Интуиция не обманывает Хозяев — надвигается беда. С популяцией нечто происходит. Она грозит уничтожить саму себя изнутри. Не назвать ли это социальным раком, к примеру? Природа создает вирусы, провоцирует эпидемии — мы создаем вакцины, мешаем естественному отбору сокращать нашу численность. Природа провоцирует катаклизмы, землетрясения, извержения, цунами — но процент убыли в популяции ничтожно мал. В городах, конечно, люди инстинктивно сокращают рождаемость — но этого недостаточно для восстановления равновесия. Когда перенаселение стало критическим, природа создала мертвяков, которые усугубляют естественную смертность в городах — но люди научились вычислять и уничтожать их раньше, чем каждый из них отработается по-настоящему и вызовет гибель достаточного количества особей.
И вот, похоже, у природы нашлось последнее средство. Новый сюрприз, социальный рак. Ультимативная стратегия. Мы не знаем, как с этим бороться. Это может не просто отрегулировать численность популяции — это может нас уничтожить вместе с окружающим миром. Мы доигрались…
Но все еще продолжаем свои игры в войнушку за мировое господство. Наша Стая самая крутая. Любопытно, откуда в homo sapiens такой заряд агрессии ко всему живому? Ведь наши родичи и товарищи, человекообразные, по большей части мирные и кроткие создания… Почему homo sapiens легко питаются себе подобными? Откуда у них генетическое отсутствие запрета на убийство себе подобных? Мы ведь уже точно знаем, что никто из приматов не питается собственными сородичами, даже те, кто, подобно человеку, всеядны… Странно представить себе, что именно это чисто человеческое. Не воспетая духовность и мораль, а возможность каннибализма… славно… Любопытно, если именно из-за этой особенности мы и дошли до «сияющих вершин эволюции» — выжили, единственные из прямоходящих. И при этом еще наивно удивляемся, что наши собратья просто и без затей, без особенной нужды, а часто — для забавы, убивают других живых существ. Смешно. Нам же можно убивать кого угодно. У нас нет запретов. У нас нет врожденного Кодекса Чести Стаи, как у других стайных животных, поэтому мы придумываем себе мораль. Дурную, как правило. Противоприродную, ничего не решающую.
Мы — ошибка. Патология. Не народ, не раса — весь вид homo sapiens, бес болотный бы его взял…
Мир жалко…
— Мы хотели бы соблюсти все формальности, поэтому и обращаемся к вам, как к представителю Лиги, — говорил между тем полковник, вальяжно расположившись в кресле. — Вы знаете, мы вполне способны и войти в лес, и выйти оттуда, но зачем и нам и лесу лишние жертвы? Может быть, сойдут волки, которые уже пойманы и находятся в клинике?
— Лига вообще против использования животных для военных целей, — сказал Хольвин. — Диких животных — в особенности. А использование животных, насильно лишенных свободы, тех, что уже и так много вытерпели от людей — тройная подлость…
— Давайте опустим обсуждение моральных качеств государственных служащих.
— Волки вряд ли захотят с вами сотрудничать.
— Мнение волков — это смешно, — хмыкнул полковник. — Вы, вероятно, лучше меня знаете, сколько существует способов уничтожить в трансформе способность оборачиваться… как вы это называете… Старшую Личность? В животноводстве это делается в промышленных масштабах — и не слышно, чтобы Лига бурно возражала. Миритесь с неизбежным злом?
— Знаем, что подобные меры отчасти облегчают этим несчастным дикие условия существования и мучительную смерть. Пока существует проблема перенаселения мира людьми, ничего существенного мы сделать все равно не сможем…
— Вашим волкам мы тоже можем облегчить участь, — полковник снова хмыкнул. — А вечные разговоры о перенаселении, когда впору ставить вопрос о вырождении нации…
— Думайте, как хотите, не посреднику спорить с политиком. Волков не отдам. Точка.
Полковник вынул пачку дорогих сигарет и серебряную зажигалку. Выщелкнул огонек. Добавил дыма в воздух, так и не ставший чистым.
— Я знаю, что в Лиге нет патриотов, — сказал надменно. — Я знаю от деда, что во время Мировой войны ваши были против использования для фронта лошадей и собак. Если бы к мнению посредников прислушались, наша победа отодвинулась бы на неопределенное время, были бы лишние человеческие жертвы…
— Я тоже знаю историю, господин полковник. Если бы ваши коллеги лучше планировали боевые операции, мы избежали бы многих ненужных жертв, и не втягивая животных в человеческие внутривидовые разборки…
Полковник внезапно захохотал.
