хочу.
– А это уже в некоторой степени будет зависеть от тебя.
– Что-то я плохо соображаю сегодня…
– Понятно. Твой разум зашкалило от счастья, что накинешь, наконец, на меня узду брачного обязательства.
– Мне совсем не смешно, Макс.
– Мне тоже, милая. Ведь я второй раз, и все за один день, выполняю твои заветные желания, а не свои.
– Что еще за второе мое желание? Не пугай меня, скажи уже…
– Только не про младенца, – он театрально поднял руки, точно собирался показать, что перед ним была непреодолимая преграда. – Я не стану больше рисковать твоей жизнью. Хорошо помню, как все было в ту беременность. Мой ребенок чуть не убил тебя. Тут надо смириться, не создана ты для материнства. Это теперь точно исключается. Ты нужна мне живой. Поэтому станешь жить в доме, что куплю, а выберешь его сама. Вот я и сказал, что время нашей остановки в этом славном городе будет зависеть и от тебя. Завтра же займешься поисками подходящего жилья. Я проникся, сознаюсь, твоим рассказом. Про пение птиц, про плеск волн. Впечатлен. Что там еще тебе надо? Я на все согласен. Только место должно быть в итоге мной все же одобрено. Поэтому готовь несколько вариантов. Я их рассмотрю и решу, где будет тебе поселиться безопаснее. Сам же стану иногда от тебя уезжать, но непременно вновь возвращаться. Бывает же так, скажем, муж– бизнесмен, у него фирма в Москве, а у жены проблема со здоровьем, и ей прописан чистый воздух. Супруг решает купить загородный дом. Далеко от бизнеса, но на какую жертву не пойдешь ради любимой… Ты рада?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Скажи он все это несколько лет назад, наверное, прыгала бы от счастья. А сегодня прислушалась к себе и ничего не обнаружила. Душа моя молчала, сердце тоже продолжало стучать в прежнем ритме.
– Спасибо. Ты очень добр ко мне.
– Так. Опять. Этот твой безликий тон.
– Правда, я тебе очень благодарна.
– Моя доброта и щедрость не знают границ. Только ты, Алекс, никогда не могла их оценить по достоинству. Это мне в тебе не нравится, но, видно, такая уж ты есть. Ладно, я тебя и такой приму. Вставай. Пошли в гостиницу. Уже поздно. День у нас был непростой. Пора как следует отдохнуть.
На другой день Макс пришел в гостиничный номер ближе к вечеру мрачнее тучи. Отсутствовал почти весь день. Рассказать, где был и что делал, не пожелал. Буркнул, чтобы собиралась пойти с ним куда-нибудь поужинать, и велел со сборами не затягивать. А на следующее утро я и вовсе проснулась без него. Его не оказалось рядом в кровати и в номере тоже. Правда, объявился к обеду. Заявил, что все устроил с регистрацией нашего с ним семейного союза, и что мне непременно надо купить себе новое платье для этого торжественного мероприятия. Я не спорила, и мы отправились в магазин.
Еще Макс надумал изменить цвет моих волос. Но это было отложено на срок, пока не расписались бы, так как на фотографии в паспорте я была блондинкой. Он решил, что можем привлечь ненужное внимание к документу, если цвет волос не будет соответствовать. Я согласилась, и поход в парикмахерскую отложили на некоторое время.
– А какой у тебя твой натуральный цвет волос, Алекс?
– Темно-русый. Помнишь, когда подобрал меня на дороге?
– Ты тогда была вся такая жалкая. От холода синюшная, вся скрючилась в комок. Но я, все же, смог рассмотреть, какой ты подарок для мужика. Согласись, что у меня чутье, и оно меня не подвело.
– Да, уж!
– Попрошу обойтись без иронии. Я тебя нашел, подобрал…
– Что, я тебе собака, что ли?
– Ты без меня стала бы обыкновенной училкой. Ходила бы каждый день в школу, проверяла бы ворох тетрадей, завуч тебе постоянно высказывала бы свое неудовольствие. В этом уверен на все сто процентов, так как ты – это ты, Алекс. А за все твои мытарства получала бы копеечную зарплату, которой ни на что не хватало бы, да еще ребятня мотала бы тебе нервы за все твои старания впихнуть в них хоть какие знания. Эту жизнь ты хотела? Нет, ты, определенно, должна быть мне благодарна. Рядом со мной ты королева. А была бы серой мышью. Думаешь, твой Локонский посмотрел бы в сторону обыкновенной учительницы, пусть и не лишенной привлекательности? Конечно, нет. Зачем ему это было бы надо?! Вокруг него были модели, актрисульки и певички, а еще дочки крутых папаш.
Ну, вот. Опять его мысли съехали к памяти о Виталии. К чему бы это? Я покосилась в его сторону, он заметил и поспешил сменить тему.
– Ты уже смогла подобрать какие варианты домов? Я бы взглянул, когда вернемся в номер.
– Есть пара достойных. Обязательно покажу, если у тебя будет желание.
Через неделю мы расписались. Я стала носить его фамилию, а он постоянно называл меня своей женой. Как будто пробовал это слово на вкус. По всему, оно ему нравилось. Настроение его было хорошим, и мне в эти дни с ним было спокойно. А еще Макс часто в разговоре с чужими людьми упоминал, что мы молодожены или, где-то невзначай, указывал на то, что являлся мне мужем. Вполне возможно, что это доставляло ему удовольствие. Я склонялась к этому. Ведь знала, что это его первый законный брак, хоть и имел много гражданских и даже успел обзавестись двумя детьми. Этот статус был ему в диковину, и он, скорее всего, решил поребячиться. Кто же ему мог запретить?