— Простите… Вспомнил… Внучке, ей шесть лет, читал книжку о животных. О том, помню, что у крыс, вроде, сложная организация, что в стае у них есть те, которые пробуют для других еду, не отравлена ли… мол, такие они умные. А малышка вдруг выдает: «Если б были умные, то не сами бы пробовали, а мышей бы заставляли!» Вот это мысль, а?!
— Интересная девочка. Странно только, что военные структуры тоже мыслят на уровне шестилеток…
Полковник резко оборвал смех.
— Мы думаем о стране, а не о биологических абстракциях. Ваши слова граничат с изменой.
— Во время Мировой войны такие, как вы, заставляли кидаться с взрывчаткой под танки не только собак, но и людей. Статус популяции, территориальные проблемы, я все понимаю. Биология. Только не называйте обезьянье поведение высокой политикой. Те, кто разрабатывал планы, действовали почти без примеси человеческого разума, на голых обезьяньих генетических программах. А те, кто поднялся над собственной зоологией — и собаки, и люди — взрывали собой танки и обезвреживали минные поля. И я не хочу разговаривать с вами о нуждах страны и о политике, я уже кажется об этом говорил. Я лучше побеседую с обезьянами — они честнее и не прикрываются идеалами.
— О, — полковник с ожесточением растоптал огонек сигареты в пепельнице. — Не сомневаюсь, что вы готовы разговаривать с кем угодно, только не с патриотами! С обезьянами, с юго-восточными террористами, с нашими добрыми соседями с Запада, которые только и ждут случая напасть — это пожалуйста, это другое дело. Но своим вы можете только ставить палки в колеса, своих вы истово ненавидите. Вы, Хозяева, по натуре предатели. Ведь это от вас ползет сопротивление правительственной программе повышения рождаемости, не так ли? И именно вы готовы любому агрессору Родину за пятак продать!
— Простите, господин полковник, возможно, то, что я скажу, прозвучит излишне вызывающе, но это, видите ли, правда, — сказал Хольвин со вздохом. — Ведь уже около ста лет человечество подсознательно озабочено лишь одним вопросом — сократить свою численность. Правительства хлопочут о повышении рождаемости только для того, чтобы было кому убивать — и чтобы было кого убивать. Все ваши изобретения — тоталитарная тирания, нацизм, геноцид — это только способы сокращения численности нашей популяции. А под нашей популяцией я не нашу Родину подразумеваю, а все человечество…
— Мы боремся за мир…
— С автоматами в руках и атомной бомбой за спиной? Смешно. Вы же отстреливаете лишних, не деля их на военных и гражданских. Вы сами — орудие инстинкта регулирования численности вида, грязное, причем, отвратительное оружие. Мы просто все это видим — и считаем, что сокращение численности за счет снижения рождаемости менее болезненно, хоть и менее для вас интересно…
— Вы ждете, когда наша нация вымрет или выродится, чтобы отдать чужакам наши топливные ресурсы? — полковник шумно дышал через нос, но еще старался не повышать голоса.
— Топливная проблема разрешится тут же, как решится демографическая. Разве будет повод для конфликтов у пятисот миллионов человек?
— Какая небольшая, но определенная цифра! — воскликнул полковник саркастически и закурил.
— Численность человечества, которую мир может прокормить легко и безболезненно. Численность, на которую рассчитан мир, вы не в курсе? Знаете, не будь атомное оружие таким неразборчивым и грязным, я бы его порекомендовал, как вид ультимативной стратегии. Раз-два — и весы пришли в равновесие. Не так больно и муторно, как ваши бесконечные войны…
— Вы — сумасшедший? Нет, вы действительно ненормальный!
— Вас не знакомили с научными данными на эту тему? Забавно. Даже животные чувствуют такие вещи инстинктивно, а их разум вовсе не восстает против…
— Да что вы цепляетесь за гипотезу о разуме животных? — полковник будто обрадовался и обрел почву под ногами. — Ох, не надо! Вечный парадокс Лиги: люди, видите ли, действуют на рефлексах, а звери руководствуются разумом и чувствами… Бред. Ваши трансформы не могут создать ни малейшего подобия цивилизации, они стоят на сто ступеней ниже, чем самые дикие человеческие племена. Что из того, что вы научили читать собак? У трансформов все равно отсутствует творческое начало, они не создают материальной культуры, они имитируют человеческие руки, но ими не пользуются, им легче и приятнее в теле животных. Животные — это просто животные, как бы они не выглядели. Твари. Не душа, а пар.
